Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Бегущая в зеркалах
Шрифт:

– Увы, все намного прозаичней и увлекательней. Не скрою, рискованность ситуации меня вдохновляет. Я игрок и достаточно тщеславен. Вплоть до сего момента я серьезно занимался наукой и не намерен ее бросать. Я биолог и, кажется, с фантастическим уклоном - мне хочется обогнать время...

– Вы что, изучили мое "личное дело" и аттестации психоаналитиков? ухмыльнулся Динстлер.
– В основном, вы рассказываете про меня.

– Я действительно много знаю о вас. Поэтому добавлю - у меня довольно серьезные достижения в спорте - я бегаю, плаваю, отлично стреляю, могу подняться по отвесной скале и положить на лопатки почти любого, хотя никогда не был профессионалом.

Я легко схожусь с людьми, умею хитрить, выслеживать и даже - быть безжалостным. Я - скорее человек действия.

– Спасибо, успокоили. Похоже, Иван, у вас значительно больше шансов на успех, чем у меня. Ну что же - дорогу идущему!
– Готтлиб догадался, что ему нашли достойную замену.
– Док, - вмешался Луми.
– Мы должны теперь же расставить все точки над i. Поскольку письменный договор мы естественно составлять не будем, дотошно оговорив все пункты, ограничимся джентльменским соглашением. Главное положение которого: вы, Йохим-Готтлиб подлинник и главный держатель "пакета акций" - вы, и только лишь вы настоящий Пигмалион. Иван же - дублер, мираж, двойник. Он будет на скамейке запасников и, возможно, дай-то Бог, никогда не вступит в игру. Но в случае необходимости - именно он "попадет в сети" ловцов, что бы водить их за нос, а вы, со всеми своими потрохами уйдете в подполье, чтобы иметь возможность продолжать свое дело.

"Ну что же, во всяком случае, нормальному человеку такое не может и присниться. И надо признаться - это вдохновляет", - решил Динстлер, берясь за работу. Все необходимые медикаменты были доставлены Луми через Ванду. Готтлиб позвонил жене и, прибегнув к условному знаку, исключающему возможность ловушки, попросил прислать полный курс М1 и М2, предупредив, что вернется через три недели.

Иван не испытывал и тени сомнения, прощаясь со своим лицом, не доставлявшим ему, по-видимому, никаких хлопот. Он был сиротой, а о женщине, ради которой стоило бы сохранить себя говорить категорически не хотел.

– Я совсем один. И мне даже хочется исчезнуть - такое "минисамоубийство". Кроме того, я уверен, что внешнее и внутреннее Я неразрывны. А кое-что меня в себе не устраивает. Надеюсь, Готтлиб, ваша вдумчивая физиономия серьезно займется перевоспитанием этого легковесного, победоносного типа, который уже почти тридцать лет нещадно эксплуатирует представительную визитную карточку - глазки, губки, гордый профиль - тьфу! Как вы думаете, приятно ли сознавать, что за этот камуфляж тебя могут любить?

– А как же с наследниками, Иван? Ваши перспективные отпрыски никогда не будут похожи на своего отца, поглядывая немного свысока на неказистого родителя, - вставил свой контраргумент Луми.

– Вот и отлично, будут всю жизнь удивляться, как это я так здорово изловчился - победил законы генетики силой своего необычайного чадолюбия, парировал Иван.

– Мне это, кажется, в самом деле удалось. Знаете, Иван, моей дочке скоро исполнится два года и она... Ну, в общем, таких детей я больше не встречал...
– не мог не похвастаться Динстлер.

– Да, Мио говорил, что у вас прехорошенькая супруга. И девочка, видимо, в нее?

– Что там "хорошенькая". Моя Антония - чудо!

– Никогда бы не подумал, что вы, Готтлиб, окажитесь столь восторженным отцом. Видимо, я недостаточно изучил ваше "дело", предполагая большую дозу скепсиса и самокритики. Ну что же - ставлю себе минус.

