Бельфеддор

– Не могу. Меня гнетет предчувствие какой-то беды.

– А ты кое-чему научился у меня, – не без удовлетворения заметил демон. – Предчувствие тебя не обманывает: я тоже чую скорые неприятности.

– Откуда нам ждать опасности? – спросил Бельфеддор.

– Этого я тебе сказать не могу. В этом зале слишком много чародеев, я просто не могу проявить свои способности и свою силу, чтобы не привлекать их внимания.

– Мне кажется, или ты действительно слегка утратил свою храбрость? – удивился Бельфеддор.

– Не кажется, – хмуро отозвался демон. – Только мною движет не трусость, а осторожность. Жрецы-маги меня не пугают, а вот императорские телохранители… Их магия убийственна. Будь я в своем теле, им не помогло бы их искусство, но сейчас нас ждет верная смерть в схватке с ними.

– Ну пока у воинов-магов нет причин вступать с нами в схватку.

– Вот именно, что пока… – проворчал демон.

Между тем Ольменнос передал своих спутников слугам, обслуживавшим пиршество, те усадили гостей за один из больших столов среди прочих пирующих. Сам верховный жрец направился к императорскому столу, стоявшему на возвышении, где сидели император и вся его многочисленная свита. По правую руку от императора сидел молодой человек с неестественно бледным лицом в черных одеждах, подобных обмундированию черных легионеров. Бельфеддор никогда не видел его раньше, однако понял, что это наследник трона Ольматоннатос.

Среди всех присутствующих в огромном зале только верные телохранители императора, грозные воины-маги, оставались мрачны и сосредоточены, их глаза внимательно наблюдали за происходящим весельем.

В числе прочих среди свиты императора, окружавшей своего повелителя, Бельфеддор заметил советника Октонноса. Словно почувствовав на себе взгляд Бельфеддора, советник повернул голову, посмотрел на черного воина и усмехнулся.

– Прискорбно видеть вас троих в добром здравии, – услышал Бельфеддор знакомый голос.

За стол напротив Бельфеддора и его товарищей сел капитан черных легионеров Ксальтаннос.

– Ублюдок, – с ненавистью процедил Аттеконнос сквозь зубы и схватился за рукоять меча. – Ты ответишь за гибель моего отряда.

– Остынь, гвардеец, – потребовал Сеттес, схватив товарища за руку. – Здесь не самое подходящее место для битвы.

– Не отговаривай своего приятеля, благородный Сеттес, – ухмыльнулся капитан. – Пусть покажет свою прыть.

– Этот прощелыга явно дразнит нас, – заметил демон. – Схватка с черными легионерами на глазах у императора и его наследника точно не пойдет нам на пользу.

– Ты прав, – согласился Бельфеддор.

Вслух же он произнес:

– Заткни свою пасть чем-нибудь съестным, капитан, пока есть чем жевать. Позже я сам вобью твои кривые зубы в глотку.

– Займи очередь, приятель, – хмуро посоветовал Бельфеддору Аттеконнос. – Он – мой.

Ксальтаннос рассмеялся, откровенно наслаждаясь бессильной яростью своих врагов.

Неожиданно во главе пира возникло какое-то замешательство. Верховный жрец вдруг покачнулся и упал с кресла, выронив кубок с недопитым вином. Двое императорских телохранителей подняли старика.

– Мертв, – произнес один из них.

– Что с ним случилось? – настороженно спросил император. – Он не казался больным.

Внимательно обследовав кубок, из которого пил старик, один из воинов-магов сообщил своему повелителю:

– Вино отравлено. Это сильнейший яд.

– Что?! – взревел император, отбросив в сторону собственный кубок. – Кто осмелился?!

В зале все смолкло. В наступившей гробовой тишине отчетливо прозвучал голос Октонноса:

– Я уже сообщал тебе, повелитель, о происках Соттаноса. Хоть сам он в темнице, но его сообщники даже здесь осмеливаются покушаться на твоих верных слуг.

Советник бросил многозначительный взгляд в сторону Бельфеддора и его товарищей.

– Лжец! – рявкнул Бельфеддор, вскочив с места.

Капитан Ксальтаннос обнажил было клинок, однако Аттеконнос осадил его, ударив кувшином в голову. Капитан откинулся назад и осел на пол.

– Торжество безнадежно испорчено! – свирепо прорычал император, поднимаясь с кресла. – Советник, тебе известны мятежники, – сказал он Октонносу. – Выведи их отсюда и запри в подземелье. Позже я решу их участь. А их предводитель Соттанос будет казнен за свои преступления на рассвете.

В зале появились черные легионеры. Сеттес и Аттеконнос схватились за оружие. Бельфеддор хотел было обнажить клинки, но вдруг с удивлением почувствовал, что собственное тело не повинуется ему, словно кто-то держал за руки.

– Это ты делаешь? – удивленно и негодующе спросил он демона.

– Я, – признался тот. – Посмотри на телохранителей императора…

Бельфеддор устремил взгляд на верных стражей повелителя Ногары. Один из воинов-магов вскинул руку: в его ладони заплясал сгусток огня.

– Нам не справиться с ними, – произнес демон. – Мы даже не сможем сбежать. Сейчас лучше подчиниться воле императора.

Бельфеддор был вынужден признать правоту своей второй половины.

– Сложите оружие, – потребовал он, обращаясь к своим товарищам.

– Разумное предложение, – заметил капитан Ксальтаннос, уже поднявшийся на ноги.

– Лучше смерть! – воскликнул Аттеконнос.

Он уже готов был скрестить клинок с клинком капитана черных легионеров, но Сеттес удержал товарища.

– Ни к чему нам умирать здесь, – хмуро произнес он. – Рогатый прав. Позже мы сочтемся со всей этой сворой.

– Вряд ли вам представится такая возможность, – ухмыльнулся Ксальтаннос.

Солдаты черного легиона отобрали оружие у Бельфеддора и его товарищей, связали их и еще два десятка человек, на которых указал Октоннос, и вывели арестантов из зала. В сопровождении многочисленной охраны всех их препроводили в обширное подземелье дворца, где развели по отдельным казематам.

Бельфеддора приковали к стене и оставили в темноте в одиночестве.

– У тебя есть идеи, как нам выбраться отсюда? – спросил он. – Не может же быть, чтобы ты просто так позволил пленить нас.

– Конечно, – самодовольно усмехнулся демон. – Не беспокойся дружище, мы вернем себе свободу. Но не сейчас. Воины-маги слишком близко, а император настроен против нас, поэтому не станет церемониться.

– А ты уж было совсем уверил меня в нашей непобедимости, – с сарказмом сказал Бельфеддор.

– В битвах с простыми смертными нас одолеть невозможно. Но сейчас нам противостоят не только они.