Беатрис располагает

Через полчаса приехал доктор. Он, как и приказывала Беатрис, был одет лишь в плащ, под которым виднелось нижнее белье. Наверное, его как подняли, так и вытолкали и вид у доктора был не слишком довольный, что при желании можно было понять.

— Всем покинуть комнату, — приказал он и подошел к раненому.

Денизе велел принести воды, чтобы помыть руки. Беатрис осталась в уголке, надеясь, что ее не заметят, но доктор, умудренный опытом, повернулся к ней и повторил:

— Ступайте, миледи. Я должен осмотреть вашего мужа.

— Пожалуйста, — взмолилась женщина.

— Нет, нельзя.

Вздохнув, она вышла и осталась в коридоре. Не в силах стоять на одном месте, женщина начала ходить от стены к стене, изредка останавливаясь и прислушиваясь.

Наконец, доктор вышел из комнаты. Вид у него был мрачный и насупленный. Беатрис кинулась к нему:

— Ну? Что?

— Сожалею, миледи, — вздохнул тот, пряча глаза.

— Что значит, сожалею? — не поняла Беатрис, подступая ближе, — что вы хотите этим сказать?

— М-м-м, — промычал доктор, — ваш муж, миледи, скончался.

— Что? — она распахнула дверь.

Ей хватила одного лишь взгляда, чтобы понять, что Питер мертв. Непонятно каким образом, но Беатрис поняла это сразу.

— Боже мой, — прошептала женщина и опустилась на пол, — этого не может быть.

Доктор вздохнул, поднял ее за руку с пола и подведя к креслу, усадил в него. Потом вызвал горничную и велел ей принести коньяку.

— Успокойтесь, миледи, — умиротворяющее проговорил он, подавая ей стакан, — ничего не поделаешь.

— Черт подери, — прошипела Беатрис, — а вы тогда на что, хотелось бы мне знать? Вы кто, врач или гробовщик?

— Я врач, но я не волшебник. Ваш муж уже был мертв, когда я вошел.

Беатрис оттолкнула от себя стакан с коньяком и разрыдалась. Она едва обратила внимание на то, что ее отвели в другую комнату и уложили в постель. Женщина не спала всю ночь, бездумно глядя в потолок. Она не хотела думать, думать было слишком больно.

Слуги тем временем делали то, что положено делать в таких случаях. Дали знать обеим дочерям хозяйки, которые приехали в дом с мужьями, ошарашенные услышанным.

Рэчел и Кэт сели на диван в гостиной и обнявшись, принялись плакать, ни на что не обращая внимания. Их мужья, чувствуя себя немного лишними, стояли поодаль и изредка переглядывались.

Беатрис спустилась к ним через полчаса. Она была мрачной и собранной, а глаза ее были сухими. Все вои слезы женщина выплакала еще вчера.

— Какой ужас, мама! — вскричала Рэчел, поворачиваясь к ней, — как это случилось? Почему?

Беатрис в двух словах объяснила, как и почему, не вдаваясь в подробности.

— О Боже, — простонала Кэт, вытирая слезы, — это же… это же… Фрэнк, что это такое творится!?

— Нужно этим заняться, — сказал Фрэнк, протягивая жене новый платок, — я имею в виду, разобраться с бандитами.

— И как вы думаете это делать? — посмотрела на него Беатрис.

— Нужно сообщить, куда следует. Я займусь этим, если позволите.

— Да, конечно.

Хотя Беатрис понимала, что все предпринятые меры будут бесполезны. Питера этим не вернуть, а грабителей еще найти надо. А где их найдешь, если никто не знает даже, как они выглядели.

После похорон, когда все дела были улажены, все слезы выплаканы, все соболезнования приняты, дочери Беатрис разъехались по домам и она осталась совершенно одна в пустом доме. Это было ее решением, Рэчел предлагала пожить у нее немного, пока она не оправится, но мать отвергла это предложение. Женщина хотела самостоятельно пережить тяжелые времена, а сочувствие ее только расхолаживало.

Однако, в одиночестве она надолго не осталась. Поддержать подругу приехала Бэтси.

— Бедная моя, — казала она, обняв ее за плечи, — как я тебе сочувствую! Что же это делается, если любой головорез может так просто на дороге…

— Не надо, — попросила ее Беатрис, — давай не будем об этом, ладно?

— Хорошо, — скорбно кивнула Бэтси.

— Пойдем пить чай, — предложила подруга, — у меня, конечно, не столь вкусные кексы, но есть их можно.

Догадливая Лиз быстро подсуетилась и подала в гостиную горячий чай и все, что требуется к чаепитию. Подруги сели за стол.

— Как дела дома? — спросила Беатрис.

— Хорошо.

— Да, лучше, чем здесь.

— Ну не надо, Трикси. Мне так жаль, поверь.

— Ничего, я уже начинаю понемногу привыкать. Главное, что все остальное в порядке. А я как-нибудь это переживу. Уж что-что, а опыт у меня есть.

— Не переживай, — Бэтси погладила ее по руке, — что поделаешь! Такова жизнь. Питер был прекрасным человеком и замечательным мужем для тебя. Но я уверена, что ты справишься с этим горем.

— Я постараюсь.

Чтобы отвлечься, Беатрис нашла себе занятие и не какое-нибудь, а очень сложное и нервотрепное. Как раз для того, чтобы не думать о грустном. Она начала обучать Мэджи грамоте. Первые полчаса девочка была необыкновенно послушна, помня о горе хозяйки. С нее даже можно было брать пример. Потом дело пошло куда хуже. А к концу третьего дня Мэджи вообще взбрыкнула и заявила:

— К черту эту грамоту, мэм. Я больше не могу. Ненавижу эти дурацкие книжки. Да и зачем мне это нужно?

— Вдруг пригодится, — с полной серьезностью заметила Беатрис.

— Мне не пригодится, — фыркнула Мэджи.

— А вдруг твой поклонник напишет тебе любовное письмо, и ты не сможешь его прочесть?

— У меня нет поклонника, — отозвалась девочка.

— Нет, так будет, все еще впереди.

— Вот, когда будет, я скажу ему, чтобы он зря не марал бумагу.

— Хватит, Мэдж. Смотри сюда, не отвлекайся. Какая это буква?

— А черт ее знает, — скривилась Мэджи.

— Такой буквы нет, — сдерживая смех, сказала Беатрис.

— Тогда "ди".

— Нет. Подумай еще, — и она сцепила руки на коленях, чтобы набраться терпения.

Произошло чудо, она захотела засмеяться. Значит, дело идет на лад.

— "Джей", — проныла Мэджи.

— Не угадала.

— Не знаю. И не хочу знать. Что вы надо мной издеваетесь, мэм? Может быть, "эф"?

— Наконец-то! Поехали дальше.

— Не хочу-у!

В общем, дело шло туго, но к концу третьей недели Мэджи уже могла ориентироваться в английском алфавите гораздо лучше. Буквы она угадывала со второй попытки. Правда, лицо у нее было при этом!