Покончив с обязательной программой неофициального общения, они приступили к выполнению задания. Никто не коснулся главного - смысла и цели не только самого предприятия, но и деятельности Пигмалиона в целом. Никто

не помянул Организацию, сочинившую и организовавшую весь этот зубодробительный, за гранью здорового понимания, сюжет.

..."Интересно, думал Готтлиб, "работая" над Иваном, - может ли человек собственноручно "вылепить" своего двойника со всеми мучительно знакомыми и ненавистными изъянами, старательно повторяя нелепый экспромт природы и - не сбрендить? Во всяком случае, я уже, наверняка - псих!"

Почти двадцать дней они прожили втроем, превратив свое вынужденное уединение в сплошной фарс. Может быть этот хохот, порою абсолютно идиотический, провоцируемый одним междометием, жестом или гримасой, помог тогда Динстлеру сохранить отстраненность от своих фантасмогорических манипуляций и довести дело до конца. Вся эта история легла в его сознании на одну полку с комедийными кинолентами, которые никогда не запоминались и не особенно смешили, оставляя привкус легкой хмельной неразберихи. И лишь иногда в особые часы пугливых сомнений, Готтлибу казалось, что над эпизодом "двойника" потрудился Хичкок.

"Гадко и глупо, - думал он с отвращением прильнув к своему отражению в зеркале.
– Ничто не может быть противнее сознательного повторения гнусности". В конце концов он даже несколько перестарался, с мазохическим удовольствием изобразив на классическом "портрете" Ивана "авторский шарж".

– Жаль, что нам больше не придется встретиться. Возможность совмещения двух Динстлеров могла бы означать только одно - кто-то из нас должен будет исчезнуть, - перед расставанием с Пигмалионом Иван выглядел непривычно грустным.
– Мне кажется, я действительно теряю часть себя, отпуская "подлинник". Становится даже понятна нерушимая привязанность близнецов.

– Если надоест - ты только свистни и я верну на место твое южное великолепие. Неужели у меня такая идиотская улыбка в торжественные моменты?
– засмотрелся Готтлиб на свое "отражение".

В начале апреля они расстались: две машины, отбыли в разные стороны, покидая притихшую виллу. Красный "мерседес" торопился вернуться в свою горную обитель, "пежо" Луми, спускавшееся к морю, увозило незнакомца, которому предстояло начинать жизнь заново.

12

Увидев свой дом издали, Готтлиб почувствовал радостное удивление.

Уже с дальнего поворота дороги, с того самого места, где впервые открываются знакомые очертания дома и клиники, сверкнул зеркальный зайчик стеклянной стены. Крошечный маячок - слюдяной отблеск в переливах едва обозначившейся зелени, над округлившимися холмами и травяным ковром, расцвеченным желтыми россыпями мать-и-мачехи.

Он покидал это место с измученной душой и расстроенными чувствами, облегченно захлопнув за собой дверь. По существу, он бежал, оставляя в туманной мартовской слякоти неразбериху и сумятицу, тупую боль, ставшую хронической. Оказывается, он так соскучился по дому!

Чем ближе подъезжал нетерпеливо жмущий на газ Динстлер, тем сильнее ощущал, что там, за изгибом шоссе, за уходящими в прошлое недавними страхами, его ждет тепло и покой.

Аккуратный сквер за оградой, стоянка с припаркованными машинами, деловито мелькающие в зеленеющих кустах белые халаты, сам дом - с бронзовой, достойно-лаконичной вывеской "Пигмалион", сияющими чистотой большими окнами и солидной вескостью очертаний, свидетельствовали о надежности и преуспевании.

Оказывается, его ждали. Не только Ванда, подготовившая праздничный обед, переменившая прическу и макияж, но и весь персонал, предупрежденный о возвращении шефа и основательно потрудившийся при наведении парадного порядка.

Поделиться с друзьями: