Башня тишины

Но почему-то через секунду она сменилась чьим-то радостным басом. Его обладатель был искренне рад видеть Дауда. Он что-то добродушно тараторил по-азербайджански, не давая собеседнику вставить ни слова. И его радушие распространялось не только на старого знакомого, но и на знакомого знакомого. Руслана похлопали по плечу. Если бы не поддержка Дауда (буквально — поддержка), он бы счел, что его три раза ударили, и попытался позвать на помощь.

Вдруг где-то позади что-то громыхнуло. Кажется, это опять распахнулись двери. Почти сразу же началась ругань. Руслан ничего не понимал, и, хуже того, у него почему-то чудовищно болела голова. Болела и кружилась. Вестибулярный аппарат как будто показывал Руслану, чего тот лишается, не употребляя алкоголь. Вот, мол, смотри, это называется «вертолет», великолепно, не так ли?

Кто-то дал ему воды и усадил на твердую деревянную скамью. Когда он более-менее пришел в себя, ругань уже стихла, а музыка зазвучала вновь.

— Дауд? — позвал Руслан.

— Ёх, — ответил тот самый бас, — Дауд борется.

— Что делает? — удивился Руслан.

— Борется неправильно, да-а-а, — усмехнулся бас, и стало понятно, откуда у Дауда именно такая манера разговора. — Разминается! Давно не тренировался, видно. Ай, да-а-а! Кто так бросает?!

Хозяин баса перешел на азербайджанский. Он что-то строго, если не сказать гневно, внушал Дауду, который, кажется, в этот самый момент недостаточно правильно бросил кого-то. Вероятно, это тренерская привычка.

Руслан мог только слушать, как кого-то, явно не одного, швыряют по арене. Преследователи получили не совсем то, что хотели. Дауд, избавленный от необходимости прикрывать немощного Руслана и при поддержке товарищей по зорхане, предложил честный бой. Отказаться преследователи не могли. Теперь как минимум один из них молотил рукой по полу, очевидно находясь в болевом, еще один сипло хрипел, наверняка без сознания. И как минимум один лежал, не издавая никаких звуков, после броска, который так огорчил тренера.

В какой-то момент зал взорвался аплодисментами, заглушившими музыку. В помещении собралось человек двадцать, прикинул Руслан. Не считая музыкантов, конечно.

Тихие стоны одного из бывших преследователей стали громче. Видимо, его тащили в сторону Руслана.

— Плохо? — Дауд возник рядом с ним так тихо, будто вовсе не касался ногами пола. — Ты бледный опять!

— Переживу. В отличие от этих ребят.

— Зачем обижаешь?! — Руслана удивила искренняя обида в голосе Дауда. — Все живы!

— Извини-извини! Не закипай! Давай лучше с кем-нибудь из них поговорим? Ты же именно для этого одного в сознании оставил?

— Точно хочешь говорить? — с сомнением протянул Дауд.

— А почему нет?

— Преступление, да! — Он цокнул языком. — Соучастник будешь.

— Какая трогательная забота, — вообще без интонаций сыронизировал Руслан. — Если что, я скажу полиции, что ничего не видел. Пошли.

— Ты извини… — Дауд замялся. — Но я тебе моих товарищей представлять не буду, да… Чтобы ты сказал, что ничего не слышал.

— Не возражаю.

Дауд провел Руслана в соседнее, маленькое, судя по полному отсутствию эха, помещение и посадил на табуретку. Где-то рядом бубнил хозяин доброго баса, ему иногда отвечал Дауд и порой кряхтел бывший преследователь. Больше в комнате никого не было. Вероятно, из тех же соображений, из которых Дауд не хотел втягивать Руслана, а не потому, что все остальные борцы отказались участвовать в допросе или были ненадежными.

Пленника пошлепали по щекам, немножко полили водой, поругали слегка по-азербайджански. Тот нехотя что-то промычал.

— Это турок, — хмыкнул Дауд.

— И чего он хотел от нас?

Пленнику перевели вопрос. Преимущественно посредством нехитрого языка жестов. Дауд и его товарищ просто по очереди давали бедолаге подзатыльники. Руслан, сидящий напротив него, опасался, что у того вылетят глаза.

— Говорит, что вышло недопонимание. Говорит, что их отправили, чтобы приглядывать за тобой, да. Охранять как бы.

— Врет?

— Я не маг, но, думаю, да, да-а-а. Но пытать же не будем?

— С фига ли баня сгорела?

Дауд задумался над тем, как ответить на вопрос, а заодно решил что-то еще уточнить у пленника.

— Его ведь Орхан прислал, да?

— Ёх! Гусейнов.

— Как меня все это достало! — Руслан взялся за голову. — Я уже даже в именах и фамилиях запутался. Мы можем просто взять… пулемет и порешать все вопросы, а?

— Пулемет хорошо, но… Кого стрелять надо?

— Если бы я знал! Спроси вон у этого, кой черт его прислали к нам?

— Он же сказал, присматривать…

— А от кого меня сторожат? Кто наш предполагаемый противник-то?

Дауд перевел вопрос, не уловив, что он риторический. И как ни странно, получил ответ.

— От Саида.

— Ну врет же! — чуть не заплакал Руслан. — Врет же, сука!

— Зачем ругаешься? — возмутился Дауд. — Врет, ну врет, да-а-а! Тебе жалко, что ли?

— Да вы тут все врете, недоговариваете, хитрите постоянно.

В этот момент что-то грохнуло где-то сверху справа. Как будто бы лопнул металл. И сразу же стрельнуло еще дважды. Теперь уже стало очевидно, что порвались какие-то стальные тросы.

Кто-то рванул Руслана за шкирку, но, кажется, не совсем успел. Что-то очень больно ударило его по голени. В ушах зазвенело в прямом и переносном смысле. Все окутало пылью, мгновенно забившей нос.

Его протащили несколько метров по полу, как большую куклу, и только потом поставили на ноги.

— Руки, ноги вар? — ощупывая и, вероятно, осматривая Руслана, спросил Дауд.

— Что теперь случилось? — отстраненно поинтересовался Руслан.

— Антенна упала с соседней крыши. Не знаю, ретранслятор, да? Тросы порвались, она надломилась, и другие тросы ее кинули в нас. Стену пробила…

— Именно там, где я сидел, да?

— Не только там… — Дауд поцокал языком и тяжело вздохнул. — Человека Орхана зашибло.

Несколько секунд царила тишина.

— Он же человек Гусейнова?

— Теперь какая разница, да? Он мертвый человек. Это большие неприятности будут… У всех…

— Надо ехать, времени мало.

— Если надо, значит, поедем, да… Но ты позвони отцу, расскажи, что тут недоразумение получилось…

— Не думаю, что такое стоит по телефону обсуждать.

— Тогда поехали на камни?