Бег в темноте
Шрифт:
– О да, это серьёзная преграда! – усмехнулся Егор. – Теперь уж он наверняка не пройдёт!
Но Никита не собирался ограничиваться сделанным. Пошарив глазами вокруг, он приблизился к первой в крайнем ряду парте и, ухватившись за края, потащил её к двери. Поставив её поперёк входа, направился к следующей парте и таким же манером поволок её туда же.
На этот раз на помощь к нему пришёл Егор, до этого скептически следивший за усилиями приятеля. Вдвоём они поставили вторую парту на первую, а затем, решив, что этого недостаточно, взгромоздили наверх и третью. Образовавшееся не слишком устойчивое сооружение попытались укрепить стульями.
Закончив работу, они отступили на несколько
Но ничего не уловили. В пустой школе господствовало глубокое, никем и ничем не нарушаемое безмолвие, которое должно было закончиться лишь через пару часов, с началом нового, последнего на этой неделе, учебного дня.
– Как это ты умудрился открыть её? – поинтересовался Егор, кивнув на забаррикадированную дверь. – И почему выбрал именно этот кабинет?
Никита слегка улыбнулся.
– А ты что, забыл разве? Тут всегда был какой-то левый замок. Я частенько открывал его без ключа. Нажать там надо чуть-чуть, потом дёрнуть немного – и готово, дверь открыта. Помнишь?
Егор мотнул головой.
– Не, не помню. Давно дело было.
– Какое там давно? – хмыкнул Никита. – Всего чуть больше года прошло. Я так всё прекрасно помню.
– А я нет, – сказал Егор и, повернувшись к напарнику спиной, направился в глубь класса. – Что было, то и было. И нечего вспоминать. Смотреть надо только вперёд!
Никита пожал плечами.
– Но и назад иногда не лишне поглядывать, – заметил он и, ещё раз окинув взглядом загромождённый вход, двинулся следом за приятелем. – Порой это бывает полезным. Вот как сейчас…
Пройдя между рядами парт, они расположились на краю класса, возле окна. Некоторое время молчали, о чём-то думая и рассеянно глядя вокруг, на отлично знакомую им, ещё не успевшую стереться из памяти обстановку кабинета русского языка и литературы, смутно различимую в сумраке, – три ряда парт, учительский стол, длинная коричневая доска, два книжных шкафа у задней стены, а над ними – пыльные портреты каких-то писателей, имена и произведения которых Никита и Егор знали лишь очень приблизительно. Наверное, даже в самом страшном и бредовом сне им не могло бы привидеться, что они спустя год с небольшим после окончания школы вновь окажутся здесь при таких невероятных, чудовищных обстоятельствах.
– Вот уж не думал, что так скоро вернусь сюда снова, – озвучил Никита мысль, очевидно, владевшую сейчас ими обоими.
Егор, задумчиво глядя куда-то в угол класса, молча кивнул.
Никита, мельком осмотревшись, слабо улыбнулся.
– Я только что заметил, что случайно – или нет – сел за ту самую парту, за которой мы с тобой когда-то сидели. Помнишь?
Егор опять не ответил, а Никита, словно эта мысль была ему приятна, откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и с интересом, будто впервые, принялся оглядывать просторное помещение, наполненное тьмой – густой в глубине и понемногу бледневшей и рассеивавшейся возле окон. Медленно переводя взгляд с предмета на предмет, он, казалось, всё дальше уходил от настоящего момента – страшного и не обещавшего впереди ничего отрадного – и с удовольствием погружался в не слишком далёкое, ещё живое и по-прежнему немного волновавшее его прошлое, связанное с окружавшей его сейчас школьной обстановкой.
Однако когда его рассеянный, замутнённый розовыми воспоминаниями взор упёрся в сооружённую ими баррикаду напротив двери, короткая иллюзия мгновенно закончилась. Ностальгическая улыбка сползла с его лица, лоб прорезала
глубокая морщина, взгляд вновь сделался озабоченным и тревожным. Он беспокойно заёрзал на стуле, пожевал губами и тихо произнёс:– Что-то слишком долго его нету.
