Бегущая за луной

— Здесь так шумно! — сказала Эмили. — Мне уже нравится.

— Твоей маме тоже здесь нравилось. Насколько я знаю, там в скалах есть маленький грот, где собирались Розы Мэллари. И правили пляжем все лето. — Джулия закинула за плечо пляжную сумку и повела Эмили к спуску на пляж.

На пляже было так много народу, что им приходилось идти гуськом. Джулия постоянно оглядывалась — проверяла, не отстала ли Эмили. Та шла улыбаясь. Один раз замешкалась, чтобы снять босоножки, но быстро догнала Джулию.

Они выбрали место на полпути между дощатым тротуаром и озером. На этой стороне озера над берегом стояли дома — большие дома со стеклянными стенами, выходящими на сверкающую синюю воду. Пока Джулия расстилала на песке полотенца, Эмили огляделась вокруг, прикрывая глаза от яркого солнца.

— Вы с Савьером договорились здесь встретиться?

— Нет. А почему ты спросила? — Джулия сняла белые шорты, под которыми оказались красные плавки бикини. Но почему-то не стала снимать полупрозрачную рубашку с длинными рукавами, хотя под рубашкой был верх купальника.

— Потому что он идет сюда.

Джулия обернулась и увидела, что Савьер действительно идет к ним. Савьер всегда выделялся, в любом окружении. Но сейчас, на желтом песчаном пляже под ярким солнцем, он буквально излучал золотое сияние. Король Солнце.

— Он такой милый, — мечтательно проговорила Эмили. — Как только я его увидела, я сразу же поняла, что у него будет такой акцент. Даже не знаю почему.

— Есть люди, о которых сразу понятно, что они южане. Еще до того, как они скажут хоть слово. — Джулия с Эмили смотрели на Савьера как завороженные. Словно и вправду не могли отвести взгляд. — Смотришь на них, и сразу думаешь о чем-то хорошем… о пикниках на природе, о бенгальских огнях. Мужчины-южане всегда открывают дверь перед женщиной, никогда не повышают голос и всегда держатся за свою гордость, не взирая ни на что. Но с ними надо быть настороже. И не верить всему, что они говорят. Они могут заставить тебя поверить во что угодно, потому что умеют такэто сказать, что нельзя не поверить.

— Как так? — с интересом спросила Эмили.

— Надеюсь, ты никогда не узнаешь.

— А с вами такговорили?

— Да, — тихо ответила Джулия.

Савьер подошел совсем близко и встал рядом с их полотенцами, расстеленными на песке.

— Привет, барышни.

— Привет, Савьер, — сказала Эмили, усаживаясь на полотенце.

Джулия тоже села и убрала в сумку свои белые шорты.

— Что ты здесь делаешь?

— Не знаю, Джулия, — сказал Савьер. — На медведей охочусь?

Она посмотрела на него, прищурившись.

— Это такой эвфемизм?

Он ничего не ответил, просто уселся на ее полотенце у ее ног. Джулия увидела свое отражение в его темных зеркальных очках и поняла, что он на нее смотрит. Что он делает? С чего вдруг такая фамильярность? Восемнадцать лет молчания, пока ее не было в Мэллаби, плюс полтора года холодного безразличия с ее стороны — более чем достаточно, чтобы отбить у него желание садиться на ее пляжное полотенце, буквально в нескольких дюймах от ее голых ног.

И все-таки вот он сидит.

И все потому, что она сдуру сказала Стелле, что печет торты из-за него.

Дура, дура, дура.

— Сестра приехала в гости на выходные, — сказал он. — Они с дочкой остановились в нашем летнем доме на озере. Я пришел их проведать.

— То есть это никак не связано с тем, что я тебе говорила, что в субботу хочу свозить Эмили на озеро? — скептически спросила она.

— Это было бы слишком просто, да?

— Для тебя все просто, Савьер.

— Не все. — Прежде чем Джулия успела ответить, он указал подбородком куда-то поверх ее плеча. — А это моя племянница. Ингрид! — позвал он.

Джулия с Эмили оглянулись и увидели красивую рыжеволосую девушку-подростка, которая направлялась к ним. Джулия смутно припоминала, что у старшей сестры Савьера были рыжие волосы.

— Это Джулия Уинтерсон, — сказал он племяннице.

Ингрид улыбнулась.

— Я вас узнала по розовой пряди. Иногда я вас вижу в городе, когда мы с мамой сюда приезжаем, — сказала она. — Кстати, вам очень идет.

— Спасибо, — сказала Джулия. — Это Эмили. Она недавно сюда переехала.

— Там у грота ребята устроили пикник. Пригласили меня. Я только сначала спрошу у мамы. Эмили, хочешь пойти со мной? — спросила Ингрид.

Эмили тупо уставилась на нее.

— А что там такое?

— В каком смысле?

— Это какой-то клуб?

— Это просто пикник. Вроде как вечеринка, но днем. — Ингрид вопросительно посмотрела на Эмили. — Ладно, я сейчас вернусь.

Она пошла прочь. Эмили растерянно смотрела ей вслед.

— Зачем все так усложнять? — сказала Джулия, со смехом похлопав Эмили по руке. — Надо было просто сказать: «Да, я бы очень хотела пойти».

— Вот так, смотри, — сказал Савьер. — Джулия, пойдешь со мной на свидание в понедельник?

— Да, я бы очень хотела пойти! — подыграла ему Джулия. — Видишь? Ничего сложного. И потом, это просто вечеринка. Ты что, никогда не ходила на вечеринки в своей старой школе?

— Ну, я помогала маме организовывать вечеринки. В основном благотворительные мероприятия. И у некоторых из общественных клубов у нас в школе были свои вечеринки в конце учебного года.

— Ты в какую школу ходила?

— В школу для девочек Роксли. Мама была одной из учредительниц этой школы. Там поощряли общественную активность и волонтерскую деятельность. Волонтерство входило в учебный план.

Вот опять указание на то, что Далси сделала в жизни немало хорошего. Эмили что-то такое упоминала в их первую встречу: о Далси и ее общественной деятельности. Как бы ни было трудно в это поверить, кажется, после отъезда из Мэллаби Далси очень изменилась.

— Ну, это обычная вечеринка. Без всякой причины. Просто ради веселья.

Эмили посмотрела на нее с сомнением.

Джулия вновь рассмеялась.

— Все будет хорошо. Когда захочешь уйти домой, я буду здесь и тебя отвезу. Тебя никто не неволит.

Ингрид уже вернулась.

— Ну что, Эмили? Ты идешь?

Эмили поднялась, изобразила вымученную улыбку (во всяком случае, Джулии показалось, что она была вымученной) и ушла вместе с Ингрид.

— Кто бы мог подумать, что Далси воспитает такую скромную дочь? — сказал Савьер.

— Да, она очень хорошая девочка.

— И ты хорошо с ней общаешься. И нет, меня это не удивляет.

Джулия смущенно пожала плечами. Она вдруг очень остро осознала, что осталась с Савьером наедине и теперь ей не удастся уклониться от разговора. Она знала, о чем он хочет с ней поговорить.