Белый конь на принце

– Что с вами? – пролепетала дама. – Кто сделал такое?

– Доктор Бурдюк, – мстительно сказала я, – теперь это самый модный оттенок кожи, ваш загар даже не вчерашний, а позавчерашний день, нынче весь Голливуд позеленел.

– Какая красота! – тут же изменила свое мнение жертва пластической хирургии. – Где принимает врач, который такой финт отмочил?

– Идите по коридору, увидите на двери табличку «Профессор Емельянов», – сладко улыбаясь, объяснила я, – у него и потребуйте придать вашей коже оттенок «майская зелень». Он вам предложит «июньскую траву», не соглашайтесь, стойте на своем. Придете потом на тусовку, все фотообъективы будут ваши.

– О! Гран мерси! – закатила глаза мадам и спешно удалилась.

Я вошла в кабинку, воспользовалась унитазом, потом решила спустить воду. Знаете ли вы, сколько микробов находится на ручке слива? Даже если вы посетили безупречно чистый туалет, как в клинике Емельянова, не советую вам хватать руками железный рычажок, но оставить после себя грязный унитаз нельзя. Мои подруги по-разному выходят из этого щекотливого положения. Эля Москвитина носит при себе пузырек с мирамистином и щедро поливает им свои руки после выхода из кабинки. Ната Раскова пользуется дезинфицирующими салфетками, Оля Калягина натягивает одноразовые бумажные перчатки. Но я придумала очень простой способ: поднимаю ногу и нажимаю на торчащую из бачка ручку, а если, как сейчас, из стены выглядывает круглая никелированная блямба, то просто надавливаю на нее ступней.

Я задрала ногу, ткнула ею в сливное устройство, не услышала шума воды, поднажала, увидела, как унитаз очищается, и… не смогла пошевелиться, что-то крепко держало мою ступню в стене.

Пару секунд я стояла на одной ноге, потом предприняла новую попытку освободить вторую и потерпела неудачу. Что случилось?

Осторожно прыгая на левой ноге, я согнула правую в колене, приблизила лицо к стене почти вплотную и стала изучать сливное устройство. Блестящая кнопка, включавшая воду, уходила внутрь железного гнезда, моя ступня въехала в крепление, а выехать оттуда не могла, ей мешал край никелированной рамки. Надо лишь согнуть пальцы, и я освобожусь.

Я попыталась осуществить задуманное, дернулась и взвизгнула: что-то острое пребольно оцарапало кожу. Следующие пять минут я и так и эдак дергала ногой и в конце концов сообразила: нужно ощупать то, что причиняет мне неудобство, вероятно, я смогу что-нибудь отогнуть и обрету свободу.

Мой рост невелик, и я постоянно испытываю сложности в магазинах. Попробуйте допрыгнуть до банок, которые стоят на самом верху! А кинотеатр? Вечно передо мной усаживается здоровенный тип и закрывает собой экран. В машине мне приходится подсовывать под филейную часть подушку, иначе меня не видно из-за руля, еще мне невозможно подобрать готовые брюки, приходится их укорачивать и ушивать. Но есть и преимущества, в придачу к метру с кепкой прилагаются тонкие кости и отсутствие веса, поэтому я легко пролезаю между прутьями любого забора, могу одеваться в магазинах «Наш малыш» и, надвинув на лоб бейсболку, запросто сойду за девочку-подростка. У меня никогда не было на кухне ершика для мытья банок, моя кисть легко входит даже в тару от майонеза. Может, среди моих предков были куры? Если честно, мои ручонки очень похожи на лапки несушки.

Сопя от напряжения, я изогнулась, просунула пальцы к ступне, нашарила какую-то заточенную штуковину и попыталась ее согнуть. Увы, большую физическую силу мне при рождении тоже забыли отсыпать, ничего путного из этой затеи не вышло. Я застыла, пытаясь трезво оценить ситуацию. Сейчас, наверное, около семи, а то и начало восьмого, клиентов в центре Бурдюка мало, шанс, что кто-нибудь заглянет в сортир, невелик. Мобильный остался в сумке, а та висит на крючке, привинченном к двери. Даже обладай я растяжкой выдающейся спортсменки Светланы Хоркиной, добыть трубку не смогла бы! Понадеяться на уборщицу? А теперь представьте, как отреагирует гастарбайтерша с ведром и шваброй, когда, услышав призыв о помощи, рискнет сломать дверь и увидит… зеленого человечка в голубом кружевном лифчике и джинсах, пытающегося то ли влезть, то ли вылезти из стены. Лично я, насмотревшись американских фильмов, абсолютно уверена: инопланетные монстры всегда выскакивают из раковины или унитаза. Окажись перед моими глазами некто зеленый, пыхтящий над толчком, я мигом бы умчалась прочь, не забыв покрепче запереть дверь снаружи. Я умру здесь от голода и жажды, из унитаза пить не стану, да мне и не наклониться до него.

