Белая львица

– Надеюсь, это не займет много времени. Я очень занят.

– Если по телефону вам неудобно, вернамуская полиция вызовет вас в участок, - сказал Валландер, нисколько не смущаясь собственной резкости.

Адвокат секунду помедлил, потом сказал:

– Задавайте ваши вопросы. Я слушаю.

– Мы до сих пор ждем по факсу список имен и адреса наследников.

– Я прослежу, чтобы его выслали.

– Далее, меня интересует, кто непосредственно отвечает за эту недвижимость.

– Я. Но мне не очень понятен вопрос.

– За домом нужно присматривать. Чинить крышу, истреблять мышей. Этим тоже занимаетесь вы?

– Один из наследников проживает в Волльшё. Он и присматривал за домом. Его зовут Альфред Ханссон.

Валландер записал адрес и телефон.

– Стало быть, дом пустовал целый год?

– Больше года. Наследники не могли договориться, продавать его или нет.

– То есть там никто не жил?

– Конечно.

– Вы уверены?

– Не понимаю, куда вы клоните. Дом был заколочен. Альфред Ханссон регулярно звонил мне и говорил, что там все в порядке.

– Когда он звонил последний раз?

– Откуда же я могу помнить?

– Не знаю. Но я хочу услышать от вас ответ.

– Кажется, под Новый год. Но поручиться не могу. Разве это так важно?

– Для нас пока важно все. Спасибо за информацию.

Закончив разговор, Валландер открыл телефонный справочник и сверил адрес Альфреда Ханссона. Потом встал, схватил куртку и вышел из кабинета.

– Я еду в Волльшё, - сказал он, заглянув к Мартинссону.
– Странно все как-то с этим взорванным домом.

– По-моему, тут вообще все странно, - заметил Мартинссон.
– Кстати, я только что потолковал с Нюбергом. Он говорит, что сгоревшая радиостанция, вероятно, русского производства.

– Русского?

– Он так говорит. Я не знаю.

– Еще одна страна, - вздохнул Валландер.
– Швеция, ЮАР и Россия. Где все это кончится?

Через полчаса он въехал во двор усадьбы, где проживал Альфред Ханссон. Дом довольно современный, совершенно не под стать соседним старинным постройкам. Овчарки в вольере бешено залаяли, когда Валландер вышел из машины. Было уже полпятого, и он вдруг почувствовал, что здорово проголодался.

Мужчина лет сорока открыл дверь и прямо в носках вышел на крыльцо. Волосы у него были всклокочены, а подойдя ближе, Валландер почуял запах спиртного.

– Альфред Ханссон?
– спросил он.

Мужчина кивнул.

– Я из Истада, из полиции.

– Черт!
– буркнул мужчина, прежде чем Валландер успел назваться.

– Простите?

– Кто ж это натрепал? Не иначе как Бенгтсон. Вот сволочь!

Валландер выдержал паузу:

– Не могу вам сказать. Полиция защищает своих информаторов.

– Наверняка Бенгтсон. Я что, задержан?

– Давайте-ка сперва потолкуем.

Ханссон провел комиссара на кухню. И тот мгновенно учуял слабый, но вполне отчетливый запах самогона. Вон оно что! Теперь все понятно. Альфред Ханссон гнал самогон и решил, что Валландер приехал брать его с поличным.

Ханссон плюхнулся на кухонный стул, почесал в затылке и вздохнул:

– Вечно не везет.

– О самогоне потом, - сказал комиссар.
– Я к вам еще и по другому делу.

– По какому?

– Насчет сгоревшей усадьбы.

– Я ничего не знаю.

Валландер сразу заметил, что он забеспокоился.

– О чем не знаете?

Дрожащими пальцами Ханссон закурил мятую сигарету.

– Вообще-то я по специальности лакировщик. Но не выходит у меня, чтоб вкалывать каждое утро! Чтоб продрать глаза - и в семь за работу. Вот я и надумал сдать эту развалюху, если найдется желающий. По мне, дом надо продать. А родня уперлась, и все тут.

– Кто же изъявил желание?

– Мужик один из Стокгольма. Ездил тут по округе, искал помещение. Потом случайно увидал тот дом, аккурат такой, как ему нужно. Я до сих пор диву даюсь, как он умудрился на меня выйти.

– Как его звали?

– Назвался Нурдстрёмом. Но мне что-то не верится.

– Почему?

– По-шведски он говорил хорошо. Но с акцентом. А иностранец разве может прозываться Нурдстрём?

– Стало быть, он решил снять дом?

– Ага. И деньги хорошие предложил. Десять тысяч крон в месяц. Только дурак откажется. Да и какой от этого вред?
– подумал я. Подзаработаю маленько, зря я, что ли, смотрю за домом. А наследникам и Хольмгрену из Вернаму вовсе и знать об этом не надо.

– И на какой же срок он снял вашу недвижимость?

– Приезжал он в начале апреля. И рассчитывал снимать домишко до конца мая.

– Он сказал зачем?

– Для художников. Им, дескать, надо поработать в тишине и покое.

– Для художников, значит.

Валландеру вспомнился отец.

– Ага, для художников. И выложил денежки на стол. Я, понятно, ударил с ним по рукам.

– Вы позже видели его?

– Нет.

– Нет?

– Он поставил как бы негласное условие, что я буду держаться в стороне. Ну, я и держался. Дал ему ключи, и вся недолга.

– Он вернул ключи?

– Нет. Сказал, вышлет по почте.

– И адреса его у вас нет?

– Не-а.

– Можете описать этого человека?

– Жутко толстый.

– А еще?

– Как, черт возьми, прикажете описать толстяка? Волосы редкие, красномордый, жирный. Коли я говорю «жирный», значит, жирный и есть. Как бочка.

Валландер кивнул.

– От тех денег что-нибудь осталось?
– спросил он имея в виду отпечатки пальцев.

– Ни единого эре. Потому я и взялся сызнова гнать самогонку.

– Если вы сегодня же прекратите, в Истад я вас не заберу, - сказал Валландер.