Белое дело в России: 1917-1919 гг.

После ликвидации советской власти на Дону весной 1918 г. «иногородний вопрос» стал решаться уже в соответствии с политикой «оказачивания». На сентябрьской сессии Войскового Круга было решено предоставить больше возможностей для перехода «иногородних» в казачество. Существенным условием этого становилась обязательная служба «иногородних» в рядах «сражающихся с большевиками армий». Круг постановил «всех лиц невойскового сословия, фактически участвующих в защите Дона от большевистских банд, теперь же принять в войсковое сословие». С августа 1918 г. по январь 1919 г. в казачье сословие было принято более тысячи человек. Разнообразный состав населения области отразился и в социальной символике (считалось, что синяя полоса утвержденного флага Всевеликого Войска Донского означала казачество, красная – «иногородних», а желтая – калмыков).

В дальнейшем предполагалось юридически уравнять в правах казаков и «граждан» (так стали называть «иногородних» и «инородцев»). Для этого правительство должно было выработать принципиально важные законы «О гражданстве» на территории Войска и «Положение о выборах депутатов в Войсковой Круг от граждан». Последствием осуществления этих законов должно было стать утверждение правового статуса «гражданина Донской области» (или «гражданина Всевеликого Войска Донского»), вследствие чего разница между казаками и «иногородними» в части осуществления политических прав стиралась. Но в 1919 г. подобные решения так и не были осуществлены из-за отсутствия соглашений о гражданстве и подданстве со «всероссийской властью». На Кубани, в частности, в состав Краевой Рады была всего лишь введена незначительная фракция «иногородних».

Общей тенденцией для российских казачьих войск в период 1917–1920 гг. было также стремление решить «земельный вопрос» с учетом интересов «иногородних», но при этом сохранялись казачьи юртовые и паевые наделы. На Кубани «иногородние» обратились в адрес Рады с заявлением, что ««никаких притязаний к казачьим паевым землям и к казачьему войсковому имуществу» не предъявят, «будучи убеждены, что Учредительное собрание найдет возможность удовлетворить насущные нужды иногороднего населения области, не нарушая интересов трудового казачества». На Дону и Кубани наделение «иногородних» производилось за счет отбиравшихся в войсковую собственность бывших частновладельческих земель. Донской Войсковой Круг «поручил комиссии выработать законопроект, в основу которого положено образование земельного фонда из отчужденных частновладельческих земель, из какового фонда наделять землей малоземельных крестьян и казаков» (17).

Аналогичным образом решался вопрос с «иногородними» и в казачьих войсках Востока России. На Урале Войсковой съезд на заседании 13 марта 1918 г. санкционировал созыв «съезда депутатов от казачьего, иногороднего и инородческого населения, проживающего на войсковой территории, на основе четырехчленной избирательной формулы, для: а) создания местной власти, объединяющей все группы населения Войсковой территории; б) разрешения вопроса о местном самоуправлении; в) пересмотра имущественных прав местного населения». Городским, станичным и поселковым обществам, как казаков, так и иногородних, предлагалось обсудить безотлагательно вопрос о пересмотре имущественных прав иногородних на войсковой территории и выяснить изменения, какие должны быть введены в существовавший до сих пор порядок» (18). Иногородние получали равные избирательные права с казаками в Сибирском войске, причем многие поселки «оказачивались», включались в состав войска в административном отношении. В результате «оказачивания» увеличивались войсковые территории и население Енисейского, Иркутского, а также Дальневосточных казачьих войск, заинтересованных в определенной степени в увеличении своей численности. В Енисейском войске, согласно утвержденному 5-м Большим Войсковым кругом 17 февраля 1919 г. «Временному Положению о порядке перехода в казаки и образования поселков и станиц», процедура была предельно упрощена. Отдельные лица писали заявления о принятии в казачье сословие на утверждение «общества той станицы или поселка, в котором он хочет числиться». А поселки должны были провести собрание, на котором 2/3 голосов должно было быть принято решение о «желании именоваться станичным или поселковым обществом», избраны станичное правление и атаман. Решения собраний утверждались Войсковым правлением. В сходах могли принимать участие разночинцы и женщины. По свидетельству члена Общеказачьего Совета при Верховном Правителе России от Енисейского казачьего войска И. К. Окулича, особенно интенсивно процесс «оказачивания» шел в начале 1918 г., когда среди местного красноярского офицерства «выявилось течение перехода в казачество, которое, казалось, могло одно спасти от надругательства и унижения. Действительно, желтый лампас спасал некоторое время». «Просителями являлись главным образом офицеры-пехотинцы и затем представители местного купечества… Войсковое Правительство автоматически утверждало приговоры станичных сходов о принятии в Енисейское казачество». Правда, впоследствии «многие из этих неоказаков жестоко поплатились в 1918 г. за этот переход в казачество от большевистской власти». Итогом эволюции казачьих войск Восточной Сибири стало признание их официального статуса Российским правительством 10 июня 1919 г. Иркутский и енисейский войсковые атаманы (П. П. Оглоблин и А. Н. Тялшинский) получили равный статус с другими выборными руководителями восточного казачества. Основной задачей этих войск была борьба с повстанческим движением. Предполагалось также переселение части енисейских и иркутских станиц в Урянхайский край и создание на их основе нового – Урянхайского казачьего войска (19).