– Эгей, Дарья, с вами все в порядке? – раздался голос Ярика.

– Нет, – завопила я, – помогите!

– Как? – спросил ассистент.

– Иди сюда! – надрывалась я.

– Не могу! – ответил Ярик.

– Почему? – возмутилась я.

– Туалет женский!

– И что?

– Я мужчина, – гордо возвестил помощник Емельянова.

– Идиот! – не выдержала я. – Здесь никого нет!

– Ну ладно, – с сомнением согласился ассистент, – я у раковин, а вы где?

– Открой кабинку! – приказала я.

– Готово, – сообщил Ярик, – но вас тут нет!

– Я нахожусь в соседней, – сквозь зубы процедила я.

– Она заперта!

– Ломай замок!

– Нельзя! Это запрещено, – испугался ассистент.

Я постаралась не заорать. Ярик не виноват, он такой уродился, надо убедить его, а не спускать на мямлю Полкана.

– Яринька, – засюсюкала я, – ты подписывал договор о найме на службу?

– Конечно, я оформлен по закону, – ожидаемо ответил зануда.

– Теперь напрягись и вспомни, разве в нем была фраза «Категорически приказываем никогда не ломать дверей в женском туалете», а?

– Пожалуй, нет, – признал он.

– Что не запрещено, то разрешено! Действуй! – распорядилась я.

Послышался треск, и Ярик взвизгнул:

– Матерь божья! Зачем вы туда лезете?

– Потом объясню! Вызволи меня отсюда! – заныла я. – Устала стоять, нога онемела, спина болит.

– Но я не умею, – забубнил ассистент, – меня такому не учили, надо вызвать слесаря, если позвонить в отдел обслуживания, они завтра мастера пришлют!

– Я не собираюсь корчиться здесь до утра! Засунь руку под мою ступню и отогни железку. Давай, шевелись, айн, цвай, драй, – вопила я, – ах ты мямля и рохля! Трус! Не хочешь женщину спасти!

Ярик насупился, запыхтел, как наш мопс Хуч, когда ему не дают со стола сыр, и втиснул свою ладонь в никелированную рамку.

– Жми! – скомандовала я.

– Не получается, – засопел горе-спасатель.

– Напрягись! – приказала я.

– Ничего не выходит. Ой! Ай! Ой! – завизжал Ярик.

– Прекрати, – рявкнула я, – ладно, иди за помощью.

– Так рука застряла, – чуть не заплакал мой храбрый рыцарь.

– Жесть, – выдохнула я, – но есть и хорошая новость, нас здесь двое, в компании веселее. Фу, чем это от тебя пахнет?

– Я моюсь каждый день, – испугался Ярик, – моя невеста Олечка очень аккуратная, она требует, чтобы я, как только войду в ее квартиру, бежал в душ, а потом надевал домашнюю одежду. И про голову нельзя забывать, на волосах много заразы оседает.

– Она тебя часом не кипятит? – хихикнула я. – В автоклаве, в течение получаса.

– Человека нельзя подвергать термической обработке, – на полном серьезе ответил ассистент Емельянова. – Это приведет к летальному исходу, а вот водные процедуры с применением мыла и мочалки полезны.

– Кто бы мог подумать! – воскликнула я. – Не волнуйся, от тебя несет не потом, а чем-то отвратительно-сладким, тошнотворным!

– Двойная французская ваниль, – гордо сообщил Ярик, – духи!

– Совершенно не мужской парфюм, – простонала я, – отодвинься подальше, меня мутит.

Ярик фыркнул:

– Оля очень ревнивая, она боится, что меня уведут.

– Это навряд ли, – усомнилась я.

– В нашей клинике полно женщин, – не обращая внимания на мое зубоскальство, продолжал помощник Бурдюка, – придут не ахти какие, а уходят красавицами. Оля напрягается, вот она и придумала фокус: перед тем как меня на службу отпустить, обпшикивает своими духами.