Белый конь на принце

– Три маленьких вопросика, – заныла я, – мы управимся за пять минут. Где находится кафе «Рио-Маргарита»?

– Вы не поверили моему рассказу? – надулся бывший хозяин некогда популярной газеты. – Все еще хотите пригласить мерзавца на работу?

Я втянула голову в плечи.

– Надо мной есть начальство, распоряжение спущено сверху. Если я не выполню задания, получу по шапке, меня могут даже уволить. Если вам не трудно, помогите.

Карасев потянулся к ноутбуку.

– Нет проблем. Я счел своим долгом предупредить вас о моральном облике Быстрова, остальное не мое дело. «Рио-Маргарита» находится в Одинцове, Торопыга имела прописку по улице Ромашкова, дом шестнадцать, квартира семь.

– Вы предвосхитили мой второй вопрос, – сказала я, – третий может показаться вам неожиданным. Видели газету «Фонарь»?

Карасев нахмурился.

– Листал пару раз, ничего хорошего, издание, потворствующее дурному вкусу, бульварная пресса в самом плохом ее понимании.

Я старательно кивала. Давно заметила, если мужчина, демонстративно скривившись, говорит: «Бильярд – глупейшая игра, я им не балуюсь», – значит, он постоянно проигрывал на зеленом столе своей жене.

Чтобы оправдать собственную неудачу, надо принизить противника, сделать презрительную мину и объявить боулинг, домино, карты и прочее идиотским занятием, в котором принимать участие интеллигенту стыдно.

Успешный человек не станет никому завидовать, у него нет для этого причины. Если газетчик швыряет комки грязи в корреспондента, который добился успеха, это говорит о том, что его собственные дела плохи. И самая черная зависть направлена у журналистов на знакомых коллег, которым удалось выплыть из океана безденежья и неизвестности.

– В «Фонаре» случайно не работают ваши бывшие сотрудники из «Рекорда»? – вкрадчиво поинтересовалась я.

Валентин сдвинул брови.

– Федор Браков. Он там за главного, вечно всем задницы лизал, вот и пробился.

– Подхалимы стелются перед начальством и любят обижать подчиненных, – сказала я. – Не припомните, какие отношения были у Торопыги с Федором?

– Он над ней беззастенчиво издевался, – не замедлил с ответом Карасев, – розыгрыши затевал, подчас жестокие. Больше я не намерен беседовать о том, что давно миновало, у меня фиксированный обеденный перерыв, а вы уже пять минут из него украли.

Я встала и начала расшаркиваться:

– Извините, огромное спасибо, вы мне очень помогли. Попытаюсь разыскать сестру Сергея, Виталину Быстрову, вероятно, она выведет меня на брата.

– Виталина не Быстрова, – проскрипел Валентин, – в газете она подписывалась псевдонимом «Вит», вначале хотела ставить под материалами «Вит Сергей», но я воспротивился, и она придумала прозвище попроще – Маринова. Отчего ей это в голову пришло, не знаю.

– Сергей Вит… – повторила я. – Странный выбор для журналистки, зачем ей прикидываться мужчиной?

– Выпендривалась, – оценил поведение бывшей подчиненной Карасев, – оригинальной хотела казаться, вот и переделала фамилию в имя, а имя в фамилию.

Я заморгала.

– Имя в фамилию? Виталина – Вит, это понятно, но при чем здесь Сергей?

– Психопатка по паспорту Виталина Сергей, – хохотнул Карасев, разворачивая сверток с бутербродами.

– Некоторые родители не задумываются о том, каково потом жить их дочери, которую будут окликать Виталина Сергей! Второе-то имя мужское! – вздохнула я.

Валентин откусил от сандвича.

– Сергей – это фамилия.

– Фамилия? – поразилась я. – Сергей?

– Глупо, правда? – с набитым ртом засмеялся Валентин. – Девушка Сергей. Смешнее только юноша Маша. А я знал такого, у меня в армии сержант Маша был. Он требовал, чтобы ударение в фамилии ставили на последний слог – Маш'a, но его все равно за глаза звали – милый мальчик М'aша. Тема исчерпана, прощайте.

Аккуратно обходя лужи, я добралась до машины, села за руль и помчалась к парикмахеру Жене за «грушей». Надеюсь, мастер вспомнил, как попросил блохастую, но солидную клиентку снять кулон, и сейчас он спрятан подальше от посетителей-бомжей. По дороге я отступила от своего твердого правила никогда не болтать во время управления автомобилем, позвонила Назару и попросила:

– Добудь адрес и телефон Виталины Сергей, отчество я не разузнала, но имя с фамилией очень редкие, второй такой в базе не окажется. Еще мне нужен контакт с редактором журнала «Фонарь» Федором Браковым, сделай по-быстрому.

– Лады, – согласился Назар, – сейчас займусь.

Я без особых приключений добралась до вошебойки и вошла внутрь.

– Только что о тебе подумал! – обрадовался Женя. – Ты оставила вчера цепочку с медальоном, я ее спрятал.

– Огромное спасибо, – обрадовалась я, – это подарок от дочери, очень ценная для меня вещь, но не в материальном плане.

– Сейчас получишь ее назад, – пообещал мастер, выдвинул один из ящиков, порылся в нем и начал насвистывать бравурную мелодию.

Мужчина, сидевший в кресле, возмутился:

– Может, мною займешься? Я парился в очереди четыре часа!

Женя глянул на клиента.

– Простите, господин президент, не узнал вас! Будешь выступать, соберу всех блох с пола и тебе за шиворот натрясу! Нашелся самый главный. Ванька!

Из подсобки высунулся подросток и подобострастно спросил:

– Слушаю, Евгений Михалыч.

– В ящике лежал медальон!

– Не видел, – замотал головой ученик.

– Золотой! С брюликами! – заорал мастер.

– Ой! – перепугался паренек. – Я не брал, чес слов! Шоколадку стырить или шампуня отлить могу, а дорогое не сопру, за такое в тюрьме быстро очутишься.

– Так где медальон? – рычал Женя. – Кого ты стриг, пока я на часок отбежал?

Глаза парнишки забегали, словно шарики ртути.

– Чес слово! Ни одного клиента не посадил.

– Брешешь! – гаркнул парикмахер.

– Лучше тебе, пацан, правду сказать, – посоветовал клиент, – быстрее скандал закончится.

– Я бомжару машинкой обработал, – покаялся мальчик, – ради практики, но он смирно сидел!

Женя бросил расческу в рукомойник.

– Ты его одного оставлял?

– За дезраствором отходил, – прошептал Ваня.

– Сгинь, – приказал парикмахер.

Подросток исчез со скоростью таракана, заметившего человека с тапкой.

Женя достал все из ящика.

– Фу! – радостно выдохнул он. – Нашлась! Завалилась твоя красота под журнал. Держи!

Я взяла «грушу».

– Вот видишь, не стоило бедного Ваню убивать, парнишка не виноват.

– Прав он не имеет даже бомжар стричь, – строго заявил Женя, – за дело огреб.

– Теперь она снова коричневая, – пробормотала я.

– Кто? – не понял мастер.