Белый конь на принце

– Сделай поиск журналистов по фамилиям «Шнель», «Пронто», «Квикли» [7] или производным от них, – предложила я. – Скажи, газета «Рекорд» еще существует?

– Да, – ответил Назар, – только она после крупного скандала стала называться «Корпоративное издание фирмы «Базел». [8] Быстров опубликовал материал, в котором главным действующим лицом был высокопоставленный чиновник. Как обычно, он преподнес «бомбу» читателям, но она взорвалась не под депутатом, который якобы убил младенца от своей любовницы, а под самой газетой. Статья содержала стопроцентную ложь. «Рекорд» разорился на судебном процессе, потерял доверие читателей, лишился большого тиража и стал листком, сообщающим о новостях фирмы «Базел». Если хочешь, я разузнаю все подробности, но думаю, они нам не нужны. Любой журналист рано или поздно ошибается.

7

Быстро – на немецком, итальянском и английском языках.

8

Название фирмы придумано, все совпадения случайны.

– Но не любому удается похоронить популярное издание, – протянула я. – Лучше дай мне адрес «Базел» и фамилию главного редактора, прокачусь туда, вероятно, в коллективе есть человек, который сможет рассказать мне про Быстрова. Надежда призрачная, но она есть.

Я надеялась найти в редакции человек десять парней и девушек в джинсах, но в небольшой комнате сидел один мужчина лет пятидесяти, меньше всего похожий на журналиста. Столкнись я с ним на улице, приняла бы рыхлого лысоватого дядечку за учителя математики или научного сотрудника из заштатного НИИ.

– Это газета «Рекорд»? – на всякий случай уточнила я.

– Да, – кивнул толстяк, – хотите опубликовать поздравление? Присаживайтесь, цена умеренная. Сами напишете или мне доверите? Можно в стихах сочинить, людям нравится, когда их в поэтической форме чествуют.

– Когда-то в Москве продавалось одноименное издание, – заулыбалась я, – мне оно очень нравилось, жаль, что газета пропала из киосков.

– Правда? Вы читали прежний «Рекорд»? – обрадовался дядечка. – Это я его выпускал, Валентин Карасев. Увы, мы не выдержали конкуренции, разорились, пришлось уйти под крыло «Базел», теперь я занимаюсь освещением новостей этой фирмы.

– Наверное, скучаете по большой журналистике? – предположила я.

Валентин начал выравнивать стопку газет на столе.

– С одной стороны, да! С другой – я не могу одобрить приемы современных репортеров, меня обучали иным методам. В первую очередь – это тщательная проверка фактов и беспристрастная подача материала. Нынешние газетчики грешат навязыванием читателю собственного мнения, им никто не объяснил, что в нашей профессии есть разные жанры. Репортер лишь сообщает информацию, он ее не оценивает, а вот обозреватель имеет право на свою позицию. Сейчас всеми позабыт принцип «не навреди», сто раз подумай до того, как выставишь человека в отрицательном свете, да только нынче положительная информация не в чести. Поэтому мне лучше здесь, я пишу поздравления сотрудникам, освещаю их успехи, корю за недочеты. Немалое значение имеет и стабильная зарплата.

– Жаль, что того «Рекорда» больше нет, – гнула я свою линию, – у вас тогда работал великолепный репортер Сергей Быстров, такие захватывающие статьи писал. Не знаете, где парень сейчас?

– Брат Торопыги, – нахмурился Валентин.

– Чей брат? – переспросила я. – Торопыга – это кто?

– Вы не работник фирмы «Базел», – протянул Карасев, – зачем пришли?

Ответ нашелся мгновенно.

– Вашей проницательности можно позавидовать, меня зовут Даша Васильева, я разыскиваю Сергея Быстрова.

– С какой целью? – помрачнел Валентин.

Если не можешь сказать правду, постарайся убедительно соврать.

– Я работаю помощницей человека, который задумал выпускать еженедельное издание, оно должно стать самым тиражным, читаемым, продаваемым.

