Белорусские народные сказки

— И тут нам не битва. А ну-ка, Иван Дарган, идем на серебряный ток.

Пошли на серебряный ток, как сшиблись раза три, так и провалились по колена. Кащеев сын снова кричит:

— И тут нам не битва. А ну-ка, Иван Дарган, идем на золотой ток, вот там мы уж побьемся.

Пошли они.

Пришли на золотой ток, бились, бились. Иван Дарган почувствовал, что больше не может, да и говорит:

— А ну-ка, собачье мясо, давай передохнем!

А братья его между тем играли-играли в карты, да и заснули. Один лег на печке, другой улёгся на лавке. Иван, отдыхаючи, скинул с ноги сапог, да и запустил им в свою хату, чтобы разбудить братьев, потому что знал, что они заснули. Но в хате все тихо, ничего не слышно.

Тем временем поднимается Кащеев сын:

— А ну-ка вставай, Иван Дарган, на бой!

И снова начали они биться.

Бились-бились... Почувствовал тут Иван, что нет у него больше мочи, и снова говорит:

— Давай, собачье мясо, еще отдохнем!

— Давай!

Он скинул сапог с другой ноги, запустил им в свою хату и угодил прямо в печь. Печь развалилась и ударила старшего брата кирпичом по ноге. Тот вскочил, глядит — весь бок в крови и кровь ручьем по полу течет. Он скорей за ключи да бегом коня отпирать. А Кащеев сын кричит:

— Вставай, Иван, на бой!

А конь из повозки голос подает:

— Скорей отпирай, а то хозяин погибает!

Отпер старший брат коня, конь летит и кричит человечьим голосом:

— Иван Дарган, посторонись!

Подлетел да Кащеева сына в капусту и изрубил своими копытами. А Иван уморился, бившись, сел, отдыхает. Отдохнул, хотел домой идти, да подумал себе: «Дай-ка погляжу, что в карманах у них есть». Вот полез он в карман младшего, лежат в нем какая-то книжица и носовой платочек, узелком завязанный. Он эту книжицу себе в карман. Носовой платочек развязал, а солнце из него— порх. Он и к тем подошел, которых прежде побил. У одного, хвать, носовой платок тоже узелком завязан. Он развязал, а из него месяц выпорхнул. Он—к третьему. И у того носовой платок, узелком завязанный, а из платка звездочки полетели.

Вот приходит он в хату к своим братьям и говорит:

— Ну вот, братцы, нашел я то, от чего на свете видно, а вы малость провинились: что же вы спать-то улеглись? Я ведь чуть не погиб, да и погиб бы, если бы не разбудил вас. Нуда ладно уж. Садитесь-ка вы теперь на моего коня и поезжайте домой, только его не погоняйте, он сам привезет на то место, где я отцовского коня из кожи вытряхнул, а вы оттуда пешком дойдете до дому. Я же здесь останусь, у меня дело есть, а может, вас и догоню.

Взял он книжицу Кащеева сына и вычитал в ней, как можно обернуться кем тебе вздумается.

Вот он обернулся голубем и влетел в окно дома Кащея Бессмертного, чтобы подслушать, какие там будут разговоры.

Дочка Кащеева вскакивает и говорит:

— Ну, батюшка, если мои братья их не извели, так я изведу. Забегу вперед и обернусь хрустальной криницей, они как напьются воды, так и полопаются...

Вскакивает другая:

— Ну, сестра, если ты их не изведешь, так я изведу. Я забегу еще дальше вперед и обернусь яблоней. Будут на мне и золотые яблоки и серебряные, они, как отведают их, так и полопаются.

Вскакивает сама змея, Кащеева жена.

— Ну, дочки, если вы их не изведете, так я их догоню и всех троих доконаю.

Послушал он, послушал еще с минутку, но больше ничего не услыхал. Догнал своих братьев, ударился оземь и обернулся снова Иваном.

Едут они, едут. Впереди появляется хрустальная криница. Соскочили старшие братья с коней, хотели воды напиться, а Иван Дарган их не пускает: взял кол да как ударит по воде, глядь — на месте криницы одна трясина. Убил Иван эту Кащееву дочку. Едут дальше. Вот впереди показалась яблоня, вся в яблоках золотых и серебряных. Захотели старшие братья яблок нарвать, а Иван опять их не пускает. Как снова ударит он колом по яблоне, глядь — на месте яблони тоже трясина оказалась.