Опыт самоуправления российского казачества имел большое значение в политико-правовой истории Белого движения. В нем сочетались элементы развитого местного самоуправления с всероссийской военно-политической составляющей, что позднее использовалось как основа формирования власти на белом Юге (в ходе работы Южнорусской конференции – летом – осенью 1919 г.) и даже рассматривалось в качестве апробированного варианта для устроения власти всероссийской. Поэтому с полным основанием можно говорить о значительной роли казачьих государственных образований в эволюции политического курса Белого движения.

* * *

1. Постановления Большого Войскового Круга 26 мая – 11 июня 1917 г., с. 2.; Каклюгин К. Организация власти на Дону в начале революции // Донская летопись. Вена, № 2, 1923, с. 105–106.

2. ГА РФ. Ф. 1257. Оп. 1. Д. 2. Л. 5; Донской Край. Новочеркасск, 26 апреля 1918 г.

3. Каклюгин К.П. Донской атаман Краснов и его время // Донская летопись. № 3. Белград, 1924, с. 323, 326; ГА РФ. Ф. 1258. Оп. 3. Д. 28. Лл. 1–2; Денисов С. В. Белая Россия. Нью-Йорк, 1937, с. 126.

4. Основные Законы Войска Донского; Положение о Войсковом Круге // Донская летопись. Белград, № 1, с. 301–317.

5. ГА РФ. Ф. 5956. Оп. 1. Д. 392. Л. 64; Скобцов Д.Е. Три года революции и гражданской войны на Кубани // Кубань. 1991. № 5, с. 73–75; Его же. Три года революции и гражданской войны на Кубани. Париж, б. г., кн. 1, с. 98—100; Быч Л. Л. От Южно-Русского Союза к Федеративной России. 1919 г. Екатеринодар, 1919, с. 6, 13, 22–23.

6. Кубанская Чрезвычайная Краевая Рада созыва 28 октября 1918 г. Стенографический отчет пленарных заседаний. Вып. 2. Екатеринодар, 1918; Конституция Кубанского края 1918 г. Прага, 1929.

7. ГА РФ. Ф. 5913. Он. 1. Д. 174. Лл. 20–21.

8. ГА РФ. Ф. 446. Он. 2. Д. 31. Лл. 278–283.

9. Деникин А. И. Очерки Русской Смуты. Т. 4. Берлин, 1925, с. 114; ГА РФ. Ф. 5913. Он. 1. Д. 174. Л. 26.

10. Временное Положение об управлении Терским Войском. Владикавказ, 1919, с. 1–7; ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 174. Лл. 19–19 об.; 20–21; 26–26 об.; Ф. 446. Оп. 2. Д. 31. Лл. 350–350 об.

11. Правительственный вестник. Омск, № 131, 9 мая 1919 г.

12. Масянов Л. Л. Гибель Уральского казачьего войска // Казачий круг, 1991. Вып. 1, с. 50; ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 174. Лл. 7–8 об.; Ф. 446. Оп. 2. Д. 55. Л. 20; Ф. 1701. Оп. 1. Д. 6 в. Лл. 186–188 об.; Ф. 5881. Оп. 2. Д. 263. Лл. 1–2 об., 10 об. – 11, 12 об.; Коновалов В. Уральцы (за полтора года борьбы). Омск, 1919, с. 20–21, 24–28.

13. ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 174. Лл. 34–35, 38–41; Ф. 5881. Оп. 2. Д. 607. Лл. 45–45 об.; Каклюгин КП. Донской атаман Краснов и его время // Донская летопись. № 3. Белград, 1924, с. 97–99; Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое Особым Совещанием при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России. № 43, 27 ноября 1919 г., ст. 393.

14. Постановления первого съезда депутатов Сибирского казачьего войска. Омск, 1917, с. 4–7.

15. Иртыш. Омск, № 6, 1919 г., с. 18–19; Журналы заседаний V чрезвычайного Войскового Круга Сибирского казачьего войска (7—13 августа 1919 г.). Омск, 1919, с. 4–5.

16. Каклюгин КП. Войсковой Атаман А.М. Каледин и его время // Донская летопись. Вена, 1923, № 2, с. 151–152; Зайцов А. 1918 год. Очерки по истории русской гражданской войны. Париж, 1934, с. 34–35.

17. Каклюгин КП. Донской атаман Краснов и его время // Донская летопись. № 3. Белград, 1924, с. 115; Зайцов А. Указ, соч., с. 254–255; Покровский Г. Деникинщина: год политики и экономики на Кубани. Харьков, 1926, с. 15.

18. Коновалов В. Указ, соч., с. 5.

19. ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 410. Лл. 3–4; Временное Положение о порядке перехода в казаки и образовании поселков и станиц. Минусинск, 1919, с. 1–6.