Белоэмигранты на военной службе в Китае
Шрифт:
Приходилось действовать полиции и против Коминтерна. В 1933 г. у него было несколько крупных «проколов». Так, был арестован представитель нефтяного синдиката в Китае З. Доссер. Суд признал его виновным и выслал из сеттльмента. Затем было дело консульского врача Е. Фортунатова, начальника отдела местного ГПУ, обвиненного в даче взятки, чтобы замять дело Доссера. Хотя «врач» успел бежать, добычей русской полиции стали документы, уличающие СССР в подрывной работе, ставшие достоянием мировой общественности, будучи опубликованными в печати [1206] .
1206
От ареста до ареста – от обыска до обыска // Прожектор. 1933. № 43. 21 октября. С. 12.
Работой советских спецслужб в Китае активно занимались «шанхайцы» А. А. Пурин, Д. И. Густав и Ю. А. Черемшанский. Они вели против них контрразведывательную работу, публиковали материалы по этой теме, раскрывая секреты работы коммунистов, чем вызывали их ярость [1207] . При этом были затронуты и китайцы, потребовавшие от французов выдачи Густава «для суда». Французы, не желавшие обострения отношений, выдали его китайским коммунистам. Те переправили его в СССР, где он был расстрелян. Вскоре чекисты добились и выдачи Пурина. В СССР он отбыл большой срок заключения и скончался в 1952 г. [1208]
1207
Густав Д. Работа ГПУ в Шанхае // Парус. 1937. № 54. 20 июля. С. 37–44.
1208
Хисамутдинов А. Российская эмиграция в Китае: Опыт энциклопедии. Владивосток, 2002. С. 207.
1209
Черемшанский Ю. Воспоминания. Рукопись // Музей русской культуры. Сан-Франциско.
1210
ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 138. Л. 63.
На французской полицейской службе в Шанхае особенно отличился Б. П. Апрелев, бывший офицер. Здесь он проработал с 1932 по 1944 г. «За энергичную работу» его наградили медалью французского муниципалитета и орденом Аннамского дракона [1211] .
Между полицией и волонтерами возникла нездоровая конкуренция из-за переманивания молодежи. Старые русские военные, знакомые с армейским кодексом чести, по которому было зазорным даже здороваться с полицейскими и жандармами, на «переманивания» шли редко. Молодежь, незнакомая с этим, шла туда легко [1212] . В полиции было лучше: платили тут больше, здесь несли только «легкую и чистую» полицейскую, а не тяжелую военно-полицейскую службу, какая была у волонтеров. Учеба по специальности и дисциплина были нестроевыми и не такими тяжелыми, как у волонтеров. Как вспоминал один русский полицейский, «я был холост, молод, здоров. Поэтому жизнь в казарме, питание, обмундирование и неплохие деньги меня устраивали» [1213] . Уступали полицейские лишь «отсутствием наружной привлекательности и внутреннего содержания», которые были в полку. Русские также служили тюремными надзирателями [1214] .
1211
Морские судьбы за границей: офицеры российского флота в эмиграции. СПб., 2003. С. 21.
1212
Красноусов Е. Шанхайский русский полк, 1927–1945. Сан-Франциско, 1984. С. 215.
1213
Там же. С. 115.
1214
Лович Я. Шанхайцы // Россияне в Азии. 2000. № 7. С. 59.
По данным китайцев, 4 процента русских Шанхая в 1934–1937 гг. служило в полиции [1215] , при том что русских здесь было не менее 20 тысяч человек. К началу Второй мировой войны только у французов несли службу более 400 русских, эта часть просуществовала здесь до разгрома Японии [1216] . Такие отряды были и на английских, и на других концессиях. Общим было то, что в полиции русские обычно состояли на должностях не ниже сержантских и высоко ценились по сравнению с другими полицейскими. Различия были лишь в национальных особенностях колонизаторов.
1215
Батожок И. Русские в Китае. Поиск документов в архивах КНР // Отечественные архивы. 1996. № 1.
1216
Одинцова З. Мой Шанхай. Иркутск, 1999. С. 23.
Белогвардейцы на охране южнокитайских городов в 1925–1927 гг.
В 1925 г. в концессиях южнокитайских городов, как и в Шанхае, иностранцы столкнулись с опасностью погромов со стороны китайцев. И хотя в Южном Китае русских было намного меньше, чем в Шанхае, из них составили части охраны в иностранных концессиях Шамина, Кантона и других городов. Русских мобилизовали, как и других иностранцев концессий.