Братья и говорят:

— Что ты нам не даешь ни пить, ни есть. Не хотим мы с тобой ехать, коли так!

— А вы, братцы, со мной и не поедете. Поёзжайте одни восвояси, конь вас привезет, куда я сказал.

А сам чует, что скоро змея прилетит, Кащеева жена. Братья поехали одни. А Иван зашагал богатырскими шагами в Киев-град, а сам думает: «Может, в нем спасусь. Есть там, слыхал я, три богатыря; железная кузница у них с тремя дверями железными. В ней они и куют».

Вот приходит он в Киев. Слышит — летит змея. Ой, беда! Настигает она его, а до кузницы еще далеко. Видит Иван — соли кули навалены, хватает он зараз десять кулей да пихает змее в рот. Набил он ее по горло солью, она и обожралась. Полетела к Днепру воды напиться, а он в это время прыг к кузнице.

— Эй, братцы, пустите, помогите!

— Мы тебя пустим, только послужи у нас год.

Пустили его в кузницу, а змея тут как тут. Хлоп на крышу, даже кузница затрещала. Змея кричит:

— Подайте мне разбойника, а не то я всю кузницу вашу разорю!

Кузнецы отвечают:

— Чем мы виноваты? Мы же не знали, кто он такой. Мы боимся кузницу открыть, а ты возьми три двери пропили, у тебя язык длинный, а мы тебе его на язык посадим. Ты и тащи его к себе.

Как она лизнула, так языком прямо до другой стены достала. А Иван Дарган скорей за клещи да на наковальню его. Тут кузнецы как начали бить по нему в три молота, так вся кузница ходуном заходила. Били-били, чувствуют наконец, что змея совсем ослабела, словно бы на поводу ходит. Вышли они из кузницы, а у дверей лежит большущая железина в семьдесят пудов. Взял Иван Дарган цепь, прицепил к железине этой да на шею змее, жене Кащеевой, и надел, а кузнецы знай глушат ее молотами по голове. Потом как Иван железину эту в землю засадил, так и прорыли канаву через весь Киев до Днепра и кинули змею в воду с железиной вместе. И десяти метров не проплыла она, там из нее и дух вон.

Отслужил Иван год, кузнецы накормили его, напоили хорошенько и на дорогу дали. И пошел он домой добираться.

Идет дорогой, а лежит дорога через осокорник. Как грянул он песню, так даже листья с осокорей посыпались. Вдруг он видит — едет впереди, словно бы на мотоцикле, девчонка и кричит:

— Посторонись, а не то ушибу!

А он думает: «Такое маленькое, да меня ушибет?»

А та летит прямо на него. Он как толкнет ее ногой, так нога и прилипла. Он — другой, и та прилипла. Он — руками, и руки прилипли. И потащила она его прямо к Кащею в дом.

— Дедка! Вот я тебе его привела.

А звалась та девчонка Анципкой, она Кащею веки поднимала.

И приказывает Кащей:

— Подними-ка веки! (А были они у Кащея каждое по пять пудов).

Она подняла. Глянул Кащей:

— А, попался, голубчик! Только не буду я тебя сразу ни бить, ни казнить.

А Кащей как поглядит на кого — так уж тот от него не уйдет, хоть и отпустит — все равно каждый придет к нему обратно.

Вот Кащей и говорит Ивану:

— Сыночков ты моих побил, дочек погубил и жену убил, так вот тебе задача: иди ты вдоль моря вправо пятьдесят верст, там на море остров, а на том острове живет старик, старый-преста-рый. Так вот, чтоб ты мне его дочь в жены привел, а не приведешь — мой меч, твоя голова с плеч!

Ну он и пошел. Прошел верст десять, а навстречу ему человек из лесу выскакивает и спрашивает:

— Куда идешь, человече?

— А иду сватом.

— И я с тобой пойду.

— А ты что за человек?

— Я в целом свете все вижу.

— Ну, идем вместе.

Пошли дальше. Выскакивает еще один.

— Куда, братцы, идете?

— А идем сватами.

— И я с вами пойду.

— А ты что за человек?

— Я за один час все царство обегу.