Белые врата
Шрифт:
Телефонные звонки, SMS, MMS, ICQ, Skype. Его лучшие друзья в то лето. Да еще голос Курта Кобейна в наушниках, когда он работал. Когда ехал к месту работы на метро, скутере или, если позволяло расстояние, на своих двоих, на роликах.
Несколько раз встречался попить пива с товарищами по цеху, периодически накатывавшими в столицу. Один раз дал себя уговорить на поездку на дачу. А так…
Лето. Skype, ICQ, MMS, SMS, телефонные звонки. Голос Курта Кобейна в наушниках. И километры обоев.
Allons enfants de la Patrie, le jour de gloire est arrive!
– Арти,
– Привет, Ален. Как ты?
– О, у меня отличные новости! Наши программисты смогли достать данные с той флэшки, представляешь? Все результаты съемок сохранились!
– Здорово. Я очень рад.
– А я как рада! У тебя как дела?
Мерно покачивается вагон метро. Слева от него сидит замученная жизнью тетка, клюя носом и периодически наваливалась на его плечо, справа – надувающая пузыри из жвачки нимфетка, целенаправленно перекладывающая ногу на ногу в попытке привлечь его внимание.
[9] (рус. Вперёд, Отчизны сыны вы, час славы вашей настал!) – первые сточки «Марсельезы».
– Да нормально. Все в порядке.
– Хорошо. Знаешь, я так… я хотела бы еще раз тебя увидеть, Арти.
– Да? Я тоже, Ален.
Allons enfants de la Patrie, le jour de gloire est arrive!
– Тема, телефона!..
– Спасибо, Ашур.
Снимает наушники, достает из заднего кармана телефон, отходит к окну.
– Да, Ален.
– Тима, привет!
– Привет. Как ты?
– Работаю. Мы сейчас грузим и проверяем данные. Ругаюсь с нашими программистами.
– Хулиганят?
– Что? А… Нет, – она смеется. – Но они такие – за ними нужно следить.
– Понимаю.
– Ты как? Как дела?
Он смотрит за окно. Внизу стоит забитое машинами Волоколамское шоссе. Стоит, сколько хватает глаз. Москва, Москва, как много в этом…
За его спиной грохот и громкие голоса. Оборачивается – опрокинули ведро с клеем. Ашур ругается, мешая слова русского и родного языка.
– Что у тебя там за шум?
– Коллеги по работе спорят. А у меня все отлично.
– Я… ты знаешь… я… скучаю… по тебе.
Перед его глазами нескончаемая река из машин.
– Аленушка… Я тоже…
Allons enfants de la Patrie, le jour de gloire est arrive!
Пятнадцатый этаж, можно передохнуть. Скидывает с плеч по связке обоев, аккуратно ставит их на лестничную площадку. Тыльной стороной одной руки вытирает пот с лица, другой лезет в задний карман рабочих штанов.
– Да, Ален?
– Арти, что с голосом? Ты бежишь?
– Поднимаюсь по лестнице. На двадцать восьмой этаж.
– Пешком?
Приваливается к стене.
– Лифт не работает.
– Бедняжка.
– Да. Пожалей меня.
– Приезжай. Пожалею.
Он молчит. Дыхание постепенно выравнивается.
– Арти?
– Что?
– Я… хочу пригласить тебя… в гости. Можно, я пришлю тебе вызов?
– Ну… спасибо, конечно.
Но я не уверен, что у меня получится.– Я понимаю! Просто… я так скучаю, Арти. Ужасно скучаю по тебе.
– Я тоже, – прикрывает глаза. – Я тоже, малыш.
Кладет телефон обратно, в карман. Поднимает связки обоев. И кто придумал, что лифты в новостройках не нужно запускать, пока не сделаны ремонты во всех квартирах?
Allons enfants de la Patrie, le jour de gloire est arrive!
– Привет, Аленушка.
– Арти, привет! Как ты?
– Да нормально. Еду на работу. Ты как?
Катит на роликах, пробираясь сквозь толпу. Москва накрыта смогом и дымом от горящих торфяников. В некоторых районах дышать совсем нечем, но здесь, в районе Рижской, еще вполне ничего.
– Загрузили данные. Я обеспечена работой на полгода вперед, наверное.
– Это же хорошо?
– Да. Арти… я вызов отправила.
– Спасибо.
– Тима… Ты приедешь?
– Черт! Ой, простите, – небольшое столкновение с велосипедистом, по счастью, без крэшей. – Это я не тебе, извини. Я… постараюсь. Честно.
– Арти, пожалуйста. Я буду очень ждать.
В октябре вернулся к Виталию. С деньгами и сумбуром в голове. Был обруган Татьяной за то, что привез в подарок Лизке дорогую немецкую куклу, которой любопытное чадо тут же открутило голову.
А потом у них вечером – традиционные посиделки под коньяк.
– Ну что, какие планы?
– Да как обычно. Ждем снег и алга!(казах. вперёд)
– То есть ты здесь остаешься?
– Выгоняешь?
– Тьфу на тебя! Я имел в виду… Тебе же вызов прислали?…
Литвин пожимает плечами, наливает себе коньяку, задумчиво выпивает.
– Прислали и что?
– Не поедешь?
– Нет. Не знаю!
– Слушай, Литвин, не е*и мозги! Себе и ей. Девка по тебе сохнет, вызов вон тебе прислала. Ждет. Чего тебе еще надо?! Чтобы она приехала и за ручку тебя увезла?!
– Не лез бы ты не в свое дело, Ковалев…
– Включил бы ты голову, Литвинский…
– Ну, приеду я туда! Что мне там делать?!
– Литвин, я должен тебе объяснять, что делать с сохнущей по тебе бабой?! То же самое, что ты сейчас делаешь с мозгами!
– Блять, Виталя… Я понимаю, у тебя спермотоксикоз, и мысли все об одном. Но я имел в виду другое!
Виталий разливает им еще по коньяку.
– А что – другое?! Там же Альпы, епт! Тебе надо объяснять, что делать в Альпах?!
Артем вздыхает.
– Ну, так-то да…
– Так, Литвин! Хорош ломаться как целочка на первом свидании! Собирайся и вали отсюда, чтобы духу твоего здесь не было! С глаз моих долой!
Артем складывает руки на груди.
– А еще друг называется…
– Ты мне потом спасибо скажешь!
Перелет Москва-Париж занимает четыре часа. Вполне достаточно, чтобы в красках, уже совершенно безнадежно, усомниться в правильности принятого решения. Нескончаемо прокручивать все в голове. Их три дня в снежной пещере. Мегабайты откровенных и не очень разговоров за это адски длинное лето. Ее голос и смех. И отчаянно-просящие глаза в мониторе ноутбука. «Арти, приезжай. Пожалуйста. Прошу тебя».