Беглец

А впрочем - к чему лукавить?
– был, был у меня и некий интерес к нему, такому симпатичному и загадочному...

Под шушуканье старушек-соседок - в подъезд и на третий этаж. Ключ скрежещет в давно требующем смазки замке. Потерпи, дружок, вот выйду удачно замуж...

Мой синеглазый спутник скидывает в прихожей . сандалии и шлепает босыми ногами на кухню к холодильнику.

– Так. Пустой, говоришь... А это что?

Я заглянула через его крепкое плечо в нутро старенькой "Бирюзы" и обмерла - холодильник был забит едой до отказа.

– И что тут у нас...

– пробормотал Иван и потянул на себя какую-то незнакомую мне кастрюлю.

– Послушай!
– Мне наконец удалось выйти из оцепенения.
– Я... я не знаю, откуда это все взялось! Это не мое!

– Бывает, бывает...
– Он поставил кастрюлю на стол, снял крышку и принюхался.
– Борщ, - удовлетворенно констатировал, - украинский. Люблю, знаешь ли, украинский борщ. С пампушками и со сметаной. У тебя есть пампушки и сметана?

Я потрясенно молчала.

– Ну чего ты стоишь?
– воззрился на меня Иван своими пронзительно-синими глазами и достал из хлебницы свежеиспеченные пампушки, от которых по кухне сразу же волной пошел вкусный чесночный дух.
– Иди переодевайся к обеду и мой руки. Я сам накрою на стол.

Вы когда-нибудь пробовали настоящий украинский борщ с пампушками?

Такой борщ умела готовить моя покойная бабушка, и я уже основательно успела позабыть его божественный вкус.

Вопросы, как обиженные пчелы, роились в моей бедной головушке, но я решила сначала насытиться, раз уж представилась такая возможность.

– Кофе?
– предложил он, когда с борщом было покончено.
– Или желаете второе блюдо? Можно, скажем, подогреть отбивные. Я там заметил в холодильнике...

– Благодарю покорно.

– Тогда кофе.

Все ясно, соображала я, наблюдая, как Иван открывает несуществовавший у меня еще сегодня большой пакет кофе "Арабика", щедро насыпает его в джезву, добавляет сахар, заливает кипятком и ставит джезву на малый огонь. Все ясно, он - гипнотизер, и все это происходит только в моем воображении. Но зачем? С какой, извините, целью? Завладеть моей душой и телом?

Но он достаточно интересен сам по себе, чтобы не испытывать недостатка в женщинах... Вот именно. Тобой этот недостаток и восполняется сейчас. Нет, постой... Я ведь сама к нему обратилась, а он просто сидел на скамейке летним погожим днем. Сидел себе, значит, на скамейке. Отдыхал. И тут подхожу я. Молодая длинноногая натуральная блондинка. Он (что совершенно естественно) теряет голову и, полностью отдавая себе отчет в том, насколько малы его шансы обратить на себя мое благосклонное внимание, прибегает к запрещенному приему. То бишь гипнозу. Бред.

И тут в дверь настойчиво позвонили.

Я сразу определила, что это приперся мой бывший муж и что он почти наверняка в изрядном подпитии. Черт, этого только мне не хватало!

– Открою?
– полувопросительно глянул на меня Иван.

– Нет уж, - решительно поднялась я из-за стола.
– Сиди.

Ну, точно. Муж. Да еще в агрессивной стадии опьянения.

– Чего тебе надо?

– Дай полтинник!

– Нет у меня денег.

– Тогда чего-нибудь выпить.

– Выпивки тоже нет. Иди откуда пришел.

– А-а! У нас гости!
– это он заметил мужские сандалии в прихожей.

– Представь себе...

– А ну-ка...

Надо сказать, что мой бывший при росте метр девяносто и соответствующем весе обладал недюжинной силой, так что мои пятьдесят четыре килограмма он просто отодвинул рукой к стене и вломился на кухню.

Я бросилась вперед, готовая повиснуть на его медвежьих плечах, но бывший супружник, уставившись на спокойно пьющего кофе Ивана, вдруг как-то сник, пробормотал нечто вроде извинения, пятясь, покинул квартиру и загрохотал вниз по лестнице.

– Что ты ему сказал?
– поинтересовалась я, наблюдая в окно за быстро удаляющейся по улице фигурой бывшего мужа.

– Ничего, - пожал он плечами.
– Странный какой-то тип... Кто это?

– Когда-то был мужем.

– А!

– Что значит "а"?

– Да нет, ничего. Деликатный, наверное, человек. Увидел, что место занято, ну и решил без шума удалиться.

– Деликатный он, как же, - горько усмехнулась я.
– Нет, если ты не фокусник, то, значит, гипнотизер. Только вот не пойму, что тебе нужно от бедной девушки.

– Доброй и красивой, - добавил он.
– Я же тебе сказал: мне негде жить на теперешний момент, а ты мне понравилась.

– Все так просто?

– А зачем усложнять?
– Он отнес чашки в раковину и принялся мыть посуду.
– Понимаешь, я не люблю гостиниц.

– И все-таки, кто ты?
– спросила я его спину.

Он обернулся, держа в руках только что вымытую тарелку. Капли воды медленно падали на линолеум.

– Ты уверена, что тебе очень хочется это знать?
– тихо спросил он, и я почему-то испугалась.

Вечерний ветерок путался в легкой занавеске, пытаясь пробраться в комнату сквозь открытую дверь балкона. Мы сидели в креслах возле журнального столика и пили превосходное "Амонтильядо" двадцатилетней выдержки.

– Прямо из подвалов испанского короля, - сказал Иван, разглядывая вино на свет.
– Красиво, а?

– Да уж, - вздохнула я.
– Слушай, ты не мог бы сотворить какой-нибудь "Данхилл"? А то "Кент" все-таки не мои сигареты.

– Изволь, - он протянул мне пачку "Данхилла".

– Ловко. А что еще ты можешь, кроме сотворения материальных ценностей, так сказать?

– Еще...
– Он задумчиво почесал пальцем лоб, подбородок.
– Ну-ка, встань.

Я подчинилась.

– А теперь иди ко мне на ручки.

– Это еще зачем?

– Увидишь.

Он подхватил меня на руки, и я крепко обняла его за шею.

– Теперь закрой глаза.

"Сейчас он меня поцелует", - подумала я, подглядывая сквозь ресницы.

Как будто кто-то выключил и опять включил солнце.