Белые росы

— Знаете, на второй взгляд вполне милый домишко, меня все устраивает. Рабочий день завтра с восьми? Хорошо, буду на месте. Надеюсь, мистер Филч подготовит мне форму. Спасибо, что проводили, а теперь мне нужно отдохнуть.

И с большим удовольствием Катерина выпроводила “гостей”, лишь отмахнувшись от Филча, который пытался всучить ей на подпись список мебели, которую требовалось сохранить, и грозился тут же провести инвентаризацию. Такой неуклюжий шантаж со стороны директора мог вызывать улыбку, но смеяться не хотелось — Дамблдор пока знал её плохо, но в следующий раз, изучив получше, он может придумать другой способ влияния, который не будет столь безобидным.

Избавившись от посетителей, Катя сбросила рюкзак на пол, смахнула пыль с чудом уцелевшей табуретки, уселась, и плечи её обессиленно поникли. Слишком много эмоций, слишком много впечатлений — впору сходить с ума и кричать, кричать до хрипоты, пытаясь выпустить напряжение. Положение было незавидным, а работа выглядела форменным рабством — не сбежать, не уволиться, и что делать — пока самой непонятно. Сколько бы она ни храбрилась, Кате было сильно не по себе, и от страха все внутри дрожало и болело.

Она обвела глазами комнату, и серая пелена отчаяния укрыла её ещё плотнее. Декор не отличался изысканностью — мебель разных оттенков серого, коричневого и черного, часть ее была изломана, а оставшуюся покрывал густой слой грязи и пыли. Тот же пыльный дух перебивал все другие запахи, забивал нос и лёгкие. Интересно, сколько времени хижина была заброшена? Десять лет? Двадцать?

Минут через пять, немного придя в себя, Катерина отправилась исследовать дом. На первом этаже была оборудована кухня с очагом, чулан и подобие гостиной с большим грязным окном. На втором этаже — спальня с громадной кроватью под балдахином, ещё одна комната, почти полупустая, и удобства. Все краны заржавели, но постель выглядела ещё достаточно крепкой, во всяком случае, прыгать на нее Катя не собиралась, а для сна и так пойдет — сверху надувной матрас, спальник, все не в палатке или на голой земле.

Когда-то, в своей прошлой жизни, ей удавалось как-то сочетать работу и быт, ни шатко, ни валко поддерживать порядок в квартире, вот только сохранить лад в семье не удалось. Но в том предательстве, что ей довелось пережить, вряд ли были виноваты не вытертые от пыли полки. А здесь, для себя, и не хотелось создавать уюта — хватило бы и минимума для спокойной жизни. Вот только вряд ли ей дадут жить спокойно, даже если Катя вылижет эту паршивую хижину сверху донизу.

За окном начинало темнеть, день пролетел быстро, а пыльные окна пропускали совсем немного света. Нужно было поспешить. Перед отправкой сюда никто не озаботился обедом. Завтрак, съеденный в медпункте, давно переварился, и нужно было поторопиться, чтобы развести огонь и соорудить себе ужин, а не ложиться спать на голодный желудок.

Повторно исследуя кухню, Катя решила, что не все так плохо. В очаге на крючке висел старый котелок, а на каминной полке нашелся медный чайник с закопченными погнутыми стенками. В железном ящике для дров нашлось несколько сухих полешек, а вот кран открывался с трудом, и вода из труб потекла рыжая, ржавая, с неприятным запахом. Катя оставила ее стекать в раковину, достала из рюкзака столовые приборы и немногочисленные припасы и задумалась. Где-то нужно было брать еду, уголь и топливо для лампы, теплую одежду, чтобы не умереть от холода зимой. А здесь, судя по погоде, зима долгая и неласковая. Просить что-то у Филча не хотелось — неизвестно, что он попросит взамен. Значит, предстоит поход в деревню, но даже заплатить за возможные покупки нечем — зарплаты ждать долго, в кармане только отечественная валюта, да и той хватит на три булки хлеба и пакет молока.

Соорудив нехитрый обед (растворимый суп и чай с привкусом металла), Катя согрелась, и, посматривая на танец огня в очаге, снова начала обдумывать свои будущие действия. Главное — продумать план. Даже в худшие времена она умудрялась делать для себя пометки на будущее. Эта тонкая ниточка связывала Катерину с её прошлой упорядоченной жизнью и позволяла ощутить себя более уверенно даже в таких местах, какие не на каждой карте указаны.

