Басурманин. Крылья каарганов

– Скройся! – велел князь служке, махнув рукой, и улыбнулся.

– Джамбулат! Как есть, сам военачальник хорезмийский пожаловал! – распахнув объятия, Олег Святославович подошёл к гостю. – Не чаял с тобой в этих землях свидеться. Стало быть, понадобился тебе, коли ты меня сыскал, да скрытно в терем мой пожаловал?

– Давненько не видались, князь!

Джамбулат обнял хозяина светлицы и принялся оглядываться.

– Слух дошёл до Хорезма, что ты, воротился из Византии да теперь в Тьмутаракани обретаешься.

– Про то многим ведомо. Я не таюсь. До меня тоже слухи доходили, будто ты в опалу к шаху Маджиду попал.

Джамбулат похлопал князя по плечу, в три шага пересёк светлицу и уселся на лавку у стола. Налил кваса в кубок, сделал жадный глоток.

– Вырви языки тем, кто тебе на меня напраслину наговаривает. О какой опале речи ведёшь? Так, спор малый вышел.

– И об чём спор, друг мой?

– О тебе, Олег Святославович!

Князь сел напротив и с интересом уставился на гостя. Давненько уже судьба свела его с этим беспощадным воином. Многое связывало их – и битвы за земли ближние, и завоевание дальних краёв. Равного ему по хитрости, коварству и кровожадности Олег Святославович не знавал и посему старался держаться немного в стороне – и дружбу не крушить, и под острую саблю не попасться.

– Обо мне? И чем же я хорезмшаху не угодил? Мало подношений присылаю?

Джамбулат ухмыльнулся, наклонился через стол и заговорил тихо, словно опасаясь быть услышанным.

– Дошли до шаха вести, будто ты всё никак землёй не обрастёшь. Вот и поспорил я с повелителем, что смогу тебя, безземельного, на престол сразу двух княжеств посадить.

– Пошто это ты за моей спиной спор такой затеял, Джамбулат? Да ещё и с хорезмшахом. Поведай-ка!

– Да с того, что выгода Хорезму большая будет, ежели ты стол обретёшь. Или шапку наденешь и тут же позабудешь доброту правителя моего, а?

– Как можно, Джамбулат? Неужто ты меня на крамоле какой споймал? Я завсегда на твою сторону встану, коли нужда будет. Только сомнения у меня имеются. За столько лет не удалось мне ни одного княжества сломить. Неужто тебе сможется то, что мне оказалось не под силу?

– Ты для меня войско собери. Осолук за тебя встанет, а за ним рать великая множеством. Ханы степные его чтут. Вот ты и призови, да не русов – кыпчаков, хазар, с коими дружбу водишь. А я во главе выйду и поднесу тебе стол да шапку княжескую в дар.

– А что взамен просишь?

– Малость! Слыхал я, по Руси бродит хан кыпчакский. Дошли слухи, будто в землях Рязанских он кров сыскал. Сказывали мне, младой князь, что наместничает в тех краях, ему обиду простил за разорение.

– Слыхивал я про то. И до меня доходил вести, будто в Рязанских землях недоволен люд простой. Ропщет!

– Дай мне войско, князь. Людей хитрых, что в Рязань вхожи. Тех, что сумеют в западню хана того заманить. И станешь ты муромским и Рязанским княжествами править. А ловчее прочих окажешься, так я тебе и Ростовские, и Новгородские земли помогу обрести. Только призови воинов степных, да вели ханам верностью мне служить. Щедро одарю тех, кто подсобит дерзкого нечестивца изловить. В том всем выгода будет. Кыпчаки непокорные, что тебе неподвластны и к Хорезму в подчинение не идут – опасные соседи.

– Верно, сказываешь. Костры жаркие мне под боком без надобности. Только пошто он тебе, хан сей? И отчего своё войско не привёл, а моё дать велишь, да за голову буйную половину Руси прочишь?

Джамбулат выпрямился. Смерил тяжёлым взглядом князя, осмотрелся.

– То не твоя забота. Степняков собери, а мои каарганы подороже целого войска будут. Да только вот все земли прошли, а его не сыскали. Теперь понятно отчего. Не у меня – у тебя под боком он притаился. Хан оный без надобности тебе – беда, да и только. Ну, так что скажешь, Олег Святославович? Дашь войско?

– Ох, Джамбулат! Чую знатную ты задумал битву. Я завсегда в таких делах за тебя встану. Будет тебе войско и половецкое, и хазарское. Только уж и ты меня милостью не обдели.

– Сдержи слово княжеское, а я своё под копыта коню не брошу. Ни в каких землях не сыщешь ты ни воина, ни хана, ни шаха посмевшего упрекнуть меня в том, что слово не держу.

– Вот и ладно! – обрадованный тем, что, наконец, сможет обрести долгожданную власть, Олег Святославович ёрзал на лавке и потирал руки. – Ты, друг мой, поди, с коня да ко мне в терем? Где встал? Всего ли у тебя в достатке?

– За холмом в лесочке воины мои притаились. И захочешь найти – не сыщешь.

– Стало быть, у меня не останешься?

– До поры там скроюсь. Ненароком кому на глаза попаду – спугну добычу.

– И то верно! Если нужда какая одолеет – дай знать, всё будет в срок. А пока… Самоха! – хлопнул в ладоши князь и крикнул зычно, чтобы его услыхали.

Дверь тихонько скрипнула, и в щёлку протиснулся служка.

– Княже, дозволь молвить! – косясь на великана, произнёс он. – Воевода Рязанский пожаловал. Пред очи твоя просится.

– Ты вот что, Самоха! – бросив короткий взгляд на Джамбулата, задергался Олег Святославович. – Попервой вели ещё квасу да мёду на стол подать, мяса там разного, пирогов, грибочков мочёных да яблок. Вишь, гость у меня знатный. Да не колготись без меры. Понял ли? А как трапезу сообразишь, так и воеводе кланяйся. Да язык не распускай, а то вместе с головой отрежу.

– Всё исполню, княже, как повелишь, – не переставая испуганно коситься на гостя, промямлил отрок, поклонился в пол и шмыгнул за дверь.

Лишь только служка скрылся, светлицу огласил приглушённый рык Джамбулата:

– С чего это к тебе Рязанский воевода наведывается?

– Да ты не серчай! Небось, уже помыслил, будто я за твоей спиной худое замышляю? Симеон Тихонович почитай давненько мне верой и правдой служит. Слово его крепкое. Коли говорит чего, значится, так оно и есть. Да и много ещё таких. Там, где мне быть не подвластно, завсегда у меня очи да уши имеются. А ты, друг мой, пока я с воеводой говорить стану, вон за той дверкой, что у дальней стены схоронись. Постой, послушай, что сказывать станет. Ему до поры об тебе знать не след. Мало ли чего?

Джамбулат недовольно хмыкнул, но с князем спорить не стал. Поднялся, в пять шагов оказался у стены и, оглянувшись напоследок на хозяина терема, скрылся за низенькой дверкой, с трудом протиснулся в неё и притворил не до конца, оставив узкую щёлку.

Двери шумно распахнулись и, наполнив светлицу гомоном, челядь принялась уставлять стол снедью, готовя трапезу. Князь покосился туда, где укрылся Джамбулат. Увидев щель и узкую полоску света на полу, спешно подошёл и придвинул почти вплотную сундук, да узенькую лавку, на которой по обыкновению сидел гусляр.