Чтобы понять, как воевали наши наемники в Южном Китае, приведем письмо казака из Кантона другому казаку в Европу в 1925 г.: «Вовремя ты убрался отсюда, у нас опять война началась. Все зашевелилось, и на душе легче стало: вооружили всех до зубов. Отношение моментально переменилось, а главное, сыты и одеты все стали. Переходя границу Китая в 1920 г., я уже считал себя свободным от армии, а тут – на вот тебе! – опять взялся за пулемет и винтовку. Война застала меня в городке Шамине, он находится недалеко от Кантона. Я туда ездил с товаром, продавая его вразнос китайцам. Всюду было спокойно, и вдруг со всех сторон застреляли. Пришлось припрятать свой «шурум-бурум» и садиться в окопы. Вот уже 2 месяца сижу я в них, постреливаю понемножку. А стреляем мы так: целим в глаз, а бьем в переносицу. За все время у нас убит 1 француз и 1 француз ранен, а нашего брата и пуля не хочет. Много мне пришлось на своем веку повоевать, но такой войны никогда не видел. Как только солнышко взойдет, китайцы идут в наступление. Идут кучами, как саранча. Отобьем одно наступление, а через полчаса – новое. Но если погода дождливая, то всем нам – благодать. В такую погоду китайцы нас не трогают, в дождь они воевать не любят, и палкой не заставишь их наступать. Сидят в палатках, чай в чайниках греют и что-то по-своему улюлюкают. Твое письмо прочел станичникам. Они только охают да руками разводят. Счастливцем тебя величают. Хотим сматывать отсюда удочки. Деньжонки себе на дорогу сколотили да и махнем через океан в вашу Европу» [1217] .
1217
Личный архив Балмасова С. С.
В декабре 1927 г. белогвардейцы приняли участие в разгроме восстания коммунистов в Кантоне. По данным генерала Глебова, «в Кантоне белые русские сыграли существенную роль при защите Шамина, ликвидировав во время наиболее серьезных беспорядков видных вожаков красных» [1218] . Он отмечал, что там отношение англичан и французов к русским самое благожелательное.
Белые
против китайских мусульманРусские в Синьцзяне (китайском Туркестане, или Синкианге) стали появляться в середине XIX в., когда Российская империя завоевывала Среднюю Азию. Тогда китайцы, жившие в Синьцзяне, обращались за помощью к генералу Колпаковскому в борьбе с мусульманами-повстанцами [1219] .
1218
ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 135. Л. 188.
1219
ГА РФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 9. Л. 53.
В начале 1930-х гг. стало известно об участии сотен русских эмигрантов в вооруженной борьбе в Синьцзяне, где вспыхнуло восстание мусульман-дунган. Все началось с того, что 6 мая 1928 г. во время выпускных экзаменов гражданских губернаторов Китайского института был убит генерал-губернатор Синьцзяна Ян Ченсан (Уанд Чензин). Это было подготовлено Фан Даотаем, который находился под влиянием коммунистов, и потому по всему Синьцзяну говорили, что Ян-дубаня убили они. Фан получил от них деньги и оружие. С этого времени несколько лет Синьцзян не знал спокойствия. На похоронах Яна присутствовали представители всех конфессий и национальностей, которые искренне плакали. Уже тогда многие из них высказали предположения, что «теперь все пойдет к погибели» [1220] .
1220
ГА РФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 8. Л. 89 об.
Пост генерал-губернатора занял заурядный человек, неспособный к нормальному управлению, – генерал Чинь Шужен (Чин Жучен), с первых своих шагов испортивший отношения с сартами. В правление генерала Яна сарты, жившие в районе Хами, пользовались большими привилегиями: не платили налогов, не подвергались таможенным обложениям. У них была своя администрация, в дела которой китайцы при Яне не вмешивались. Княжество Хами лишь номинально входило в подчинение китайцев [1221] .
1221
ГА РФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 8. Л. 90.
Хамийский князь Чингам-ходжа обладал сильным, резким и властным характером. Весь округ, которым он управлял от Баркуля до Синься, знал, что такое печально знаменитые палки князя. Получить наказание в шесть палок означало смерть, а четыре палки делали получившего их инвалидом на всю жизнь. Несмотря на это, князь пользовался среди сартов громадным уважением [1222] .
