Белые витязи
Шрифт:
— Я же тут при чём?
— Я пришёл, ваше высокопревосходительство, просить содействования моему проект, который...
— Пожалуйста, расскажите мне его сущность...
Скобелев сел, сел и полковник, желающий облагодетельствовать Россию. Началось долгое и скучное изложение всех выгод будущего канала... Скобелев изредка только вставлял замечания, совсем разбивавшие выводы автора замечательного проекта. Видно было, что вся эта местность как нельзя лучше известна Михаилу Дмитриевичу...
— Сколько же нужно на ваше предприятие?
— О, в сравнении с благодетельством народов, пустяк.
— А например?
— Если
Скобелев опять усмехнулся.
— Разумеется, разумеется... Только уж заодно, полковник, не будете ли вы так добры указать, где взять эту маленькую сумму...
— Столь великий страна, — начал он и опять утонул в целом море всяких рассуждений.
Так я и не дослушал этого замечательного проекта, оставив Скобелева в жертву новому Гаргантюа, обладающему аппетитом в размере сорока миллионов рублей...
Часа через полтора я вышел с ним, мы условились поехать к О. Н-ой.
На улице он встретил одного из прежних своих подчинённых, уже в отставке... Этот окончил войну в малом чине, и, по-видимому, судьба не особенно ему благоприятствовала. По крайней мере, одет он был очень плохо. Бывший офицер хотел было юркнуть от Скобелева в сторону, но тот его заметил…
— N. N.! Это ещё что такое?.. Бегать от старых боевых товарищей!
— Ваше высокопревосходительство... Я не смёл... Я так одет...
— Да за кого же вы принимаете меня?.. Это перед дамами одевайтесь... Опять вы не зашли ко мне... Вы знали, что я здесь?
— Как же... Читал-с.
— Ну?
— Я теперь в таком положении...
— Ужасно это глупо, в сущности... Прямо бы ко мне и могли обратиться... Храбрый и честный офицер, вы имеете полное право требовать моего содействия...
Я сейчас же узнал прежнего Скобелева. В этом он совсем не изменился.
— И помилуйте... Я опустился...
— Не вижу этого. Вот те, которые променяли военный мундир на более выгодный, опустились... Сегодня я уезжаю с курьерским поездом в Петербург... Давайте-ка мне ваш адрес... Не нужны ли вам деньги?.. Смотрите, с товарищами не церемонятся. Сотня-другая меня не разорит, а как только я вам найду место, вы мне их уплатите...
— Нет... У меня хоть ещё месяца на два хватит.
— Нужно — пишите... Стесняться со мной глупо... А вам я на днях и местечко приищу...
Я встретил этого офицера уже на похоронах. Шёл он одетый с иголочки... Видимо, судьба, на которую он пенял так, уже изменилась к нему.
— Это он всё... Я и не знал ничего... Только приезжает ко мне здешний *** и говорит: «Сегодня получил я письмо от Скобелева, он рекомендует вас. Этого мне достаточно...» И разом предложил место... Я теперь совсем доволен. Третьего дня узнал, что он приехал, собрался идти благодарить, и вот... Это, знаете, последний... Боевой товарищ... Именно товарищ, хоть я поручик, а он полный генерал. Таких уже нет... Теперь мещанское время, подлое... Всякий лакеем делается... Повысят его в дворецкие — он уж к кучеру свысока относится...
О. А. Н-ву мы встретили в обществе двух англичан, с которыми Скобелев тотчас же заговорил по-английски. Они с чувством, близким к восторгу, прислушивались к каждому слову его. Один из них высказался даже:
— Вы первый приучили нас заочно полюбить — даже врага!..
— Почему же я
враг?— Кто же другой может создать нам затруднения в Индии, как не вы...
— Там нам нечего делать. Мы отлично можем ужиться бок о бок.
— Да, это вы говорите нашим корреспондентам, а те сообщают в газетах... Но мы не так наивны...
Тонкая улыбка показалась на губах Скобелева.
— Могу вас уверить, что таково моё убеждение... Если мы можем с вами столкнуться, так поближе!
— Не дай этого Бог... Море дороже всего!
— Да, богатому человеку, а не голодному, которому терять нечего... Впрочем, у нас с вами есть общий враг.
— Кто это? Немцы, верно?
— Да... У них теперь широко рты разинуты, флот ваш и ваша торговля едва ли могут им особенно нравиться.
— Мы это знаем...
Когда они ушли, Скобелев начал передавать О. А. свои и мои впечатления от поездки по России.
— Где же исход? Где исход?
— Запереть границу для иностранного ввоза тех предметов, которые у нас у самих производятся. Раз и навсегда поставить на своём знамени «Россия для русских» и высоко поднять своё знамя... Ради этого принципа не отступать ни от чего... Заговорить властно, бесповоротно и сильно… И сверх того — внутри у себя сделать многое.
— Что же именно?
И Скобелев изложил целую программу, давно, очевидно, обдуманную, обработанную во всех её деталях, охватывавшую все стороны народной нашей жизни. К сожалению, она не может быть приведена здесь...
Целый вечер до отхода поезда мы оставались одни. Скобелев отдался воспоминаниям, рассказывал много интересных событий, перешёл к настоящему и будущему России, но во всём у него звучала какая-то печальная нотка... Я поехал вместе с ним на железную дорогу. Он всю дорогу говорил не переставая.
— Знаете, мне кажется, мы видимся с вами в последний раз...
— Что за малодушие! — вырвалось у меня.
— Как знать. Что-то говорит мне, что моя песня спета.
Он, впрочем, несколько раз в этот день повторял то же и при Ладыженском, и при Хлудове.
— Я не переживу этот год, верно... Хоть не хочется умирать совсем. Сделать ещё европейскую войну, разбить исконных врагов России, уничтожить их и тогда — из списков вон... Только этого не будет... Ну, да что, впрочем...
Шёл дождь, было холодно... Ни зги не видно около, тускло мигали слезящиеся фонари... Тоска невольно закрадывалась в душу.
— Ну, довольно! Как это пели у меня солдаты:
На врагов с улыбкой взглянем — С песней громкой в бой пойдём... Смерть придёт — смеяться станем И с улыбкою умрём!..Больше я уже не видел Скобелева.
В этот свой приезд э Москву он дал мне знать, что ждёт меня к себе обедать. Я собрался к нему, но утром ко мне в гостиницу вбежал лакей.
— Генерал умер...
— Какой генерал? Мне-то что за дело...
— Скобелев... Скобелев умер!
— Убирайся и чёрту... Что за глупые шутки...
Лакей заплакал... Я понял, что действительно случилось великое несчастье... Бросился в H^otel Дюссо.
Предчувствие оправдалось. Михаила Дмитриевича не стало.