Беглянка

Герц, удовлетворивший свою потребность во внимании хозяина, зацокал когтями в моем направлении.

– О! Точно! Варвара, поедешь с нами. Хоть поможешь Маринке, а то она всегда старается наизнанку вывернуться, чтоб всем угодить, и устает ведь. А заодно и поплаваешь с Герцем, у них там настоящая река с местами для купания.

– Я не могу купаться. У меня нет купальника, - отчего-то мне вдруг стало стыдно, будто Арсений видит меня без купальника.

– А точно, ты ж у меня сирота. Я тебе выдам аванс, возьми такси и съезди в торговый центр, купи себе из одежды самое необходимое.

Ну вот и все. Рыба на пару минут отсрочила неизбежное, а теперь, когда я уеду, Олег расскажет… Вот только что?

И опять ежики неизвестности вонзили в меня свои иголки…

Глава 12

Мы с Олегом еще немного попортили печень, однако желаемого релакса я не получил.

– Ну так что там с девчонкой?
– напомнил я о том, на чем остановились.

– Да ничего необычного. По полицейским базам пробил – нигде не светилась. До психушки и наркодиспансера, соррян, не дошел. Нужно было проверять соискателей на должность бухгалтера. Согласись, важней, чем эта пигалица.

– Соглашусь. Да ладно. Все равно заменить некем. Через пару дней в Питер лететь. Да и смешная она такая, - неизвестно зачем прибавил я, вспоминая ее взъерошенный вид, округлившиеся глаза, и снова какая-то щемящая жалость, как подобранный и отогретый котенок, завозилась в душе. Определенно, шрам сам себя не сделает, значит было что-то травмирующее. Но она не превратилась в озлобленного волчонка. Искренне радуется простым вещам, открыто удивляется и не пытается показаться кем-то другим. И мужественная. Руку поранила и хоть бы слезинку пустила.

Когда перевязывал, только сопела тихонько. Да сердечко пойманным воробьем колотилось – видно было по жилке на шее. Варвара. Варя… И имя-то какое сказочное...

Очевидно, мой взгляд «уплыл», потому что Олег подозрительно покосился и спросил:

– Ты чего?

– Да ничего. Повезло мне с ней. Такое чувство, будто она с рождения Герца воспитывала.

Хотя я не совсем это хотел сказать. Мне казалось, что она всегда была в этом доме. Маленькая заботливая фея. На кухне, здесь, в гостиной, на столе стоят букетики полевых цветов. Ромашки и васильки, если я не путаю. Они идеально гармонируют с бревенчатыми стенами, создавая атмосферу домашнего уюта. И сразу же некстати вспомнились хищные «питомцы» Ланки, которыми утыкала весь панорамный угол гостиной в городской квартире, непентисы. Не спорю, экзотика всегда бодрит, придает какую-то избранность, что ли. Но на фига держать растение-хищника? Если подумать, что более крупные экземпляры способны и мышку сожрать и переварить в своем кувшинчике, становится как-то гадко. Может, я чего-то не понимаю, но теплоты дому они не придают, это точно.

Видя, что я то и дело зависаю в своих мыслях, Олег решил откланяться.

– Тогда я все выясню про девчонку и тебе сообщу.

– Ну давай. Сейчас пройдусь с Герцем и засяду за отчеты. Не могу понять, почему не сходится.

Я мог бы его остановить, оставить, сыграли б в шахматы или погоняли б шары в бильярдной. Но не хочу. Наверно, не то настроение. Или понимаю, что свинцовую тяжесть проблем так не скинуть.

И еще понимаю, что место, где я точно почувствую себя лучше – это Димкин дом. Усадьба, как он называет. Сегодня разгребусь с работой, а завтра нагряну. Надо позвонить, предупредить Маринку, что буду к обеду и что ужасно соскучился по ее фирменному наваристому борщу с салом и чесноком.

Вот еще один плюс, что без Ланки. «Борщ?! Фи! Плебейская еда». «С чесноком?! О май гад! Если ты меня поцелуешь, я просто умру!»

А меня борщом кормила бабушка. Именно с салом и чесноком. И свежим ржаным хлебом из чудо-печки. Поэтому борщ – это мой фетиш. Погружение в детство, где априори ты беззаботен и счастлив.