– Очередная «Желтуха», – грустно заметил Карасев, – одной злобной собакой в стае станет больше.

– Нет, – я бросилась яростно защищать свой придуманный проект, – мы будем работать над умной, интеллигентной «желтой» прессой.

Валентин сложил руки на животе.

– Во времена моей юности с трибун часто звучала фраза «социализм с человеческим лицом», я приучен к абсурдным высказываниям, но «умная, интеллигентная «желтая» пресса» – это еще больший нонсенс, чем уже упомянутый мной человеколюбивый социализм.

– Мы набираем в штат лучших из лучших, – зачастила я, – отдел развития нашего издания тщательно изучал прессу и отобрал несколько людей, опираясь исключительно на их публикации. Мы хотим предложить Быстрову неплохой оклад, но не знаем ни его адреса, ни телефона, надеемся, вы поможете!

Валентин покусал нижнюю губу.

– Вы ведь уже приняли решение о приеме в штат этого репортера?

– В принципе, да, – кивнула я.

– Издателя привлекло бойкое перо Сергея?

– А еще его умение первым раздобыть горячие факты, – добавила я.

– Вот из-за его сенсации и умер «Рекорд», – зло сказал Валентин, – они с Торопыгой словно «да» и «нет». Он слишком скорый, а Виталина как черепаха.

– Кто такая Виталина? – не поняла я.

Валентин взял ручку и принялся рисовать на листке чертиков.

– Если вы расскажете о Сергее правду и окажется, что журналист не так хорош, как мы решили, я доложу своему начальнику о вашем мнении, и Быстрова близко не подпустят к нашей редакции. – Я решила сыграть на явной неприязни Карасева к бывшему подчиненному.

Валентин дернул плечами.

– Когда «Рекорд» еще был популярным еженедельником, у нас работала девушка Виталина, но ее никто не звал по имени, только Торопыгой.

– Она вечно спешила? – предположила я. – Первая приезжала к месту событий?

Карасев отбросил клочок с каракулями.

– С точностью до наоборот. Торопыге не следовало заниматься репортерской работой, ни малейших признаков таланта у нее не было.

– Не у всех корреспондентов золотые перья, – сказала я.

– Верно, – не стал спорить Валентин, – но тогда у человека есть другие качества: он мобилен, в любое время готов сорваться с места и лететь на задание, первым успевает добыть информацию или обладает даром разговорить любого собеседника. Читали когда-нибудь интервью, которые делает Дина Кадбель?

Я с умным видом кивнула. Специалист, подыскивающий лучшие кадры в журналистской среде, обязан знать почти все имена. Надеюсь, Валентин не станет задавать вопросы о творчестве Дины. Я о ней ничего не слышала.

– Тогда вам понятно, что я имею в виду, – журчал Карасев. – Дина умеет раскрыть человека, селебритис рассказывают ей то, что никогда не поведают другому корреспонденту. У Кадбель редкий талант вести беседу, на своем поле она гениальна. А Торопыга была пустым местом. Поедет в эпицентр событий и непременно опоздает, явится последней, когда все уже разбежались: милиция, пожарные, «Скорая» жертву увезла, и – здрассти! Виталина приплюхала! Снимать некого, писать нечего! Упустила материал! Если же паче чаяния она прибывала вовремя, то ухитрялась разозлить тех, с кем требовалось наладить контакт, задавала глупые вопросы, демонстрировала полное отсутствие профессионализма. Иногда, правда, ей удавалось собрать материал, но тогда она теряла диктофон. Статьи Виталина писала мучительно, обожала штампы, завотделом постоянно вычеркивал из ее текстов обороты вроде «Москва – город контрастов», «ваш корреспондент побывал на месте событий», «яркое солнце освещает мрачную картину убийства» и прочее. Спутать имена, фамилии, названия улиц и учреждений было для нее обычным делом. Бюро проверки рыдало над материалами Торопыги, члены редколлегии стонали, коллеги открыто смеялись.