Бедная родственница

Гессия поспешно захлопнула рот и смотрела на нее во все глаза, ловя каждое слово. Норма рассказала все, умолчав лишь о том, что по ее мнению было несущественным. Она также не стала упоминать о Бэзиле, посчитав, что если он захочет, то поправит ее сам. Но он промолчал.

Огромные глаза Гессии к концу рассказа стали еще больше, хотя Норма описала сцену в подвале очень кратко, сухо, избегая фраз типа: "я подумала, я почувствовала" и тому подобное.

— Я бы со страху умерла, — призналась девушка, когда Норма сделала паузу, — просто жуть. Цепи, кровь… Как в средневековых рассказах.

— Отдает театральщиной, — поморщилась Норма, — такое впечатление, что Элеонора долго репетировала это представление и подобрала реквизит.

— А по-моему, это даже красиво, — задумчиво произнесла Гессия, — так торжественно, мрачно и жутко.

— Возможно, но красота от меня как-то ускользнула, — скривилась Норма.

— Думай, что говоришь, — прервал сестру Бэзил, — совсем мозги отказали?

— Ах, так! Лучше о своих мозгах побеспокойся.

— С моими все в порядке.

— Этого что-то не заметно.

— Противный тип. Противный, противный тип. Вот и все.

— Вот это как раз демонстрирует твой редкостный ум, — съязвил братец.

Гессия снова обиженно засопела. Норма фыркнула.

— На самом деле, все было отвратительно и неприятно, — пояснила она, — а если совсем честно, то просто противно. Впрочем, иногда забавно.

— Забавно? — кузина вытаращила глаза.

— Ну да. Особенно, когда Элеонора изрекала самую вопиющую чушь с очень серьезным и торжественным видом.

— Ты просто поразительная девушка, — покачал головой Бэзил, — интересно, что может произвести на тебя впечатление?

— Уже произвело.

— Что? — заинтересовалась Гессия.

— Не скажу, — засмеялась Норма.

— Надеюсь, ты там не хихикала.

— Совсем чуточку. Почти незаметно. Но Элеонора очень рассердилась.

— Я ее понимаю, — глубокомысленно произнес Бэзил, — столько готовиться к созданию атмосферы ужаса и страха, а получить в результате хихиканье.

— Честно говоря, с сумасшедшими очень неприятно общаться, — признала Норма, — мне бы не хотелось этого делать. Не представляю, как тетя Сара с ней справляется.

— Тетя Сара и сама немного того, — кузен неопределенно покрутил пальцем у своей головы.

— Не говори глупостей, — возразила Гессия, — тетя абсолютно нормальна.

— Общаясь десять лет с сумасшедшей нельзя оставаться абсолютно нормальной.

— Почему? У нее крепкие нервы.

— Возможно. Но ей редко представлялась возможность пообщаться с кем-нибудь другим. Так что, столь долгое воздержание не могло на ней не сказаться.

Гессия пожала плечами.

— Никогда не замечала за тетей Сарой никаких странностей. За исключением летучих мышей. Но ведь она это специально делала, не так ли?

— Я замечаю за ней много странностей, — отрезал брат, — к примеру, то, что она столько времени держала Элеонору в доме и позволяла ей творить все, что той стукнет в голову. Вот и допозволялась. Не знаю, как скоро у меня возникнет желание ее навестить.

— Я знаю, когда, — фыркнула Гессия, — я уверена, что ты непременно придешь на ее похороны.

Несмотря на двусмысленность шутки, брат с сестрой переглянулись и захихикали. Норма хмыкнула и пожала плечами.

До обеда время тянулось мучительно медленно. Все не отдавая себе в этом отчета дожидались рассказа тети. Маялся даже Фрэнк, хотя всегда гордился своей выдержанностью.

За обедом мисс Сэвидж то и дело ловила на себе напряженные и выжидающие взгляды. Она понимала их природу и обреченно кивала. Но ей в отличие от остальных вовсе не хотелось ничего рассказывать. Однако, она понимала, что у нее нет другого выхода. Что началось, уже не остановишь.

Обед закончился, но никто не спешил уходить из-за стола. Четыре пары глаз выжидающе смотрели на тетю Сару. Она тяжело вздохнула. Ей очень хотелось встать и уйти, но женщина догадывалась, что племянники встанут и отправятся вслед за ней. Либо вообще не позволят ей покинуть столовую.

— Хорошо, — сказала она, — пройдемте в гостиную. Нужно заканчивать с этим.

Когда все расселись, мисс Сэвидж обвела аудиторию мрачным взглядом и произнесла:

— Для начала я хотела бы быть уверенной, что все, сказанное здесь, не покинет пределов этого дома.

— Конечно, тетя, — поспешила заверить ее Гессия, — никто из нас ничего никому не скажет. Ведь так?

Она обвела кузенов глазами. Они кивнули.

— Хорошо, — женщина вздохнула и начала.

Десять лет назад Элеонора, тогда еще довольно молодая женщина двадцати восьми лет стала часто отлучаться из дому. Так как она жила здесь лишь с сестрой Сарой, которая была гораздо старше и поглощена домашними делами, то ее отсутствие долго никто не замечал. Занятая Сара не предполагала, чем занимается ее сестра, и если на то пошло, она вообще редко замечала Элеонору.

Гром разразился тогда, когда в поместье гостил Крис. Сара частенько после благодарила Бога, что он приехал один, без супруги. Началось все с того, что Элеонора не вернулась домой к ужину. Это было необычно, потому что раньше она никогда себе такого не позволяла. Крис, разумеется, был возмущен подобным положением вещей и прочитал Саре длинную нотацию, сообщив все, что ей следовало, а главное, не следовало делать. Впрочем, спустя три часа ему стало не до нотаций. Элеонору искали по всей округе. Она явилась сама, под утро, неузнаваемая и страшная.

Ее история привела родных в ужас.

На протяжение месяца Элеонора встречалась с неким молодым человеком, остановившимся проездом в деревне, находящейся поблизости. Кто он был такой, так и осталось тайной. Знали лишь то, что сообщила Элеонора. Он называл себя Александром де Маджеста, графом Флорентийским, не больше, не меньше. Правда, Крис скептически усмехался и всегда говорил, что "этот тип" был просто мошенником, и его имя вовсе не де Маджеста, или как его там, а гораздо более прозаическое, к примеру, Браун или Робинсон и вырос он в Лондонских трущобах. Кстати говоря, это была вполне разумная версия в отличие от поданной Элеонорой.

В тот день свидание было назначено в три часа. Для встреч молодые люди выбрали уединенное местечко. Таким местечком в округе оказалась небольшая уютная пещерка, хотя Элеонора неодобрительно косилась на летучих мышей, но ее кавалер утверждал, что мыши большей частью днем спят и ни на что не обращают внимания, если их не трогать.

Собственно говоря, так оно и было, но в тот день кто-то из них спугнул летучих мышей. Неизвестно, кто именно, Элеонора утверждала, что это был Александр. Что утверждал бы Александр, не знает никто.