Белые волки

вас старший?

— Я старший и есть.

Киселев вынул бумажник, протянул стар-

шему документ, взятый у человека во френче.

Старший прочитал, с уважением вернул

бумажку.

— Свой, значит. Выходит, по одному делу

едем.

Дмитрий улыбнулся.

— Должно, по одному.

Пригласил с собой попика.

— Садитесь, батюшка, неловко духовному

лицу верхом.

Поп пересел к Дмитрию, с любопыт-

ством оглядел его.

— Вы от начальства, должно быть?

Дмитрий молча кивнул головой.

— А вы, батюшка, с отрядом?

— Нет, сизовский я. Бунтуют мерзавцы!

Милиционеров арестовали, почту заняли, зем-

ство прогнали, пароход ограбили. Я почел

священным долгом осведомить.

— Может, склока одна, не бунтуют?

У Дмитрия такой спокойный вид, а

внутри сгорает от нетерпения узнать от попа

про бунт в Сизовке.

— Что вы, почтеннейший господин, бунт,

бунт! Управляющий уездом тоже сомневался.

Может, говорит, так, по пьяному делу. Бунт,

бунт! Против власти, против церкви, против

бога!

Дмитрий с многозначительным видом

улыбается, небрежно роняет:

— Я кое-что знаю, но подробных доне-

сений не имею. Там ходок этот... как его...

Попик с почтением посмотрел на Дми-

трия: должно быть, крупная птица, донесения

имеет.

— Это вы про Ивана Бодрых изволите

говорить; который насчет земли в город ездил.

— Да, кажется так зовут этого ходока.

А как вы это, отец, пробрались, как вас

бунтовщики не сцапали?

Попик улыбается.

— А я, господин, пешечком. Вышел будто

на прогулку, зашел за село да и давай бог ноги.

Дмитрий смеется. Чувствует, что поп

считает его за какое-то начальство. Прини-

мает покровительственный тон, хлопает попа

по колену.

— Молодец, батя, молодец!

Поп воодушевляется.

— Понимаете, господин, штаб, сукины

дети, выдумали!

— Да чтовы?!

— Да, да. Вот этот самый Бодрых, Лы-

скин Яков, Молодых Петр, — мужики! И пред-

ставьте — китайца выбрали!

Дмитрий искренно восторгается.

— Да что вы?

— Да, да, китайца!

— Китайца? Это интересно!

— Пришли к нам трое с мануфактурным

товаром, этим дикарям и втемяшилось, что

китайцы от большевиков подосланные. Одного

и выбрали в штаб.

— А, может, они и впрямь подосланные?

— Что вы! По-русски ни слова не пони-

мают.

Подъехал старший милиционер.

— А вы слыхали, здесь недалеко верстах

в ста Петрухин орудует?

— Знаю, да.

Больших трудов стоит Киселеву спокойно

ждать, когда милиционер начнет рассказывать.

— Вот жизнь собачья! С лошади не схо-

дишь, так на лошади и живем. Мыкаемся по

всему уезду. Чуть не в каждом селе теперь

бунт. А этот Петрухин как чорт носится.

Киселев успокаивает.

— Не долго наносится, скоро отдыхать

будет.

Милиционер отъехал.

Ямщик ткнул кнутовищем.

— Вон и Сизовка.

Дмитрий подозвал старшего.

— Я думаю вот что: вы с отрядом по-

дождите здесь, вон на опушке спешьтесь, а я

пройду в село один. А то не ровен час, за-

сада или что. От них всего жди.

Предложение Дмитрия понравилось.

– А вить верно. Кто их знает, какие

силы у них. Правда, и нас двадцать человек,

ну, все-таки. А как же вы один-то?

— Ну, я не в таких переделках бывал.

Вылез из коробка, расплатился с ямщиком.

— Вам, батюшка, я тоже советую обо-

ждать здесь. Вовсе не нужно, чтобы мужики

видели, как вы вернулись. Вечерком задами

пройдете.

Поп согласился.

У поскотины два рыжих бородача с ру-

жьями.

— Чей такой? По какому делу?

— Мне надо штаб.

— Шта-аб? А зачем те штаб?

— А это я штабу скажу — зачем. Мне

Ивана Бодрых надо.

— Ивана Бодрых? Чудак человек, так бы

и сказали! Ивана Бодрых можно. Ты постой,

однако, мы пошепчемся.

Мужики отошли в сторону, пошептались.

— Ну, вот, Степан те проводит, ступай!

Подошли к волости. У крыльца толпа во-

оруженных людей. Перемешались лица — су-

ровые, добродушные. С любопытством огля-

дели Дмитрия.

— К Ивану Бодрых. Каменский, должно.

Толпа расступилась.

— Проходи, все здесь, заседанье в штабе.

Сразу узнал огромного черного мужика,

что на пароходе рассказывал про землю.

— Слышь, Иван, к тебе человек. У по-

скотины пымали.

Бодрых с недоумением всматривается.

Дмитрий улыбнулся.

— Не узнаешь, товарищ Бодрых?

Бодрых медленно припоминает.

— Кажись, узнаю... Стой, на пароходе

вместе ехали! Вить ты тот большак, что с

парохода убежал?

— А почему ты знаешь?

— Весь пароход говорил. Вот как за

тобой человек-то этот городской на берег

прыгнул, да в воду провалился.

— Вот, вот, я самый и есть!

— Не догнал те шпиен?

— Догнал, да я его в воду бросил.

Лыскин и Молодых перешептываются.

— А не врет этот человек, как думаешь,

Иван? Хорошо бы его обыскать.

— Чего меня обыскивать. Вот документ

и браунинг, что я отобрал у шпиона.

Все наклоняются над документом, долго

рассматривают. Молодых вскидывает голову

и пронизывает Дмитрия глазами.

— А может ты самый тот человек и есть?

Дмитрий в восторге от подозрительно-

сти мужиков.

— Да ведь меня знает Иван Бодрых!