Белое дело в России: 1917-1919 гг.
Шрифт:
Принципиальные отличия политического курса «Державной Украины» от УНР содержались в аграрной сфере. Лозунг отмены частной собственности и «социализации земли», осуществлявшийся Радой, не отвечал интересам «хлеборобов – собственников», правых политиков. Под влиянием «общественных сил», на которые опирался Скоропадский, положения 3-го и 4-го Универсалов Центральной Рады в отношении земельной собственности отменялись. Утверждалось, что «право частной собственности – как основы культуры и цивилизации – восстанавливается в полном объеме, и все распоряжения бывшего Украинского правительства, а равно – Временного Российского Правительства, отменявшие или ограничивавшие эти права, – отменяются». Размеры ущерба при этом определялись самими пострадавшими, а порядок возвращения собственности предусматривал содействие губернской и уездной администрации и местной милиции. Не исключалась также возможность обращения «за содействием» к немецкой или австрийской комендатуре. Это приводило к злоупотреблениям властью, способствовало росту антигерманских и антигетманских настроений среди
Существование гетманского режима, гарантировавшего относительную стабильность внутриполитического положения и официально провозглашавшего принцип правопреемственности от дореволюционного российского законодательства, привлечение к работе профессиональных чиновников дореволюционных российских министерств и ведомств способствовали деятельности различных антибольшевистских организаций. Работа посольств, возобновление железнодорожного сообщения давали возможность постепенного переезда на Украину московских и петроградских политических деятелей и военных. Основной поток проезжающих направлялся по линии Московско-Киевско-Воронежской железной дороги через Унечу и Клинцы. В течение весны – осени 1918 г. на Украине разновременно находились представители Всероссийского Национального Центра (Н. И. Астров, М.М. Федоров, В.Н. Челищев, Г. А. Мейнгардт, П.И. Новгородцев и др.). Практически безвыездно в Киеве жил лидер кадетской партии П. Н. Милюков, своим авторитетом призывавший коллег по партии к поддержке Гетмана и к необходимости признания возможности восстановления монархии в России при поддержке Германии (см. его переписку с генералом Алексеевым – приложение № 6). В период немецкой оккупации антибольшевистские силы сосредоточились здесь вокруг двух влиятельных фигур Белого движения – П.Н. Милюкова и В. В. Шульгина. Лидер кадетской партии сотрудничал с Германским командованием и администрацией гетмана П. Скоропадского (большинство в партии осудило впоследствии эту его позицию). Дневник Милюкова содержит прямые указания на стремление восстановить монархию. Проблема тогда, как это часто бывало в кадетской партии, заключалась в выборе тактического курса: провозгласить этот лозунг немедленно, при возглавлении антибольшевистского сопротивления Великим Князем Михаилом Александровичем (и ради этого пойти на союз с Германией), или объединить антибольшевистские силы под единым командованием, «освободить Москву» и затем провозгласить монархию. Выдвигая идею возрождения монархии в России при помощи немцев, Милюков считал необходимым переориентировать белое подполье в Москве и руководство Добрармии на сотрудничество с немецкими военными и дипломатами, в частности, с немецким послом в Москве графом Мирбахом (21).
Часть правых политиков (А. В. Кривошеин, В. И. Гурко) поддержали идею Милюкова, проведя несколько встреч с немецким послом в Москве графом Мирбахом. В частности, Кривошеин считал возможным признать помощь Германии на условиях, как он сам выражался, «четыреххвостки»: «аннулирование Брестского договора, восстановление государственного единства России, создание в России национальной независимой власти, полный нейтралитет России». При этом «восстановление государственного единства представлялось в виде федерации, в которой Украина должна получить широкую государственную автономию, а Скоропадский «станет пожизненным Гетманом». Донесение «Азбуки» от 15 октября 1918 г. приписывало Кривошеину следующее высказывание: «Украинское самостийничество» грозит временным разделением России, а большевизм грозит России полной гибелью. Поэтому надо забыть о «самостийничестве», временно примириться с ним и обратить все свои силы на борьбу с большевиками». Подобные политические взгляды Кривошеина в 1918 г. показательны с точки зрения их последующей эволюции в 1920 г., когда он стал председателем Правительства
Юга России в белом Крыму. В 1918 г., однако, бывший министр считался убежденным «монархистом и германофилом» (22).
Примечательно, что летом 1918 г. в Киев предполагал переехать даже Святейший Патриарх Тихон. По свидетельству Милюкова, «Гетман… принимал посланца от патриарха архимандрита Владимира». «Патриарх надеется в октябре перебраться в Украину, и это очень интересует Гетмана» (23). Возможно, это было связано с попытками создания т. н. Украинской Церкви, независимой от московского Патриархата (20 июня 1918 г. Всеукраинский Собор отклонил эти намерения).