Княжество Хами располагалось на границе провинции Ганьсу, и одной из немногих его обязанностей была охрана ее границ от бандитов и мятежников. Поэтому Чингам-ходжа мог в любой момент мобилизовать крупное и боеспособное по китайским меркам войско. Русский эмигрант С. И. Смигунов так говорит об этом: «Я был свидетелем такой мобилизации в 1926 г., когда в Хами прибыл посланец Ян-дубаня. Он отнесся недоверчиво к заявлению хамийского князя об умении в кратчайший срок мобилизовать население. Чтобы рассеять это недоверие, Чингам-ходжа объявил ее, и через 3 дня по узким улицам города Хами продефилировало 5 тысяч конных солдат под ружьями. Солдаты имели хорошую выправку и даже показали, что немного знают конный строй. По масштабу Синцзяна это зрелище было грандиозное» [1223] . На генерала, присланного в Хами, оно, с одной стороны, подействовало успокаивающе, так как он убедился, что на границе с Ганьсу стоят хорошие солдаты. Но с другой стороны, это напугало его – он увидел, что хамийские солдаты не хуже китайских. Еще до него дошли хвастливые слова хамийского князя, сказанные своим приближенным после этой мобилизации: «На первых порах китайцам не так просто будет взять нас!» [1224]
1222
ГА РФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 8. Л. 90.
1223
ГА РФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 8. Л. 90.
1224
ГА РФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 8. Л. 90.
Губернатор Ян не придал этому дурного смысла и сохранил добрые отношения с сартами, так как не хотел из-за пустяков осложнять жизнь в крае. Но пришедший ему на смену генерал Чин Жучен этого не забыл и вспомнил о «сартской угрозе». Незнакомый с психологией мусульман, преобладавших в населении Синьцзяна, имея плохих советников, он стал делать глупость за глупостью и вызвал среди народа открытый ропот. Дошло до того, что на базарах его открыто ругали площадной бранью и на это уже никто не обращал внимания. Тем временем коммунисты, устранив Яна, приступили к дестабилизации ситуации в Синьцзяне, начав сеять смуту; ситуация в крае стала ухудшаться. Бумажные деньги начали быстро терять ценность. В это время, в 1930 г., умер хамийский князь Чингам-ходжа. Его место занял его сын, Гунн-ходжа, наркоман, который не мог ни дня обойтись без курения гашиша и не подходил к управлению княжеством, будучи слабоволен и слабоумен [1225] .
1225
ГА РФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 8. Л. 90.
Генерал Чин воспользовался этим и приказал взимать с Хами налоги на землю и пошлины на товары, которые ранее сарты не платили. Для этого в Хами были посланы китайские солдаты и чиновники, которым поручили измерение земель и выколачивание денег. Сарты отнеслись к нововведениям недружелюбно, но сдержанно, так как Гунн согласился на это [1226] . Все должно было пройти тихо, но посланные в Хами чиновники, видя покорность сартов и чувствуя за своей спиной вооруженную силу, стали зарываться. Они устроили оргии и пиршества, на которые потребовали сартских девушек, что было вопреки морали мусульман, запрещавшей мусульманкам общение с неверными кафирами. В результате между сартами и китайцами произошла ссора, во время которой были убиты два сарта и китайский чиновник. Не желая дальнейших столкновений, сарты ушли в горы. Они не думали ни о каком восстании, надеясь, что китайцы проведут расследование и все кончится миром. Но генерал Чин представил это так, что сарты, не желая платить податей, начали бунт. В Хами были вызваны войска для подавления бунта. Сарты дали им отпор и перебили много китайских солдат. Другая часть бежала. Тогда Чин стал слать туда отряд за отрядом, которые ничего не могли поделать с засевшими в горах сартами. Для него это сопротивление и поражение его войск оказались неприятным сюрпризом. Видя неспособность сломить сопротивление сартов, Чин решил уладить дело миром и послал к ним мирную делегацию во главе с мусульманином Роза-ходжой. Он должен был уговорить сартов подчиниться. Однако Роза-ходжа, наоборот, стал еще больше разжигать сартов к сопротивлению неверным, говоря, что они, разбив первые китайские отряды, разобьют и другие, выгонят кафиров из Синьцзяна и будут владеть им сами [1227] . И сарты продолжили сопротивление.
1226
ГА РФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 8. Л. 91.
1227
ГА РФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 8. Л. 91.