Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
Да и как я собственно должна была на это ответить? Да если бы у меня спросили пароль, мой труп давно бы уже лежал в том подземелье и преспокойно себе гнил. В этом платье немало народу перемрет.
Черт возьми, когда же я вернусь в свое время? Мне так хотелось обнять маму, уткнувшись ей в плечо и пожаловаться на эту несправедливую жизнь. Я никогда не хотела быть здесь, не я, Шарлотта, должна была унаследовать этот чертов ген, испортивший мне всю жизнь.
И пусть никогда бы не смогла стать смелее, я бы не подвергала свою жизнь каждодневной опасности и Гидеон… Его бы я даже никогда не узнала. И что тогда лучше? Не знать боли и жить дальше? Или испытать все эти чувства, чтобы понять, что на свете
– Ты запугал девушку до смерти, дядя.
– Если она рубин, то ее должны были всю жизнь готовить к этому.
Голоса едва различимы, так глубоко я погрузилась в свои воспоминания. Ну, почему же именно сейчас? Оставьте меня в покое, просто дайте мне жить спокойно.
Я. Хочу. Домой.
– Ее рождение предсказали еще в 20ых. Как же звали этого высокомерного старика… Что-то связанное с новой модой… Вечно ходил угрюмым, - продолжал бурчать старик. Да он просто мастер бурчания!
– Исаак Ньютон, - все-таки ответила я, стараясь все-таки совладать со своим, охваченным ужасом, сердцем. И желудком.
– А! Верно! – воскликнул он так неожиданно, что я даже подскочила.
– Итак, что же нам с тобой делать?
Что угодно, только вытащите меня из этого платья. И здания. И века.
– Она очень много знает, вряд ли это проделки Флорентийского Альянса. Ты только глянь на нее, даже мой пес выглядит опаснее, чем она, - граф усмехнулся, вновь с задором осмотрев меня с ног до головы и задержав на мгновения взгляд на декольте. Кажется, его совершенно не волновало, что когда-то в нем убили женщину. Еще бы! У Льюиса же золотые руки!
Да что это еще за идиотское сравнение с каким-то псом?
– Благодарствую, милорд. Смею заметить, что вы тоже гораздо очаровательней, чем моя комнатная мышь.
Что я несу, черт возьми. Следом почему-то захотелось во всю силу закричать «Не отправляйте меня, пожалуйста, на виселицу!».
– О, спасибо. Значит, комнатная мышь…
Кажется, казни мне таки не избежать.
Надеюсь, у Льюиса сегодня хорошее настроение.
Иллюстрация к главе: http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/2/2702624/79021515.png
========== 15 октября. 2011 год. Мистер Уитмен. ==========
Есть три рода подлецов на свете: подлецы наивные, то есть убежденные, что их подлость есть высочайшее благородство, подлецы, стыдящиеся собственной подлости при непременном намерении все-таки ее докончить, и, наконец, просто подлецы, чистокровные подлецы.
Ф. М. Достоевский
15 октября. 2011 год
Лондон. Вечер. Дождь. Все было в лучших традициях детективного кино. На безлюдной темной улице в свете фонарей и под зонтом стоял мужчина, укутавшийся в плащ. Лица было не разглядеть.
Дикий холод пронизывал его насквозь. В ближайших домах люди сидели в своих уютных теплых квартирах и после тяжелого трудового дня смотрели вечерние новости, заедая их ужином и запивая чаем с молоком. Никому и дела не было до этого высокого мужчины в плаще, одиноко ждущего чего-то или кого-то. Собственно на это и было рассчитано.
Наконец-то, из-за угла показался свет фар и вот уже подъехала машина. Она остановилась у тротуара и человек в плаще побежал к ней, закрывая свой зонтик. Еще мгновение, и машина поглотила его в своей черноте.
– Добрый вечер, Марли! Ну и погодка. Так по-британски, не правда ли?
– внезапно весело зазвучал голос молодого человека в глубине салона. Было слышно, как дождь стучал по машине и как где-то на улице лаяла собака.
– Добрый вечер, милорд.