В 1918 г. на Украине начали свою работу региональные отделения ВНЦ и Союза Возрождения России. Последний во главе с Д. М. Одинцом, бывшим министром по великорусским делам в правительстве Рады, пытался наладить контакты с местными социал-демократическими организациями, однако эти структуры, объединившиеся позднее в антигетманский Украинский национальный союз, находились на полулегальном и нелегальном положении. Областной комитет кадетской партии, как отмечалось, поддерживал в целом правительство Лизогуба. Данная позиция вполне согласовывалась с резолюцией пленума ЦК кадетской партии от 13 июля 1918 г., согласно которой признавалась «неизбежная автономия областных организаций партии» впредь до
созыва всероссийского партийного съезда (24).Но подавляющее большинство либеральной, правоцентристской общественности ориентировалось на поддержку Добровольческой армии. Киевский отдел ВНЦ в своей резолюции от 17 октября 1918 г. определял свои задачи как «борьбу с украинской самостийностью, поддержку Добровольческой армии как организующего противобольшевистского российского центра» и «осведомление союзников об истинном положении дел на Украине». Киевский отдел ВНЦ категорически отрицал идею федеративного устройства, признавая лишь перспективу «широкой областной автономии», и настаивал перед командованием Добрармии на незамедлительной отправке войск в регион – для предотвращения смены уходивших после перемирия немецко-австрийских полков красногвардейскими отрядами.
В программной декларации от 30 октября 1918 г. Киевский отдел снова единогласно заявил о том, что «большинство населения Малороссии считают себя русским народом, а своим Отечеством только Единую Россию» (25).
Достаточно эффективно в плане координации действий между Киевом, Москвой и Екатеринодаром действовала группа В. В. Шульгина – «Азбука» (названная так по литерам – обозначениям секретных агентов Шульгина). Начало ее работы Шульгин относил к августу 1917 г., но формирование масштабной разведывательно-осведомительной системы началось с весны 1918 г., после того как от генерала Алексеева было получено указание о желательности образования в Киеве Центра содействия Добрармии (с аналогичным заданием в Киев выехал Вендзягольский). «Азбука» занималась отправкой добровольцев на Дон и Кубань (Шульгин отмечал, что их было отправлено около полутора тысяч), передачей сообщений о политике гетманского правительства, положении немецкой армии, состоянии хозяйства, настроениях населения. Немаловажным был и перевод из Киева денежных пожертвований в кассу Добрармии. Отдельным пунктом Шульгин выделял «связь с лицами Императорской Фамилии для правильного информирования их о Добровольческой Армии, а также для освещения, какую опасность представляет так называемая германская ориентация». Не исключалась и «организация партизанских действий в Малороссии, когда это понадобится». Принципиально важным для Шульгина решением было зачисление его сотрудников на службу в Добровольческую армию, как «состоящих в резерве».
Но главным направлением стала разведка: «Организация, ведя разведку в Киеве, информировала главным образом союзников, Москву и Добровольческую Армию… удалось войти в тесную связь с французской разведкой, работавшей в Киеве, с французскими представителями, находившимися в Яссах, с англичанами, сидевшими в Москве». За все время существования «Азбуки» (до лета 1920 г.) в ее работе участвовало около 100 человек – политики, коммерсанты, военные, журналисты, учащиеся. Не вся информация, отправляемая в Екатеринодар, была уникальной и достоверной. В секретные сводки попадали сведения из газетных статей, непроверенные сообщения и слухи. Но широта освещаемых вопросов была бесспорной.
Авторитет «Азбуки» подтверждал разведотдел Добрармии, руководитель которого, полковник С. Н. Ряснянский, получал от Шульгина информацию о положении на Украине, о возможностях организации новых Центров Добровольческой армии. В конце мая 1918 г. Ряснянский сам выехал в Киев. Эта поездка стала своеобразным сочетанием работы по сбору информации разведывательного характера и распространением информации о положении самой Добрармии. В инструкции, данной ему, предписывалось: «Войти в связь с политическими деятелями и партиями, стоящими на платформе Единой России, ознакомить их с положением и задачами Добровольческой армии и привлечь их к работе для армии… быть в постоянной связи с Милюковым, с которым лично условился генерал Алексеев… и по части политической руководствоваться его указаниями в работе, а также с В. В. Шульгиным…» (26).
Однако результаты командировки оказались скромными. Ряснянскому удалось встретиться с Милюковым и Шульгиным, однако реальную поддержку он получил только от последнего. Шульгин, уже наладивший сбор и передачу информации по линии «Азбуки», помогал Ряснянскому в составлении политических отчетов (написанные на папиросной бумаге, они частично сохранились в архивных фондах). В качестве агентов Ряснянский продолжал использовать помощь «женщин-прапорщиков»: «Все добытое я посылал в виде донесений генералу Романовскому для доклада генералам Алексееву и Деникину… Свои письма и сводки я посылал со служившими у меня в разведывательном отделении женщинами прапорщиками: Свирчевской (замучена в ГПУ в Москве), Заборской-Готгардт и Кочергиной. Женщинам тогда было легче перебираться из Украины на Дон, а кроме того, они были преданными и верными людьми и в достаточной степени ловкими…» Связным был также бывший капитан австро-венгерской армии Часка (его провал и повлек за собой арест самого Ряснянского).
Содержание передаваемых сводок показывало все многообразие политических отношений на Украине, на Дону, в советских столицах в Европе. Штаб Добрармии высоко оценивал информативность и объем передаваемых Ряснянским сообщений, считая его донесения «хорошими и сообщаемые данные верными». Ряснянскому удалось установить связи и с политическими, и с военными (из числа последних весьма важное значение имели контакты с генералом от кавалерии А. М. Драгомировым, генерал-майором Н.А. Харламовым, полковником П.А. Кусонским), и даже с коммерческими деятелями (с тещей генерал-майора И. П. Романовского, владелицей сахарных заводов в Полтавской губернии В. Харитоненко). Установленные контакты позволяли надеяться на развертывание продуктивной работы, создание крупного и влиятельного Центра Добровольческой армии.