Белая таежка
Шрифт:
Я прошел на свое место и лег, но заснуть долго еще не мог, злясь на себя за то, что не сумел поговорить по-человечески с Галкой. Что за характер у меня дурной? Мама и то говорит, не знаю, в кого только ты такой уродился...
"А еще хочешь, чтобы тебя любили!
– врезал я мысленно себе.
– За что любить-то?!"
– По дороге на казаков напали язычники, - ровным, убаюкивающим голосом рассказывает профессор, - и отбили идола. Брязга обложил городище князя Нимьяна. К осажденным он послал своего лазутчика, чуваша по национальности, хорошо говорившего на
– А дальше что?
– поторопил Кольча замолчавшего почему-то профессора.
– Об этом немедленно было доложено Брязге. Начался штурм городища. Нимьянск взяли казаки, но Золотой Бабы там уже не было. Язычники переправили ее к кондинскому князю Агаю...
На Агае я заснул окончательно. И Галка уже спала.
Утром я первым проснулся и, не открывая еще глаза, почувствовал неладное. Наверное, это было следствием ночного разговора в сенях с Галкой.
Взгляд мой упал на стену, где висели наши ружья. Она была пуста. Профессора на его месте тоже не было. Не было и наших рюкзаков.
– Галка! Кольча!
– закричал я дурниной.
– Нас ограбили!
Я кинулся в черную избу, не дожидаясь, пока встанут Галка с Кольчей, заглянул в печь. Профессорский рюкзак был на месте.
Бегу в кладовку, открываю ларь. Нет ружья!
Горшок на полке лежит на боку. Забрал и документы...
– Ах он, лиходей! Ах он, нечистая сила!
– отчаянно запричитала в сенях Галка.
– Змея подколодная!..
Она выскочила за дверь, под дождь, который, кажется, еще яростнее хлестал в стены дома. Я за ней.
– Рюкзак на месте! С диссертацией!
– Ну и жуй ее теперь!
– кричала Галка.
– Она же липовая! Понял теперь ты или нет?! Все припасы наши унес...
К нам присоединился Кольча, и мы обежали вокруг дома, сами не зная зачем. Чак тоже с нами побежал, поглядывая на нас как на полоумных. Промокли под дождем, замерзли и вернулись в дом. Даже следов никаких теперь не найдешь - все смыл дождь.
– Заговорил нам зубы и был таков!
– убито пролепетал Кольча, пряча глаза.
У него был такой вид, будто он на качелях закачался до чертиков.
– А все из-за тебя! Из-за тебя!
– в исступлении набросилась на него Галка.
– "Ученый с мировым именем"! "Визитная карточка академика"!
– Она схватила рюкзак бородатого и швырнула в Кольчу. Тот едва успел отскочить.
В рюкзаке были только книги, рубашки, полотенце, сигареты да еще диссертация. Я вытряхнул все это на пол, сам не зная зачем.
– Я же не Штирлиц!
– покаянно начал Кольча, собирая с пола книги.
– А тут еще эта ваша акция: "Руки вверх!" А он же мне жизнь спас, как я мог иначе? Такой вальяжный, респектабельный... И все по логике вещей...
– Прикуси язык!
– зыкнула на него Галка.
– Залез в дерьмо, так хоть не чирикай!
Она в ярости носилась по горнице, а я виновато помалкивал и отводил глаза, боясь встретиться с ней взглядом. Предупреждала ведь она меня, нутром чуяла, что этот мазурик замышляет что-то против нас, а я вместо того, чтобы
принять меры предосторожности, такого дурака свалял...– Какая же я тундрия!
– в унисон мне пролепетал убито Колокольчик.
– Наконец-то до тебя дошло!
– мстительно фыркнула Галка.
– А то корчит из себя черт знает кого. "Мой внутренний голос"! "Надо мыслить аналитически"!..
Все это Галка не проговорила, а проиграла, изображая Колокольчика. Тот взмолился:
– Оставь, пожалуйста, свои грустные комментарии! Я и так наказан немилосердно...
– Тюльпан!
Галка повалилась на свое место на траве, легла вниз лицом и закрыла голову руками. Я сел на лавку.
– Мерзкий, гнусный тип, гангстер, а я его - "Олег Аркадьевич, Олег Аркадьевич"!..
– канючил Кольча, машинально перелистывая книги Профессора.
– Ловко он объегорил нас!
– сказал я, чтобы хоть что-то сказать.
– В этот горький час...
– начал было Кольча философски, но тут же осекся и вскрикнул, будто ожегся: - Плагиат! Плагиат чистейшей воды!
– Он схватил папку с "диссертацией", начал лихорадочно ее перелистывать. Нашел, что искал, и жадно пробежал глазами: - Слово в слово сдул полторы страницы у писателя Ювана Шесталова.
Кольча впился в другую книгу, оказавшуюся в рюкзаке бородатого. Полистал, заглянул опять в "диссертацию".
– Точно! Дальше все слизал у историка М. П. Алексеева...
– Скрутить бы надо было его сразу по рукам и ногам, - горько пробубнил я.
– Спать по очереди...
Это было Галке адресовано: я признавал свою вину перед ней и перед самим собой.
Она повернулась к нам с Кольчей, легла на бок.
– Хорошая мысля приходит опосля!
– Меня здорово серебряная пластинка на ложе "Зауэра" чебурахнула, начал оправдываться.
– "Профессору Залесскому..." Документы, диссертация...
– Золотая Баба, - саркастически улыбнулась Галка.
– Золотая Баба, - признал я горько.
– Такой эрудит!
– вставил Кольча.
– Бандит-разбандит!
– резко бросила Галка.
У меня было такое тягостное чувство, будто во всем случившемся виноват только я один и никто больше.
А ведь, по сути дела, так оно и есть. Поддержи я вчера вечером Галку, когда мы с ней в сени выходили, и могло бы ничего не случиться. Надо было встряхнуть себя, выбежать под дождь, и смыть сон, и не спать. А Галка бы пускай спала. Перед самым утром бы меня подменила.
Верно Ванюшка говорил: этого стервеца на мякинке не проведешь! Меня за глиной послал, Кольчу за дровами, Галку за водой на ключ, а сам тут по дому давай шариться. Увидел, где документы его спрятаны, где ружье... Ну и давай стараться, умасливать нас да усахаривать. Конфеты опять выложил, красной икрой угостил, Чака подкормил-уласкал, чтобы он не заворчал на него ночью. И нарочно спать не давал своими рассказами, чтобы мы потом, под утро, заснули как убитые...
– А ты уж не мог ружье его засунуть куда-нибудь подальше!
– упрекнула меня вяло и как-то замученно Галка.