Белый хрен в конопляном поле

Конечно, были, были попытки приберечь для себя дракончика-другого, интриги были, кровь лилась, но постепенно все сошло на нет — уж больно люди испугались вплотную приблизившегося Конца Света.

От драконов Агенориды осталось только воспоминание, и то достаточно смутное. Ни косточки, ни чешуйки, ни тем более отсеченной головы в пиршественной зале — зачем давать повод к войне многочисленным врагам?

Полноте, говорили люди всего через сто лет, да водились ли на свете такие звери? Только в сказках, да и сказки-то лживые: разве можно прокормить дракона из расчета одна девственница в год? Так и болонку не прокормишь.

А вот свитки с текстом Уговора бережно хранились во всех царствующих домах, намотанные на особый жезл, именуемый скипетром. И никакому венценосному умнику не приходило в голову размотать этот свиток и прочитать, что на нем написано. Так, помнили что-то смутно…

Но подписи и печати на свитках были подлинные. … вот мессир Гофре и подумал: зачем добру пропадать? — сказал Пистон Девятый. — Если с умом, так можно под эти статьи много кого подвести… В сущности, любой крупный пожар мы сумеем представить таким образом, что…

— Вы ли это говорите, государь? — оборвал его Стремглав. — Это ли речи рыцаря?

— Это речи короля, — вздохнул Пистон. — Рыцарству все равно скоро придет конец. Да и вы, честнейший из честных, взгромоздясь на престол, несмотря на клятву, первым делом приметесь добывать из навоза эту вашу серу, что ли…

— Селитру, ваше величество, — осклабился капитан Ларусс.

Некоторое время они внимательно глядели друг на друга и думали об одном: горе побежденным, да и победителям немного счастья.

— В-третьих, — сказал король. — Люди, несомненно, потребуют казни предательницы.

— Нет, — сказал Стремглав. — Если бы не она, я бы не разрушил стену.

— Почему она молчит?

— После взрыва она потеряла дар речи.

— Для сельского судьи такое объяснение сойдет, — сказал король. — Откуда у нее этот жуткий рубец вокруг шеи? Вы ее вынули из петли?

— Нет, — сказал Стремглав. — Ей выпала другая казнь. И мне, — добавил он.

— Вы не все рассказали мне, капитан Ларусс.

— Не все, ваше величество. Есть вещи, о которых нельзя рассказать даже самому себе. Можете подвергнуть меня пытке.

— Ну, до такой-то степени я еще не оскотинился, — сказал Пистон Девятый. — Но, признаюсь, натура моя куда-то сдвинулась и поползла — боюсь, не в лучшую сторону.

— Я заслужил награду. Только от военной помощи я отказываюсь. Мне ничего не нужно, кроме ее жизни.

— А как я все объясню нашим головорезам? Вон они что творят! — Король выглянул в окно, хотел что-то такое дисциплинирующее скомандовать, но передумал и махнул рукой. — И все-таки — почему она нас предала?

— Потому что она эльфийская принцесса, — невозмутимо ответил Стремглав. — И она мстит — не вам, не мне, а всему роду человеческому. Ведь она предала и Чизбург.

— Но почему?

— В память о тех, кого утопили в Гранитной Гавани наши предки. Не было никаких черных кораблей под синими парусами — были дырявые баржи. И много-много эльфов набили в трюмы.

— Это вы от нее узнали?

— Не только от нее, сир. И у меня нет оснований не верить.

— У меня, представьте, тоже. Хорошо. Я дам вам с ней возможность бежать. А вот вооруженного отряда, увы, дать не смогу. Во-первых, все надежные люди у меня наперечет. Во-вторых, наши солдаты ее зарежут на первом же привале, вы и не углядите.

— Нет, сир. Больше никто и никогда не посмеет поднять на нее руку. Кроме того, за одно преступление дважды не казнят.

Бонжурский монарх как-то странно посмотрел на Стремглава, но предпочел отвести взгляд и улыбнулся.

— Видите, капитан, с какой легкостью я нарушил данное вам слово, — сказал он. — А дальше, будет еще хуже — такова участь королей. И я рад тому, что мы расстаемся и ваши омерзительно честные глаза не будут наблюдать за моим неминуемым падением, которое почему-то назовут возвышением… Наша молодость кончилась, капитан Ларусс. Мне предстоит укреплять свою державу, вам — завоевывать свою, и вы очень скоро забудете рыцарский устав. Какое счастье, что между Бонжурией и Посконией лежат леса и болота! Если повезет, постараемся сохранить мир между собой, но вот уже наследники наши вполне могут сцепиться…

— Ироня хотел пойти со мной, — сказал Стремглав.

— Не препятствую, — сказал король. — Чем меньше будет вокруг меня людей, помнящих нашу рыцарскую пору, тем легче станет моей совести. О бедный друг мой! Дa ведь после побега не только вашу возлюбленную, но и вас обвинят в предательстве!

— Мне дела нет до чести капитана Ларусса, — ответил Стремглав. — А моего настоящего имени все равно не сможет выговорить ни один бонжурец.

— Я дам вам денег на дорогу, — сказал король и пошел к сундукам — всю чизбургскую казну по его приказу перетащили в башню ратуши.

— Я не возьму ни гроша, — сказал Стремглав. — Вы и так сделали для меня слишком много, ваше величество.

Король тем не менее продолжал греметь замками.

— Но ведь должен быть в моей армии хоть один герой…

— Я не возьму ни гроша, — повторил Стремглав.

— Какова гордыня! — рассмеялся король. — Если вы откажетесь от награды, то я назло вам объявлю творцом победы самого последнего труса и подонка в своем войске — да хотя бы того же бастарда Полироля! Вам не обидно?

— Нисколько.

— Да, уж теперь-то я вижу, что вы неминуемо станете королем, — нараспев сказал Пистон Девятый. — Ага, я так и знал, что обнаружу здесь нечто подобное… Но уж от этого подарка я не разрешу вам отказаться ни под каким предлогом.

Он подошел к Стремглаву и показал на раскрытых ладонях широкое колье из эльфийских самоцветов в виде цветов бессмертника — нынешние люди не умели так их обрабатывать.

— Это не для вас, а для прекрасной Алатиэли — пусть она никогда его не снимает, и пусть никто никогда не узнает, какой ценой был покорен Чизбург.

Им предстояла еще одна встреча, и последняя — через много лет.

ГЛАВА 18,

в которой рассказывается о том, как возникают из ничего беспорядки, могущие привести к крушению державы

Многие еще, к сожалению, думают, что народное восстание, бунт, мятеж, беспорядки и волнения очень легко поднять и возбудить. Некоторые ученые вывели даже условия, при которых может возникнуть благоприятная для смутьянов ситуация.

Но жизнь показывает совсем другое.