Беглец и Беглянка

— Балаганов? — уточняет Даша.

— Ага. Это такие большие шалаши. Только крытые не еловыми лапами и травой, а старым рубероидом и полиэтиленовой плёнкой.

— Понятно…. Наши дальнейшие действия?

— Шагаем дальше, вдоль реки. Только сперва отойдём от русла метров на семьдесят-восемьдесят. Бережёного, как известно, Бог бережёт…. Кстати, ночевать сегодня, скорее всего, придётся без костра: не вижу я впереди ни каких дельных горушек, за которыми можно спрятаться, чтобы огня не было бы видно со стороны Реки. Но ничего страшного: заморозков сегодня не предвидеться, жареной и варёной рыбы ещё много осталось, да и кипяток у меня в пластмассовой фляге имеется…

На следующее утро, уже через полтора часа после выхода на маршрут, путники сталкиваются с нешуточной трудностью: густой хвойный лес, тянущийся вдоль речного берега, неожиданно обрывается, а впереди — насколько хватает взгляда — тянется плотный-плотный и визуально непроходимый коряжник.

— Ничего же себе, — удивляется — с долей восхищённого ужаса в голосе — Дарья. — Упасть и не встать. Какой же здесь ужасный ураган прошёлся когда-то, все деревья вырвал-выдрал с корнем. Потом ему на смену, как я понимаю, пришло нехилое торнадо. Пришло и закружило, закружило всё вокруг, на совесть перемешав стволы и корневища…. Как считаешь, милый, а можно здесь, вообще, пройти?

— Везде пройти можно, было бы такое желание, — заверяет Олег. — Только непонятно: на сколько километров — вдоль реки — тянется этот коряжник? Опасно по нему долго идти: с пролетающего вертолёта сразу же засекут. Погода-то сегодня безоблачная.

— Будем обходить коряжник стороной?

— Сейчас посмотрим.

Олег избавляется от походной поклажи, запихивает за пазуху подзорную трубу и ловко забирается на высокую сосну, растущую на краю леса, прямо среди безобразных коряг. А через несколько минут спускается и, недовольно морщась, сообщает:

— И перпендикулярно к речному руслу — сплошной коряжник и серьёзный бурелом. Как далеко он тянется? Не знаю. Так и не высмотрел, сколько ни старался…. Всё равно, придётся — ради пущей безопасности — идти в обход. Вот же, не было печали у гусаров. Приличный крюк получится.

— Крюк? На сколько километров?

— Может, на сорок-пятьдесят. Может, и больше…

Даша садится на пышную моховую кочку и, спрятав лицо в ладонях, плачет.

— Тяф? — бросается к девушке Найда и кладёт голову ей на плечо: — Тяф-ф-ф?

— Что с тобой, милая? — присаживается на корточки Олег. — Что случилось на этот раз?

— Устала я что-то, и-и-и, — шепчет, размазывая пальцами слёзы по щекам, Дарья. — Устала…. Месим ногами землю. И-и-и…. И месим. А конца и края как не было, так и нет. И-и-и…. Устала. Ноги уже идти не хотят. А тут ещё новые пятьдесят километров — на горизонте. И-и-и…. А я же — просто девочка. Ма-а-а-ленькая…

— У-у-у, — ожидаемо подключается собака. — У-у-у-у…

— Маленькая, но симпатичная, — уточняет Олег. — А ещё и очень-очень миленькая. До полной и нескончаемой невозможности. До нескончаемой и полной…. Стоп. Тишина…. Слышите?

— Что это?

— Лодочный мотор тарахтит. Где-то выше по течению…. За мной!

— Что ты задумал, Красава?

— Ничего особенного. Просто не могу позволить, чтобы моя любимая девушка — плакала…

Путники, оставив рюкзак, котомку и чехол с удочкой-спиннингом под надзором Найды, перемещаются непосредственно к речному берегу и прячутся в густых прибрежных кустах.

Через несколько минут из-за ближайшего речного поворота показывается невзрачная лодчонка: длиной метров семь-восемь, достаточно узкая, с почерневшими от времени бортами, под допотопным мотором.

Лодка медленно, прижимаясь к северному берегу и чуть не черпая низкими бортами речную воду, продвигается вперёд. Визуально она загружена по самое не могу: рыбой «навалом» и разномастными пластиковыми ёмкостями с красной икрой. На корме располагается, крепко обхватив правой рукой рулевой рычаг старенького мотора, приземистая фигура в чёрном флотском бушлате.

— Эй, дядя! — выйдя из кустарника, кричит Олег. — Приставай к берегу, дело есть! Приставай, не бойтесь! Важное дело! Я мирный, не трону!

Человек на корме, мельком взглянув в сторону кричащего, тут же тянет в сторону рулевой рычаг, и лодка, заложив широкую петлю, пытается развернуться.

— Совершенно не желает знакомиться с нами, — комментирует Даша. — Не вежливый, ёлы-палы, чалдон…

Гремит одиночный автоматный выстрел. Второй. От носа лодки летят — во все стороны — крупные щепки.

— Ко мне! — командует Олег. — Пристрелю…

Лодка, испуганно вильнув, причаливает.

Фигура в чёрном бушлате оказывается женщиной средних лет: грузной и русоволосой, с широким блинообразным лицом, щедро покрытым крупными рыжими конопушками.

— Ну, чего надо? — громким мужским басом интересуется тётка, а всмотревшись, тут же начинает блажить — тоненьким бабьим фальцетом: — Ой, лихо мне! За что караешь, Господи, рабу свою верную? Что делать-то теперь? На волка с волчицей нарвалась, про которых вся округа судачит. Кончат же теперь меня, грешную. Кончат…. Ай-яй-яй! Лихо мне…. Кто же теперь моих детишек маленьких кормить будет? Кто, я вас спрашиваю? Лихо, лихо мне…

— Заканчивай, землячка, вопить, — доставая из кобуры пистолет, командует Дарья. — Актрису, понимаешь, изображает из себя. Заканчивай дуриться…. Ну, кому сказано?

— И-и-и, — всхлипывает рыбачка. — Милостивцы, не губите. Не забирайте лодочку. А-а-а. Пропаду же я без неё. И-и-и. Точно — пропаду…. Детишки малые с голода помрут. И-и-и…

— Не помрут. Красава, выдели-ка ей денежек.

— Без вопросов.

Олег достаёт из наплечной сумки пачку долларов, многократно перетянутую ярко-красной резинкой, и бросает её тётке.

— Лови, землячка…. Надеюсь, хватит?

— Д-десять т-тысяч? — недоверчиво глядя на деньги, начинает заикаться женщина. — Д-долларов?

— Долларов, долларов…. Так как? Хватит?

— Х-хватит.

— А обратно лодку хочешь получить?

— Как это?

— Так это. Забесплатно…. Хочешь?

— Х-хочу.

— Выбирайся на берег, — усмехается Олег.

— Ага. Выбралась.

— И шагай вниз по течению. Мы лодку в устье оставим.

— С рыбой? — торопливо пряча пачку долларов за пазуху, уточняет рыбачка.

— С рыбой. И с икрой. Только у противоположного берега.

— Ничего, переплыву. Чай, не маленькая…