Егор косо усмехнулся.
– А ты соскучился?
Никита тоже чуть скривился.
– Да нет, не очень… Но всё же как-то странно. Куда он провалился?
– Скоро явится! – уверенно пообещал Егор, также обратив хмурый взгляд на заграждённый партами и стульями вход. – Не беспокойся, он не забудет о нас. Рано или поздно объявится. Своё последнее слово он ещё не сказал.
Никита тяжело вздохнул и сокрушённо покачал головой. Затем обернулся к окну и едва слышно промолвил:
– Скорее бы рассвело… Скорее бы…
Придвинувшись к подоконнику и опёршись головой на локоть, он выглянул наружу. Окинул томным взглядом погружённую в мягкий полумрак землю – пустынную улицу, тёмные угловатые контуры домов, густые кроны деревьев – и уже скорее светлое, хотя ещё мутноватое, голубовато-серое, будто насупленное и ещё не совсем проснувшееся небо, на котором погасли почти все звёзды, за исключением нескольких самых крупных и ярких. А на краю небосвода, над крышами дальних домов, слабо мерцала бледная, чуть размытая луна, утратившая весь свой недавний блеск и великолепие и как будто стыдливо прятавшаяся теперь в зыбкой, мглистой дымке.
– Да-а, – вздохнул он, провожая глазами эту немую и безучастную свидетельницу их ночных злоключений, – только бы дотянуть до рассвета. Только бы поскорее закончилась эта проклятая ночь.
Егор угрюмо кивнул.
– Хотя мне кажется порой, что она никогда не закончится, – с мрачным выражением продолжал Никита . – Что этот кошмар будет длиться вечно…
– Всё когда-нибудь заканчивается, – заметил Егор с невесёлой усмешкой. – И эта ночь тоже… Вопрос только: как? С каким результатом? Для нас…
Никита опять испустил продолжительный вздох, сдвинул брови к переносице и вновь поднял взор к хмурому, неприветливому, но уже лишившемуся последних остатков тьмы небу, точно в надежде, что спасение придёт откуда-то оттуда, из этой бескрайней, постепенно проясняющейся выси.
– И кто же он всё-таки такой? – раздумчиво промолвил он чуть погодя. – Откуда он взялся? Чего ему надо?
Егор вновь скривил лицо в натянутой улыбке.
– Ну, об этом скорее тебя нужно спросить. Он же вроде твой старый знакомый. Не в первый раз видитесь.
Никита не ответил, и Егор после небольшой паузы снова заговорил, теперь уже более серьёзно и значительно:
– Кто он такой, я не знаю. И не очень-то стремлюсь это узнать. Потому что, боюсь, это будет последнее знание в моей жизни… А вот чего ему надо, догадаться, по-моему, нетрудно. Он хочет познакомиться с нами поближе. Очень хочет! И ни перед чем ради этого не остановится. Пойдёт до конца, до последней черты… В прошлый раз, по твоим словам, у вас с ним всё ограничилось только взглядами. Очевидно, теперь ему этого мало. Он хочет большего!
– Но зачем? Зачем?… – забывшись и немного повысив голос, воскликнул Никита. – Я не могу этого понять! Что мы ему сделали плохого? В чём перед ним провинились? Почему он выбрал именно нас? Почему?!
– Не ори! – оборвал его Егор. – Не хватало ещё, чтоб он услышал твои вопли и нагрянул сюда.
Никита осёкся, будто поперхнувшись словами, и замер, понурив голову и весь точно сжавшись, словно пытаясь сделаться как можно меньше и незаметнее. А затем, видимо не в силах выдержать тягостного ожидания и неизвестности, встал, тихо ступая, прошёл по классу и, приблизившись к загороженной, будто приготовившейся к вражескому приступу двери, застыл, весь обратившись в слух.