Беглецы

Она закатила глаза:

— Все в порядке. Правда! Никто никогда не узнает. — Но я должен буду сознаться, — настаивал Чин. — Ну, оппа, какой же ты дурачок! Все нормально, я просто пошутила. — Суджа приподняла бровь, озорно посмотрела на Чина, а потом добавила: — Наверное.

Чин нервно присвистнул и положил руки ей на плечи. Он подумывал о том, чтобы встряхнуть ее, но вместо этого сжал в объятиях. Она очень непростая, эта Суджа, и он не был на сто процентов уверен в том, что девушка просто шутила, но это его уже не беспокоило.

Из-за очаровательной грубоватости ее шутки у него в груди будто открылся невидимый замочек. Теперь ему легче дышалось рядом с ней, и это было странно, потому что прежде он даже не осознавал своей скованности. Чин, испытав огромное облегчение, позволил себе наконец расслабиться и свободнее почувствовать себя в собственной шкуре — вернее, в разных шкурах: деревенщины, беглеца из маленького городишки, вершителя собственной судьбы, блестящего студента, нерешительного ухажера. Впервые в жизни он понял, что такое быть в ладу с самим собой и со всем миром, и, конечно же, до ужаса испугался все испортить.

А Суджа поняла, что встретила человека, который подходит ей по всем параметрам: интеллекту, темпераменту и амбициозности. Ей словно удалось впервые вытянуться в полный рост, и она наслаждалась этим. Рядом с Чином Суджа полностью могла быть собой и, так же как и он, хотела быть больше и лучше во всем, включая их отношения. Девушка постоянно искала способы удивить его, а на одном из свиданий решила проверить, насколько он ей доверяет, и попросила встретить ее на вокзале.

— Ладно, а что потом? Мы куда-то пойдем? — поинтересовался Чин, прикидывая, нужно ли ему брать с собой удостоверение личности.

— Увидишь, — загадочно ответила Суджа.

Чин приехал на десять минут раньше и ждал ее у выхода к платформам, где то и дело в воздух взметались клубы пыли и ощущался запах машинного масла и сладкий аромат дука^[3]. Он стоял в вестибюле и выискивал глазами Суджу среди плотного потока пассажиров. Народ проталкивался мимо стоящих посреди платформы лоточников с дымящейся выпечкой.

— Дук! Сладкий, горячий дук! — то и дело выкрикивали они.

Чин прождал минут тридцать и уже собирался уходить, как внезапно почувствовал чье-то присутствие рядом, и в следующий миг ему на глаза набросили повязку. Руки Чина резко взметнулись и ухватились за нее, но она уже была крепко затянута. Парень весь напрягся, готовясь дать отпор, но тут раздался голос Суджи:

— Расслабься, оппа, это я.

— Суджа?! — воскликнул Чин.

— Да. И мы идем гулять. — Чтобы ободрить его, она положила ему руку на спину. — Следующие несколько часов или около того я буду твоими глазами. Доверься мне. — Суджа взяла Чина за руку и потянула, увлекая его за собой в толпу.

— Подожди секунду, — попросил он, но Суджа тащила его вперед, уворачиваясь от прохожих.

Они добрались до выхода, где она помогла ему пройти через турникеты, и оказались на улице. Чин держал Суджу за руку, наслаждаясь ее кипучей энергией и тем, что оказался в ее власти. Он начал заигрывать с нею, то притягивая ее к себе, то пытаясь сбить с пути.

— Прекрати! — засмеялась Суджа и повела его вперед по тротуару.

Так они шли еще минут двадцать, а потом она открыла тяжелую металлическую дверь и впустила Чина внутрь какого-то здания. Девушка подвела друга к лестнице и начала подниматься. Он последовал за ней, прислушиваясь к звуку шагов, отражавшемуся от стен подъезда. Чин догадался, что они находятся в жилом доме, и предположил, что она, возможно, вела его к себе домой. Его охватило волнение и ужас при мысли о том, что Суджа может представить его своим родным. «Нет! Этого не может быть!» Ему казалось немыслимым встретиться с ее семьей, поскольку он знал, что не сможет привезти Суджу в обнищавший городишко. Возможно, она вообще никогда не бывала в местах севернее Пхеньяна, и уж тем более в таком захолустье возле китайской границы.

Так куда же они идут? Его сердце бешено колотилось, пока она тащила его вверх по лестнице, но когда лестничные пролеты остались позади и они пошли по коридору, Чин немного расслабился, и между ними начало разрастаться чувство взаимного доверия.

Наконец Суджа открыла дверь, перевела его через порог, и они оказались на открытом воздухе. Чин чувствовал ветер и слышал приглушенный гул машин где-то внизу. Он оценил обстановку и предположил, что они находятся на крыше какого-то здания. И тут Суджа выпустила его руку.

Чин застыл, вытянув руки по швам.

— Что мне делать теперь?

— Иди вперед, пока я не велю остановиться.

— Серьезно?

— Серьезно.

Парень колебался, остро ощущая дуновение ветра, слыша доносящийся снизу шум: едва различимые голоса прохожих, звуки их шагов, рев набирающего скорость грузовика, чириканье воробьев. Чин глубоко вдохнул, сделал еще пару неуверенных шагов, а затем остановился.

— Иди дальше, — велела Суджа.

Он шагнул еще несколько раз, с каждым разом ощущая все большую уверенность, а потом шел до тех пор, пока Суджа не крикнула:

— Стой!

Она подбежала к нему и встала рядом.

— Ты готов? — задыхаясь, спросила девушка.

— Да.

Она сняла повязку.

Чин стоял на высоте ста ярдов^[4] над улицей и смотрел на главный променад Пхеньяна. С правой стороны возвышались громады президентских зданий и величественная улица Кумсон, на которой проходили все государственные парады. Слева виднелся монумент Чхоллима, изображающий крылатого коня, устремленного в небеса. Чхоллима считался гонцом, который летал на сторожевые заставы во время Маньчжурской войны, помогая воинам Чосона^[5] отбивать атаки и в конечном счете победить. Летающий конь был символом боевого духа и стремительного экономического развития страны. Чин стоял на одном уровне с ним, и у его ног лежали все достопримечательности Пхеньяна.

— Омона! Боже мой! — выдохнул Чин с замиранием сердца.

— Великолепно, не правда ли? — мягко произнесла Суджа.

— Я себе и представить такого не мог!

Суджа просияла, и глаза ее заблестели, когда она обвела взглядом улицу Кумсон.

— Вот оно, Чин Ли Пак! Это и есть наше будущее!

Чин глубоко вдохнул, обозревая окрестности, а потом посмотрел на подругу. Впервые в жизни ему показалось, что он понимает значение слова «великодушие». Он взял ее за руку, и вместе они залюбовались очертаниями города на фоне неба. Благодаря Судже ему наконец стало ясно, насколько спокойной, полной и щедрой может быть жизнь. Похоже, Чин начал пускать корни в Пхеньяне и вылупляться из своей оболочки, как стрекоза.

— Суджа, благодаря тебе я сейчас чувствую что-то невероятное! — Он простер руки вперед, будто обнимая город. — Я имею в виду, что ты открыла передо мной горизонты. Не только приведя сюда. — Чин засмеялся. — Но и в других смыслах тоже. Ты открыла что-то у меня внутри…

Она ждала продолжения и даже готовилась отпустить шуточку, но что-то в его взгляде заставило ее прикусить язык.

— Я не знаю…

В конце концов Чин покачал головой и обнял ее. Но все же он точно понимал, что чувствует, — просто еще не знал, как сказать об этом.