В прошлом году Маринке на день рождения подарил русскую печь. Пока жена друга с детворой гостила у матери, мастера сложили в гостиной - она же столовая - этот атрибут сказочной избы. Конечно, не то, на чем Емеля катался, а вполне современный вариант, из дорогого красного кирпича. Греет так же, как и камин, но в печи-то можно волшебные блюда готовить! Я бы и себе такую хотел, было б для кого. От томленой картошечки Ланка снова нос своротит, а ни один ресторан так вкусно не сделает.

И еще чем эта печка хороша – это лежанкой, которую тут же заценили близнецы. Для них это место стало чуть ли не тайником, где можно спрятаться от взрослых и предаваться детским радостям – играть в шашки, сочинять страшилки и строить далеко идущие планы.

А планы чаще всего очень коварные. В чем им помогал Маринкин племянник, Никита, пятнадцатилетний балбес, который иногда гостил у них и был идейным вдохновителем шалостей.

Зашел я как-то в туалет и, честно сказать, сразу понял, что я далеко не Непобедимый Конан. Зачем зашел, сразу забыл и хотел первым же порывом плотно захлопнуть дверь с обратной стороны - между унитазом и раковиной, свернувшись тугим кольцом, лежала гадюка. Но слава Богу, от позора спасло то, что у меня хороший слух. Я уловил сдержанное хихикание проказников.

Это Никита, великовозрастный балбес, снабжал малышню всякой дрянью из магазина приколов.

Вытащив за шкирки малолетних шкодников из-за кресла, я им устроил показательную головомойку.

– Запомните! Вы всегда должны думать о последствиях своих шалостей! Вы должны быть уверены, что ваши затеи безобидны, то есть никому не принесут вреда, - начал я назидательный бубнеж.

– Дядь Сеня, какой вред от резиновой игрушки? – вылупив невинные голубые глазенки, почти искренне удивился Степка, старшенький из близняшек. Правда, старше он на пятнадцать минут. Не знаю, зачем ему выдали эту информацию, но пользовался он ей вовсю, вынуждая брата следовать за ним во всех шалостях.

– А если бы я в обморок упал от испуга и разбил бы себе голову об унитаз? Это разве не вред?

– Бред, а не вред! Ты большой и сильный! И в обморок не упал бы! – заявил юный умник, а второй, с таким же с одуванчиком пушистых светлых волос на голове, согласно кивнул.

– Хорошо. Я не упал бы. А тетя Лана упала бы.

– Не упала бы, - снова упрямо заявил Степка.

– Это еще почему?

– Потому что Никита сказал – сработает только один раз. Потом змею отберут и выбросят. А мы хотели на тебе проверить, - с самым ангельским выражением лица терпеливо пояснил он.

– Опаньки! – тут я озадачился. – Значит, я вам подарки привожу, Герцу разрешаю гулять с вами, а вы меня меньше всего любите, получается, раз вам меня не жалко?!

Близняшки, не сговариваясь, влезли ко мне на колени.

– Нет, дядь Сень! Ты чо?! Любим! И ты нас любишь! Поэтому и сильно не обидишься. А тетя Лана и так нас не любит, а то вообще будет сильно не любить. А мама с папой накажут. Остаешься только ты!
– И снова заискивающие улыбочки.

Железная логика. Кажется, мой воспитательный процесс зашел в тупик.

Но «врагу не сдается наш гордый «Варяг»!

– Хорошо! А если бы зашел Герц? Вы представляете, что было бы? Он бы начал играться со змеей. Вытащил бы ее во двор, таскал бы везде, пока не разорвал бы в клочья. – Я сделал тревожную паузу и увидел прямо-таки работу мысли на двух идентичных мордашках.

– Ну жалко было бы. Так все равно ее больше нельзя было б использовать, все равно отобрали бы?!

– А вот страшно не это.

– А что?

– А то, что Герц никогда не видел змей и не знает, насколько они опасны. И если бы он растерзал игрушечную, то так и начал бы думать, что и все змеи такие же безопасные. И когда увидел бы настоящую, бесстрашно схватил бы ее. А она б его укусила, и ваш любимец умер бы. Теперь понимаете, что значит не думать о последствиях?