И пусть пометки были в стиле: "Купить хлеба" или "Дожить до вторника", но даже они налагали определенные обязательства, и их надо было выполнять. Приходилось покупать и доживать, часто вопреки себе.

Вооружившись карандашом, Катерина крупно вывела на листе блокнота: "Выяснить, что нужно замку". И подчеркнула, указывая себе на важность этого задания. Дальше пошли пункты: "Раздобыть денег", "Купить еды", "Купить теплую куртку и сапоги" (с пометкой "до первого снега"), а ещё, скрепя сердце, написала "Убрать в доме". Нежелание делать что-то вкупе с серой депрессией никуда не делись, но такой обыденный пункт плана был хотя бы выполним в ближайшее время, чего не скажешь об остальных.

Комната немного прогрелась, и чувство сытости слегка примирило женщину с действительностью. Никуда не торопясь, прошла по дому, оценивая объем работ, и после просто постаскивала самую поломанную и старую мебель в пустующую комнату на втором этаже. Целее будет, пусть Филч ее сколько угодно пересчитывает.

После такой экспресс уборки комнаты сильно опустели, — остались два стула и стол в кухне, низкий диванчик с подраными когтями ножками в гостиной, массивный шкаф и кровать в спальне (балдахин с нее Катя пока не трогала, хоть ткань и пыльная, но как-то защищает от сквозняков). Минимализм, но для жизни хватит.

Нигде в доме не было зеркал, видимо, прежний хозяин не слишком любил свою внешность, и Катю это полностью устраивало.

Решив продолжить уборку позже, Катерина оставила рюкзак у кровати, взяв с собой, однако, документы и самые ценные вещи, и отправилась обследовать деревню, которую до того видела мельком.

Глава 5

Если выхода не видно, это вовсе не значит, что его нет — стоит поискать в самом темном месте. И не прекращать поисков до самого его нахождения.

Конечно, верить Дамблдору на слово Катерина не собиралась, поэтому решила сначала попытаться унести ноги подальше, а уж если не получится, искать другие варианты. Она не стала спускаться к домикам, а пошагала по полю, местами завязая походными ботинками в раскисающей глинистой почве. Ей даже удалось отойти довольно далеко, пока на пути не встретилась знакомая уже воздушная преграда — мягкая, но непреодолимая. Опытным путем было выяснено, что камни и палки через преграду пролетают свободно, как и запасные носки (которые было жалко, перебраться и достать их из-за препятствия не получилось). Катерина словно оказалась под невидимым куполом, центр которого, судя по всему, располагался в замке.

Она прошла вдоль преграды, держа на ней руку, постепенно приближаясь к лесу, но заходить в чащу не стала, становилось все темнее, и проверять, насколько он обитаем, не хотелось. Пришлось разворачиваться и идти к виднеющимся вдалеке домам, но это не значило, что Катя смирилась с ситуацией — она будет продолжать искать лазейки, и не замешкается, если представится возможность сбежать.

Деревенька, возле которой располагались школа и Визжащая хижина, оказалась совсем крошечной — буквально единственная центральная улица с несколькими тупичками, отходящими в стороны. В таком тупичке, например, находилась уютная чайная, заходить в которую Катерина не собиралась — чересчур ванильно та выглядела. Не стала она заходить в красивый кондитерский магазин, миновала и “Три метлы”, местный кабачок, в котором явно не принимали бродяг, особенно не посвященных в их закрытую магическую тусовку. Нет, она искала заведения совсем другого плана — небольшое, непритязательное, куда может зайти работяга после смены, чтобы выпить кружечку пива. В мире нормальных людей там обычно можно было найти работу на пару дней, или ночлег, так необходимые усталому путнику.

Конечно, у Катерины были сомнения в том, имеется ли в этой захолустной деревне подобное заведение, но полагалась на удачу, и та не подвела. В самом конце деревни высилось приземистое здание с вывеской в виде головы кабана.

Внутри оказалось довольно мрачно и малолюдно. По стенам были развешаны едва горящие светильники, дающие очень мало света, за дальним столом, в густой тени, затаился и дремал неопрятного вида тип, а за стойкой высился сурового вида бородатый старик, неуловимо напоминавший Дамблдора. Катерина спокойно подошла к стойке и уселась на табурет напротив старика.