Беги, ведьма

– Он необычный. – Выпускать медальон из рук не хотелось, но Лиза и без того перешла границы дозволенного. Мама станет сердиться и прочитает лекцию о том, как должно себя вести благовоспитанным барышням. Но сейчас мама не видит, она отдает какие-то распоряжения Стешке, а значит, у Лизы есть время расспросить про медальон.

– Да, вы совершенно правы, мадемуазель Лизи, это очень особенный медальон. – Мсье Жак не улыбался, смотрел очень серьезно. – Что вы видите?

Странный вопрос. Что можно видеть, кроме того, что и так видно?

– Я думала, это какая-то монета.

– Думали? – Во взгляде мсье Жака зажегся интерес. – И что же?

– Это не монета.

– Почему?

– Потому что у монеты должны быть две стороны, а тут только одна.

– Что еще вы видите? – Голос мсье Жака, до этого мягкий, сделался вдруг настойчивым.

– Я вижу мужской профиль. Наверное, это какой-то царь или император, но…

– Но?

– Но он похож на вас. – Лиза неожиданно смутилась.

– Я был прав. – Мсье Жак улыбнулся, и в улыбке его ей почудилось безмерное удивление. – Вы очень необычная юная леди. Вы обладаете даром видеть то, что скрыто в тени. – Он хотел сказать еще что-то, но вместо этого велел: – А теперь вдохните полной грудью и погрузитесь в воду. С головой! – добавил непререкаемым тоном.

– Я боюсь.

Она и в самом деле боялась. Черная вода пруда внушала страх. Уйти в воду с головой – это выше ее сил.

– Что я говорил вам про страх, мадемуазель Лизи? – Мсье Жак положил ладони ей на плечи. – Со страхом можно и нужно бороться. Я знаю, я пережил все, о чем говорю. Это нелегко, но возможно, особенно для леди, которая может видеть скрытое в тенях.

Ничего такого она не может! И нырнуть в воду с головой она тоже не может!

– Мадемуазель Лизи, – голос мсье Жака обволакивал, успокаивал, – вы можете обходиться без воздуха почти минуту. Это отличный результат даже для взрослого мужчины. Сейчас вы сделаете глубокий вдох и закроете глаза, а я буду считать до тридцати. Всего лишь до тридцати. Вы готовы?

Она не готова, к такому нельзя подготовиться, но она кивает и делает вдох, такой глубокий, что становится больно в груди. Ладони мсье Жака наливаются чугунной тяжестью, давят на плечи.

– Доверьтесь мне, – слышит она перед тем, как с головой уйти под воду. – Один, два, три…

…Он велел закрыть глаза, но Лиза смотрит. Отсюда, со дна затона, черная вода пруда не черная, а прозрачная, пронизанная солнечными лучами. И совсем не страшно, зря она боялась.

– …Двадцать девять, тридцать!

Крепкие руки подхватывают ее за подмышки, выталкивают на поверхность, к солнцу, которое со дна пруда кажется серебряным медальоном мсье Жака.

– Ну, вот видите, все не так страшно! – Мсье Жак улыбается, но смотрит внимательно, словно хочет узнать, не скрывает ли Лиза от него что-то очень важное.

– Совсем не страшно! – Ей хочется смеяться от переполняющего душу восторга, хочется снова на дно.

– Вы похожи на Русалочку. – Лицо мсье Жака делается расслабленным, а улыбка становится еще шире. – Очень смелую Русалочку.

Похвала его приятна, она заставляет кровь быстрее бежать по жилам.

– Я могу дольше!

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, но на сегодня довольно. Ваша матушка уже начала волноваться.

Мама стоит на берегу, у самой кромки воды, на лице ее уже привычная Лизе тревога и еще что-то незнакомое, почти неуловимое, появляющееся, когда взгляд переходит с Лизы на мсье Жака. Раньше такого не было, но, наверное, это хорошо, потому что мама больше не злится и не мешает занятиям…

* * *

Арину разбудил стук упавшей на пол книги и тихий скрип открывающейся двери.

– А что это ты не ложишься? – Зоя Петровна переступила порог, подняла книгу, пристроила на тумбочку. Сама она выглядела сонной, наверное, тоже вздремнула на посту.

– Хотела почитать и, похоже, уснула. – Арина потянулась, разминая затекшую поясницу, бросила быстрый взгляд на стену: никаких посторонних теней, ни дамы, ни борзой. – Который час?

В палате не было не только зеркал, но и часов. Это выбивало из колеи.

– Половина второго ночи. – Зоя Петровна зевнула. – Иди-ка в постель. Если уж спать, то в нормальных условиях.

Если уж спать, то в своей кровати, а не в палате элитного дурдома. Но от Зои Петровны тут мало что зависит, поэтому и озвучивать эту мысль не стоит. Арина послушно перебралась со стула в кровать, позволила укрыть себя простыней.

– Духотища у тебя! – Зоя Петровна распахнула окно, впуская в палату свежий ночной воздух. – Зачем закрылась? Задохнешься же в такую жару!

– А что с кондиционером? – спросила Арина, откидываясь на подушку.

– Не знаю, вроде бы сломался. Лидка завхозу заявку написала, но Никодимыч наш – мужик основательный и неспешный, поэтому не закрывайся пока. Хоть какой-то воздух. И засыпай, во сне силы возвращаются.

Это у кого как. Кому-то, может, сны и на пользу, а вот ее совершенно выматывают. Особенно сны, в которых она – не она.

– Спокойной ночи, – сказала Зоя Петровна и прикрыла за собой дверь.

– Спокойной. – Арина помахала ей рукой. И тень на стене, теперь уже точно ее собственная, тоже помахала. – Мне нужно отдохнуть, – сказала Арина, глядя на тень. – Слышишь ты меня? Больше не лезь в мой сон!