– Марли,
умоляю…– Добрый вечер, сэр.
– Вот! Уже лучше. Ну, Марли, ты меня обрадуешь сегодня?
– Да, сэр. Я привез всё. Сзади лежит коробка.
На заднем сидении лежала ничем не примечательная коробка из под кроссовок Nike. Человек в плаще протянул руку и взял ее к себе. Он сладко вдохнул в предвкушении, затаил дыхание и открыл. В коробке, завернутые в прозрачный целлофан, лежало несчетное количество бумаг: здесь были и пожелтевшие сшитые листы, и беловато-серые с напечатанными на машинке буквами, и совсем старые желто-коричневые от времени письма с остатками сургуча.
– Какие года?
– Изъяты листы с 1757 по 1760 с любым упоминанием Шарлотты и всех остальных. Здесь все. Даже письма, написанные позже событий 1757 года. Работа проделана моим дедом, сэр, - протянул Марли.
– Да-да, ваш дед Уильям был перфекционистом, мастером своего дела. Всегда все делал на сто процентов.
Незнакомец опять сладко вздохнул. На его лице вдруг возникла меланхолия, доселе никогда не возникавшая при посторонних людях. Марли видел такое не впервые. Голос мужчины вдруг поменялся, теперь его речь зазвучала тише, голос стал ниже, с хрипотцой, речь стала медленнее и даже можно было уловить отзвуки французского произношения.
– Ах, сколько воды утекло. Я уже и забыл, каково это быть в центре событий. Я столько ждал этого, здесь, в будущем… Помню,как я был взбешен, когда позже узнал, что Гвендолин соврала мне тогда, в том что ее зовут Шарлотта… Марли, вы читали их?
В ответ Марли промолчал, но покраснел так сильно, что жар его лица можно было ощущать на расстоянии от него.
Граф беззвучно засмеялся на реакцию собеседника.
– Любопытство – не порок. По крайней мере, пока вы на моей стороне.
– Конечно, сэр. Да никогда в жизни. Наша семья столько лет служит вам верой и…
Граф жестом остановил поток заикающейся речи Марли.
– Будет с тебя. Мне ли ты будешь говорить о преданности своей семьи? – граф на секунду замолчал, а затем продолжил, будто сам с собой разговаривая. Его взгляд был рассеян и устремлен вперед, словно в пелене дождя он вновь видел события минувших лет.
– Твой прадед для меня изъял эти бумаги во время Второй мировой. Тогда архив эвакуировали из-за ночных бомбежек. Его перетаскивали с одного конца города в другой. Я тогда был на самой передовой, а затем получил приказ, чтобы я был сопровождающим при перевозке раненых в Гринвич. Именно тогда я и улучил момент, чтобы встретиться с твоим прадедом – Уильямом Джеймсом Марли. Дал задание изъять из архива хроники, да и вообще любые упоминания 1757 года. И вот спустя столько лет, они снова выходят на сцену. Точнее в небытие. Может у тебя есть какие-то вопросы?
После столь откровенного диалога, неожиданное обращение графа, привело к тому, что Марли опять покраснел до корней волос.
– Вообще-то есть, сэр. Даже несколько… - смущенно пробормотал водитель.
– Так спрашивай!
– Милорд, а что будете делать дальше с ними? Покажете Хранителям?
– Упаси Бог! Не для этого твой дед шел на преступление. Может, сожгу их. Чтобы они бесповоротно были утеряны.
– Тогда, как же Алмаз узнает, где Рубин?
– Не знаю, Марли. Смешно, но я знаю только лишь концовку и начало пьесы. Думаю, что ее середину не знает никто, даже сами действующие лица. Вот он парадокс бессмертного путешественника во времени! Знаешь, Марли, иногда время я сравниваю со скрипкой. Великолепна музыка, когда ее исполняет виртуозно музыкант. Нет музыканта – нет и музыки. Так же и время. Кажется, судьба сама расставляет все точки над i, но на самом деле у нее есть я, тот, который написал партитуру и сейчас ловко исполняет по ней. Я знаю одно: