Бастард из Центра Мира

Пока горожане наблюдали за показательной казнью тех, кого они столь долгие годы боялись, мы с моими спутниками занимались намного более приятным занятием, а именно расхищением богатств судьи. Мелкий полурослик, оказался весьма запасливой личностью, и если его личная резиденция просто говорила о том, что он богат, то внутреннее её убранство об этом буквально кричало. Картины, золотые подсвечники, калишитские ковры и обитые парчой кресла, всё это, по предварительной оценке, стоило как половина Соколиной Лощины, и, если шериф не словит драконью болезнь, лет через двадцать городок будет не узнать. В любом случае, нас с Миэль в первую очередь интересовало не богатство почившего судьи, точнее не то богатство, которое было на виду, а то, что он скопил в своей весьма объёмной библиотеке.

Как только мы туда зашли, я не выдержал и присвистнул, всё же в Голарионе не так уж распространено книгопечатание и любая печатная продукция стоила достаточно дорого, тут же нашему взору предстала коллекция как минимум из полутора сотен книг. Большинство из них были нам малоинтересны, всякого рода беллетристика и прочие сборники стихов, но попадались и весьма занятные тома. Варисийский и Халишидские разговорники, которые нам точно помогут, если мы отправимся на север континента, сборник карт в большом альбоме, которые никогда не окажутся лишними, несколько томов с заклинаниями вплоть до третьего круга, разбитые по школам, в общем, улов был весьма богатым. Приставленный к нас стражник, имеющий чёткие инструкции и не до конца понимающий ценность многих вещей, больше следил за тем, чтобы мы не отдирали позолоту и не рассовывали подсвечники по карманам, а на такие мелочи, как какие-то там книги, он не обращал внимание. Не заметил он и того факта, что все эти книги сгружались в подозрительно маленькую для их размеров сумку, найденную в той же библиотеке, и то как на моём поясе появился небольшой мешочек, аккуратно извлечённый из скрытой ниши, он тоже не обратил никакого внимания. Выполнив свою часть договора с шерифом, и не тронув ничего «по-настоящему» ценного, мы с Миэль, тщательно скрывая свой триумф, спокойно проследовали на выход.

Остаток же дня нами был потрачен на улаживание дел с ремесленниками, с которыми пообещал поговорить шериф, и обсуждение с ними наших заказов. Работающие с деревом мастера без проблем согласились продать нам часть своей продукции с хорошей скидкой, кожевник, увидев две прекрасные шкуры, одну драконида, другую варга, заверил нас, что ни лоскуток этой великолепной кожи не пропадёт, ну а кузнец, с ним было сложнее.

Глойн, оказался классическим дворфом, упрямым, любящим поругаться и считающим, что лучшие в мире кузнецы — дворфы, что вылилось в то, что цену за свои услуги он заломил просто непомерную. За использование своей кузницы мной он потребовали сорок золотых в день, плюс за каждого молотобойца ещё по двадцать, и так далее. Если бы я не имел кое-какие аргументы, то, боюсь, пришлось бы оставить у жадного коротышки всё найденное моей группой в заброшенном монастыре, да ещё и сверху доплатить, но, благо, «аргументы» у меня были.

Первым на свет был явлен мой клановый кинжал, переданный мной Хильдой, а потом, под прицелом нескольких арбалетов, я поведал свою историю, всё же такие кинжалы просто так не даются кому-то за пределами кланов дворфов. Едва ли не обнюхав меня и кинжал, Глойн признал во мне пусть и не сородича, но аасимара достойного зваться почётным дворфом. Цены тут же упали вдвое.

Вторым моим аргументом стало кольцо Торага, ранее принадлежащее настоятелю монастыря. Увидев весьма ценную святыню своего народа, Глойн потребовал ещё одну историю, и я её рассказал. Парировав аргумент старого ворчуна, что он и сам мог заглянуть в монастырь и всё исправить тем, что за пятьдесят лет он так туда и не наведался, а значит — сам виноват, я, кажется, даже его немного пристыдил. В конце концов, передав кольцо Глойну как дар, я добился ещё одного снижения цен, которые, наконец, стали приемлемыми, после чего закипела работа.

Я планировал немного усилить защиту своей небольшой группы, во всяком случае, её авангарда, а потому быстро нарисовал Глойну чертежи своих хотелок: наконечник для рогатины, пять заготовок под алебарды, четыре комплекта из двухсоставных кирас с юбкой и горжетами и пехотными шлемами. Тут-то мы первый раз и поругались. Глойн настаивал на том, что шлема должны быть закрытыми с забралом, я утверждал, что для пешего бойца важней обзор и приток свежего воздуха. Глойн с пеной у рта доказывал, что юбка должна крепиться на железные петли, я настаивал на использовании ремней. И так по каждому вопросу, порой мне даже казалось, что Глойн только из врождённой вредности спорит со мной по каждой мелочи, из принципа не желая уступать. В любом случае, я делал, как хотел, а наши перепалки со старым дворфом уж очень подозрительно совпадали с периодами отдыха молотобойцев.

Закончив очередную проковку и остудив заготовку, я взглянул на неё. Моя будущая кираса выглядела прекрасно: равномерная толщина по всей площади, никаких вкраплений шлаков и прочих пустот, осталось только отшлифовать, приладить фурнитуру, и можно в бой.

— Хух, с этим закончили, — смахнув пот со лба, я поставил нагрудник к наспиннику и латной юбке, — осталось только примерить и посмотреть, всё ли у нас получилось?

— Да, — оперевшись на молот, поддержал меня Гимли, — с этим закончили, а вот по поводу получилось или нет, это надо мерять.

— Тогда дайте мне пару минут, — скинув с себя кожаный фартук и промокшую насквозь рубаху, я вышел на улицу, где сначала принял импровизированный душ из сотворённой воды, а потом быстро просушил себя заклинанием очистки.

Немного освежившись, я начал быстро облачаться в привычный комплект доспехов: нательная рубаха, поддоспешник и кольчуга. Как раз к концу моего облачения из недр кузницы вынесли незаконченную кирасу. Сев на небольшой табурет, я, придерживая всё также незаконченный горжет, стал ждать, когда дворфы сомкнут на мне нагрудник и наспинник. Получилось, как и ожидалось, хорошо, а значит осталось только приладить ремни и прочую фурнитуру, и можно сказать, что мой новый доспех готов.

— Отлично, — встав с табурета, я закрепил на держащемся пока на верёвках доспехе латную юбку, — осталось совсем немного.

— Да, — протянул Фили, — никогда бы не подумал, что когда-нибудь буду ковать что-то кроме топоров и прочей мелочи для лесорубов, а вон оно как.

— С остальным сами справитесь? — спросил я, снимая обратно свой доспех и передавая его уже подскочившим ко мне внукам Глойна.

— Конечно, — тут же подтвердил Гимли, — ремни мы приладим, да и наварить ту мелочь как-нибудь сдюжим.

— Вот не надо мне как-нибудь, — строго произнёс я, — надо качественно и с душой.

— Будет, всё будет, — похлопал меня по спине Гимли, — иди, давай, вон, тебя уже ждут, — кивнул он в сторону трёх фигур на входе в дворфийскую слободу.

— Тогда, до завтра, — опустил я руку ему на плечо, — смотрите не слишком празднуйте свой успех.

— Да мы максимум усы сполоснём, — усмехнулся мне он.

Развернувшись к Гимли и всем остальным спиной, я направился к своим спутникам, которых за последние несколько дней стало немного больше.

— Гарт, — обратился я к парню, — как всё прошло, никаких проблем не было?

— Нет, всё прошло отлично, только… — покосившись на замерших рядом с ним полуорков, Гарт неловко сглотнул, — парни, вы точно немые?

Оба полуорка, немного непонимающе переглянулись, после чего посмотрели на задавшего глупый вопрос парня и синхронно кивнули.

— Ладно, пошли уже, у нас впереди ещё часов шесть свободного времени, так что повалять вас по земле я ещё успею, — поправив пояс, я спокойно прошёл мимо них, и, судя по шагам, все трое послушно последовали за мной.

Новое пополнение моего отряда из братьев-близнецов, прибилось ко мне не так давно, а, если быть точнее, вчера. Под вечер, когда я только вернулся после второго дня в кузнице, на стоянке караванщиков меня ждало необычное зрелище: два здоровенных парня в простой одежде и с худыми котомками за спиной сидели у моей юрты, явно нервируя Гарта, который в это время как раз занимался лошадьми. Завидев меня, два брата тут же вскочили на ноги и, растянув губы в приветливых улыбках, от чего их клыки ещё больше обнажились, замахали мне руками.