Бастион
Шрифт:
Я сжал рукоять меча, уже прекрасно зная, какая слава останется о Гунальфе Веспаре после смерти.
— Гунальф, Олета, выходите в центр! — скомандовал Дуэндал.
Мы встали напротив друг друга. Олета смотрела в пол. Ее руки безвольно висели вдоль тела, кончик меча касался пола. Я оставался спокоен. Странное дело, когда ты сам выбираешь какой смертью умереть, то на душе не так мерзко, когда звучит приговор и кто-то посторонний решает твою судьбу.
А, может быть, все дело в том за что умирать? Меня хотели казнить, сделав разменной монетой в сложном переплетении семей и родов. Да пошли вы все, мне
Дуэндал продолжил:
— Тот, кто не сможет встать от ран, будет убит или сдастся, считается проигравшим. Начинайте!
Глава 20
Олета вскинула голову и посмотрела мне прямо в глаза. Ее зеленые зрачки потемнели, лицо приобрело решительность. Она стиснула зубы и вскинула меч, приготовившись к схватке. Я встал ровно, закинув свое оружие на плечо. Даже не знаю, что я собираюсь делать. Дать Олете просто убить себя или парировать ее удары, как можно дольше. В любом случае, я не собирался причинять вред эльфийке.
А может быть, ну все к чертям? Затеять бой, а затем уличив момент броситься к Маленкорху и снести ему башку. Интересно, маг просчитал такой вариант. Ни капли не удивлюсь, если он уже выстроил вокруг себя защитное поле, конечно, если на такое способна эльфийская магия.
План мне понравился. Тела против воли заняло боевую стойку, левая нога вперед, правая далеко отставлена назад, словно бы я оседлал слона. Меч хищным клювом завис в поднятой руке, над головой. Так и сделаю. Гори оно все огнем! Только бы никто не догадался.
Я еще раз посмотрел в лицо Олете. Она не спешила атаковать. Уж не знаю, не хотела или опасалась моих действий. Глядя ей прямо в глаза я одними губами произнес: «Давай!».
Она сделала осторожный шаг вперед. Словно пантера готовая к прыжку. Ее легкий изогнутый клинок взметнулся вверх. Еще шаг, клинок вниз, плотоядно нацеленный мне в живот.
Давай же, Олета, давай! Я отражу твою атаку, столкну в сторону, я все же куда тяжелее тебя, и в несколько прыжков достигну твоего родственничка. А там! Я предоставил, как башка Маленкорха, с щегольской седой прядкой скатывается с его плеч. Как все в изумлении молчат. Холодная усмешка искривила мои губы. Вот это будет шутка! Всем шуткам шутка!
Олета внезапно остановилась. Выпрямилась и бросила клинок к моим ногам. От неожиданности я даже отпрянул. Все непонимающе уставились на нее. Не говоря ни слова эльфийка встала на колени и твердо произнесла:
— Я сдаюсь!
— Э? — только и сумел выдавить я.
А когда сообразил в какую ловушку Олета заманила Маленкорха я и вовсе потерял дар речи. На несколько минут в комнате воцарилась полнейшая тишина. Мертвая. Все осмысливали произошедшее, настолько невероятный ход сделала Олета. Первым пришел в себя Глендрик.
— Ты проиграл, Маленкорх! — завопил он. — Подлый предатель!
Маленкорх вскочил, схватился за меч. Глендрик сделал то же самое. Они замерли друг напротив друга. Лицо жреца покраснела, он глубоко дышал, а взгляд горел бешенством. Жрец Священного Света нисколько не сомневался в воле
своего божества. И Хальвин Маленкорх отныне в его глазах, навсегда останется грязным предателем, продавшим свой Гарнизон Тьме.Маленкорх оставался спокоен, но ожог вокруг его глаза побагровел, налившись кровью. Сейчас он напоминал змею, готовую одним выпадом впрыснуть яд в свою жертву, гибкий, смертоносный и безжалостный. Он медленно с расстановкой произнес:
— Я сам буду биться!
— Ты использовал свой шанс и Священный Свет…
— Хочешь войны, Алвин, хочешь настоящей войны? Со мной, с Маленкорхами и всеми Ридами? — прошипел он. — Только скажи, и я вырежу всех Маев. Клянусь, твоим Священным Светом!
И Глендрик отступил. Он убрал руку с меча, отошел на шаг с таким выражением лица, словно готов был зубами вцепиться в своего оппонента.
— Слышал, Дуэндал! Я сам буду биться!
На костистом лице Воителя заходили желваки. Здесь их никто, кроме с Олетой не видел, но Дуэндал в любом случае никому не позволял с собой так разговаривать.
— А ты хочешь войны, Хальвин? Ты сейчас задеваешь ни одних Маев, но и Солов, и Веров. Сидеть!
Последний выкрик относился к Эфелите, попытавшейся под шумок скрыться.
— Никто не уйдет отсюда, пока не закончится суд, — еле сдерживая гнев добавил Дуэндал.
— Он уже закончился! — произнес я.
— Тогда убей ее! — оскалился Маленкорх.
Его палец указал на коленопреклоненную Олету.
— Она сдалась, мне незачем убивать ее!
— Может быть, ты просто отваживаешься сражаться только с женщинами?
Я рассмеялся:
— Хотя бы не прячусь за ними, как ты!
— Я буду биться с тобой!
— Ты будешь биться, только если Гунальф согласится, — зло произнес Глендрик. — Таков закон.
Жрец посмотрел на меня из-за спины Маленкорха и покачал головой, мол, не соглашайся.
— Ну, растерявший ранги, ты готов сразиться? — улыбнулся Маленкорх и добавил. — Любой эльф на твоем месте предпочел бы смерть, но ты так цепляешься за жизнь, что готов подвергаться насмешкам и унижениям, собирая жемчужины.
— Я убью тебя.
— Вот и отлично!
Затем взглянув на Олету крикнул:
— Убирайся отсюда! И молись, чтобы твой дружок убил меня. Теперь для тебя нет спасения, лживая сука!
Ладно, решил я, сначала я вырежу тебе язык, напыщенный ублюдок, а потом убью. Олета поднялась и пошла мне навстречу. Поравнявшись она тихо произнесла:
— Прошу, не убивай его. Я причинила ему слишком много зла. Не хочу, чтобы его смерть была на мне.
Ох уж эти родственные чувства или верноподданнические? Я ничего не ответил Оленьки, но про себя сказал, что ничего не могу обещать.
Тут же ко мне подошел Глендрик. Схватив меня за плечи, он зашептал:
— Я был не прав, но что поделаешь, такова жизнь. Но сейчас, убей его! Так будет лучше для всех!
Ему я тоже ничего не ответил.
Через мгновение мы оказались лицом к лицу с Маленкорхом. Эльфом, отнявшим с помощью колдовства седьмой ранг Гунальфа, пытавшегося убить меня и очернить мое имя. Прискорбно, но, похоже, в таких запутанных делах, насилие — ни единственный, но самый быстрый выход. И ведь каждый уверен в своем преимуществе, потому и спешат одним махом разрубить Гордиев узел. Глупо.