Белая дама (Франсуаза де Шатобриан – король Франциск I – Жан де Лаваль де Шатобриан. Франция)

Тут Симон Буре откинул полу плаща, и Адриенна увидела, что в руке он держит коробочку, оклеенную дорогой шелковой бумагой. В таких коробочках в кондитерских отпускали только самые дорогие и изысканные лакомства. Открыв крышку, аббат показал Адриенне с десяток крупных трюфелей. Сразу было видно, что для их изготовления не пожалели шоколадного порошка и сахару, а также самого лучшего и свежего масла.

А надо сказать, что наша героиня, как и многие актрисы (точнее сказать, как и многие женщины!), была ужасной сладкоежкой. Трюфели же она просто обожала. И Адриенна уже протянула руку к конфетам, как вдруг вспомнила, чей подарок перед ней. И отдернула руку.

– Вы очень предусмотрительны, сударыня, – мрачно сказал Буре. – Хотя я все равно не дал бы вам отведать этих конфет. Дело в том, что, прежде чем вручить мне конфеты, герцогиня встречалась с кардиналом Флери. Ей, как родственнице нашей королевы – кстати, знаете ли вы, что герцогиня Буйон тоже внучка Яна Собеского, как и ее величество Мари Лещинская? – а также родственнице герцогов Лотарингских, этого было легко добиться! А вы знаете, чем известен кардинал де Флери?

– Кажется, он блестящий дипломат? – ответила Адриенна.

– И не только, – усмехнулся Симон Буре. – Он еще блестящий химик. Некоторое время назад прошел слух, будто де Флери изобрел некий порошок, который он назвал «порошком для наследников». Говорят, достаточно насыпать его совсем немножко в перчатку или в букет цветов, как у человека, который надел эту перчатку или понюхал этот цветок, начнется сначала легкое недомогание, потом умственное возбуждение, а затем чудовищный бред, который кончится смертью. Так вот после встречи с кардиналом герцогиня принесла коробочку и вручила ее мне. Так что… Честно говоря, лично я не рискнул бы отведать конфет. И вам не советую!

– Почему? – спросила Адриенна, почти не сомневаясь, что услышит сейчас робкое признание в любви, однако аббат поразил ее своим ответом:

– Моя заблудшая дочь, герцогиня де Буйон, дорога мне. Я многим обязан ей и ее достопочтенному супругу, и мне не хотелось бы, чтобы душа герцогини была отягощена смертным грехом. Ведь за злодеяние перед ней откроется прямая дорога в ад, а у меня еще есть надежда, что мне удастся исцелить ее душу от демона ревности, который владеет ею. Я предупредил вас, мадемуазель. Вы должны быть теперь осторожной ко всему, что будет исходить от герцогини де Буйон. Прощайте!

И он ушел, швырнув нарядную коробочку с красивыми трюфелями в сточную канаву. Ее немедля унес поток воды.

Адриенна посмотрела вслед странному визитеру и, повернувшись, чтобы войти в подъезд, заметила в тени женскую фигуру. Это была актриса по фамилии Жувено. На сцене она играла роли наперсниц, а в жизни была наперсницей мадам Дюкло. Дюкло же, как было известно Адриенне, ищет милости герцогини де Буйон.

Ей стало не по себе, однако Жувено с самым равнодушным видом пошла прочь, и Адриенна постаралась отогнать от себя дурные мысли.

Она терялась в догадках, как ей теперь себя вести с герцогиней. Сделать вид, будто ничего не произошло? Или заявить во всеуслышание о том, что рассказал Буре? Но тогда ее благородному спасителю придется плохо…

Адриенна колебалась до следующего вечера. Давали «Федру», и, едва выйдя на сцену, актриса увидела в ложе герцогиню де Буйон, сидевшую с самым безмятежным выражением на челе.

«Хотелось бы знать, зачем она пришла? – мрачно усмехнулась Адриенна. – Насладиться моей игрой или моей агонией? Ну, последнего ей придется долго ждать. А вот я… я, пожалуй, смогу загнать в ее сердце парочку раскаленных игл!»

Она не бросила на герцогиню ни единого взгляда во время всего спектакля, а когда дело дошло до заключительного монолога Федры…

Вот он, день паденья моего! Сюда придет супруг, придет и сын его. И будет наблюдать, позорища свидетель, Как пред его отцом играю в добродетель Со вздохами в груди, к которым был он глух, Со взором, полным слез, что перед ним потух. Иль полагаешь ты, что, ревностный к Тезею, Он скрыть захочет пыл, которым пламенею? Владыку и отца позволит мне предать? Он ненависть ко мне сумеет обуздать? Пусть даже он молчит – себе я знаю цену. Я не из женщин тех, что, совершив измену, Порочные, глядят по-прежнему светло, Чье вовсе не краснеть приучено чело!

Произнося последние слова, Адриенна повернулась к ложе герцогини…

Sapienti sat! Умный поймет с полуслова, надеялась она. Однако лицо Луизы-Генриетты не дрогнуло. Эта особа в совершенстве научилась держать на нем маску светского высокомерия. Она даже умудрилась найти в себе силы раз или два небрежно хлопнуть в ладоши, когда зарукоплескал весь зал.

Чему аплодировали зрители? Искусству Адриенны? Или они почувствовали, что между двумя женщинами что-то произошло, некую секунду длился поединок, и актриса победила герцогиню? Значит, они поздравляли Адриенну с победой?

Они немного поторопились…

Спустя несколько дней до Адриенны дошел слух, что герцогиня покинула Париж, отправилась в свое имение в Лотарингии. Актриса вздохнула чуточку свободней – что и говорить, отравленные конфеты произвели на нее сильное впечатление. Но время шло, и она постепенно успокаивалась, а спустя неделю и вовсе перестала вспоминать о сопернице.

Ее отвлекли радостные хлопоты – после долгого перерыва возобновляли «Эдипа», а этот спектакль Адриенна всегда любила. И главное, на постановку приехал Вольтер. Адриенна была счастлива встретиться с верным другом, которого называла нежнейшим из циников.

Отыграла она прекрасно. А после спектакля… после спектакля, как всегда, был подан ворох цветов, а отдельно – прелестный букет фиалок, заботливо завернутый в шелк. Его принес молчаливый человек в черном. Он только и сказал удивленной актрисе:

– От одного друга, который никогда вас не забудет.

Влюбленная женщина всегда немножко сумасшедшая, ведь она готова поверить в любое чудо, даже в самое невероятное! А вдруг Морис… вдруг он там, в своей баснословной Курляндии, немыслимым образом вспомнил об Адриенне и прислал ей ее любимые цветы? Нет, конечно, букетик бы завял в дороге сто или двести раз. Но вдруг Морис попросил кого-то из своих друзей оказать возлюбленной этот знак внимания? Да нет, тоже сомнительно. Ну и пусть! Пусть фиалки прислал ей совершенно случайный почитатель ее таланта. Главное, что они напомнили ей Мориса…

И Адриенна, отбросив шелк, прижала цветы к лицу.

Спустя полчаса у нее слегка закружилась голова. Потом головокружение усилилось. Бывший при ней Вольтер забеспокоился… Через некоторое время Адриенна начала бредить. Она уверяла, что слышит, как у театра останавливается дорожная карета, видит, как из нее выходит ее возлюбленный Морис!

Перепуганный Вольтер счел за благо послать за доктором Фаже, который пользовал актеров. Однако лакей столкнулся в дверях с каким-то господином в запыленном дорожном плаще. Это был Морис Саксонский, который – бывают же чудеса в жизни, а не только в чувствительных романах! – вернулся в Париж и немедленно бросился к Адриенне.