Беатриче кота Брамбиллы (сборник)

Все шире надувая щеки, аптекарь недовольно возразил:

— Далекие путешествия мне не по средствам, а на казенный счет я не охотник.

Незнакомец засунул руки в карманы, вытянул ноги, откинулся на спинку стула и беззвучно рассмеялся.

— Так-так… Вы поразительный человек, — наконец воскликнул он, — я все больше восхищаюсь вами. Вы говорите так же осторожно, как и приготовляете свои лекарства. Каждое ваше слово имеет уши и подслушивает чужие мысли. Но меня трудно провести, уверяю вас! У меня нюх, у меня настоящий нюх на людей. Кроме того, вы анафемски похожи на меня и, следовательно, достаточно перевернуть вас наизнанку и вы станете таким же точно, как я. О, в этом нет сомнения! Вы любите путешествовать, вас влекут необычайные страны и потому вы — аптекарь и сидите столько лет на месте. Вы презираете людей и потому так ревностно заботитесь об их благополучии. Но вы ошиблись, вас прорвало не однажды и вы этого не подозреваете… Выпьем еще по рюмочке, — ваша настойка великолепно действует на язык.

Они сидели по обе стороны мраморного столика, расставив локти, и только наполовину выпитая бутылка разделяла их. Они говорили, как старые приятели, все понижая голос, точно боялись, что их могут подслушать старые часы над стеклянным шкафом, не перестававшие отсчитывать время. Многое из их речей так и не стало бы нам известно, ежели бы не кот, большой бурый кот, внезапно вскочивший на столик. Он только что проснулся, потому что глаза его казались тусклыми, и он сладко мурлыкал. Его пушистый хвост сначала махнул по носу хозяина, потом гостя и уже готов был опрокинуть бутылку, но вовремя протянутая рука хозяина спасла драгоценные остатки изумительной настойки.

— Черт возьми! Этот кот всегда сует свой нос туда, куда его не спрашивают! — закричал аптекарь. — Достаточно завести с кем-нибудь секретный разговор, чтобы он был тут как тут. Если бы не его четыре лапы и дурацкий хвост, я мог бы подумать, что он понимает человеческую речь и подслушивает… Брысь, подлая тварь!

И хозяин резким ударом локтя смахнул кота на пол. Кот встал, как встрепанный, сердито фыркнул, но не ушел, а остался сидеть на месте, поводя ушами, блистая своими зелеными глазами.

— Да, он понимает нас, — серьезно возразил незнакомец, — я в этом уверен. Он, может быть, понимает нас лучше, чем мы сами…

Но хозяин взволнованно и досадливо перебил посетителя:

— И вы утверждаете, что я мог сделать что-либо подобное? Вы настаиваете на том, что он умер после приема этого лекарства, и что со мною не раз бывали такие случаи… Значит, мой страх…

— Был излишен, — невозмутимо продолжал покупатель, — ваша осторожность не спасла вас от того, что вы называете преступлением.

— Это ужасно! — с убитым видом прошептал хозяин.

— Напротив, это даст вам возможность выявить скрытую вашу сущность. Вы теперь совершенно свободны.

— Это правда? — с сомнением спросил аптекарь. — Значит, вы…

— Я — ваше продолжение… Понимаете? Но не прикончить ли нам эту бутылочку?

Незнакомец готов уже был снова наполнить рюмки, но хозяин поспешно поднялся с места, озабоченно посмотрел на часы и торопливо промолвил:

— Нет-нет… мне уже пора, мне нужно идти…

Потом, разыскав под столом шляпу незнакомца, надел ее, отшвырнул от себя кота и направился к выходу.

Покупатель выпил свою рюмку, зевнул и равнодушно сказал:

— Прощайте. Запомните только, что меня зовут Анемподистом Ивановичем.

Дверь скрипнула, звякнул колокольчик, предрассветный туман пахнул в аптеку, и хозяин скрылся.

3

Ладонями прикрывая глаза, зевал во весь рот Анемподист Иванович, когда подкрался к нему бурый кот и, мурлыкая, стал тереться об его ноги.

Щурясь, повел на него носом поэт и проговорил растроганно:

— Ах, дитя мое, мы одни только понимаем друг друга, но, к стыду моему, я чувствую, что ты гораздо мудрее меня. Будь моим руководителем.

Кот выгнул дугою хвост, чихнул и побежал бесшумными шажками к стеклянному шкафу под литерой «А». Обнюхав шкаф со всех сторон, кот оглянулся на поэта и прыгнул на прилавок, после чего преспокойно занялся своим туалетом.

В тот же миг звякнула выходная дверь, снова клуб предрассветного тумана сыростью наполнил аптеку. На пороге показалась фигура маленькой женщины.

Желтое пламя в потухающей лампе мигнуло и вспыхнуло ярче, осветив на секунду лицо вошедшей. Из-под черной круглой испанской шляпы густой волной выбивались стриженые светлые волосы, темные глаза смотрели решительно, характерные губы были плотно сжаты, острый нос такой, какой рисуют дети, когда хотят изобразить человеческий профиль, — точно подчеркивал ясность и стремительность всей фигуры.

Не вынимая рук из карманов широкого черного, наглухо застегнутого пальто, вошедшая приблизилась к Анемподисту Ивановичу и сказала взволнованным, но все же сдержанным голосом:

— Вы должны помочь мне. Я не уйду отсюда, пока вы не согласитесь помочь мне.

— Великолепно! — ничуть не смутившись, отвечал поэт. — Продолжайте, я вас слушаю.

— Рассказ мой короток, — продолжала женщина, — я избегала весь город, но не нашла ни одного врача, никто не откликается на мой звонок, — все спали… Тогда я решила обратиться к вам. Умирает моя бабушка, ей совсем плохо, я не знаю, что делать. Быть может, вы дадите какое-нибудь лекарство без рецепта. Что-нибудь успокаивающее, какой-нибудь наркоз — она так страдает, так обессилена, что не может даже подать голоса.

— Бесподобно! — закричал Анемподист Иванович. — Очаровательно! Она, должно быть, премилая старушка, раз вы так о ней хлопочете? Ее общество доставляет вам, по-видимому, неизъяснимое удовольствие.

Женщина негодующе тряхнула головой, решительно молвив:

— Право, мне не до шуток, сударь! Скажите, можете ли вы дать мне лекарство, и оставьте ваши рассуждения на после.

Тогда поэт поднялся и, взяв покупательницу за руки, заставил ее сесть за столик на стул, где только что сидел подлинный аптекарь.

— Вот так, сядьте и успокойтесь, — рассудительно проговорил Анемподист Иванович. — Я вам дам эфиро-вале-рьяновых капель, и вы придете в себя. Тогда вы расскажете мне, что заставило вас так горячо принять к сердцу страдания вашей бабушки.

Волнуясь, недоумевая, но все же не поднявшись с места, покупательница воскликнула:

— Это же невыносимо! Что за издевательство!

— О, сударыня, я далек от мысли издеваться над вами. Но где встречали вы врача, который, не расспросив пациента или его близких о ходе болезни, прописывает медикаменты? Наша профессия требует осторожности. Итак, сколько лет вашей бабушке?