Белый огонь

– Шеф полиции, спасибо ему, послал за мной в Базальт одного из своих людей на ратраке. Кажется, он с нетерпением ждал моего возвращения. К тому же поговаривают, что дорогу вот-вот откроют. По крайней мере, временно.

– И как ваше путешествие?

– Плодотворно.

Кори неловко поерзала на стуле – этот светский разговор начал ее утомлять, и она решила не бродить вокруг да около.

– Послушайте, я хотела извиниться за то, как вела себя в тот раз. Это какой-то подростковый комплекс, и я сожалею. На самом деле я вам бесконечно благодарна за все, что вы для меня сделали. Просто… вы заслоняете своей фигурой все, в чем принимаете участие. Я не хочу, чтобы мои профессора в «Джоне Джее» говорили: «Ну, это ее друг Пендергаст все за нее сделал». – Она помолчала. – Я, конечно, слишком уж чувствительна, но это мой первый исследовательский проект.

Несколько мгновений Пендергаст смотрел на нее, потом понимающе кивнул.

– А как тут шли дела в мое отсутствие?

– Неплохо, – сказала Кори, избегая его взгляда. – Я как раз заканчиваю работу.

– Надеюсь, ничего неожиданного не случилось?

– Был еще один жуткий пожар на холме за городом. А еще убийство на восемьдесят втором хайвее. Но наверное, шеф полиции вам уже все рассказал.

– Я имею в виду – неожиданного лично для вас?

– Нет-нет, – солгала Кори. – Я не продвинулась в раскрытии преступлений, а потому решила оставить эти попытки. Но кое-что интересное все же нашла. Однако это не проливает свет на убийства.

– И что же вы нашли?

– Ну вот, скажем… Я узнала, что мисс Кермоуд в родстве с семьей Стаффорд, которая во времена серебряного бума владела тут плавильней да и сейчас стоит за «Высотами».

Короткая пауза.

– Что-нибудь еще?

– Ах да, это может показаться вам любопытным в связи с вашим интересом к Уайльду и Конану Дойлу.

Пендергаст наклонил голову, приглашая ее к рассказу.

– Просматривая документы в архиве Гризуэлла, я натолкнулась на забавное письмо об одном старике, который увел Уайльда в сторонку после лекции и, видимо, рассказал ему историю, выслушав которую тот чуть не потерял сознание. Я готова поспорить, что это была та самая история о медведе-людоеде.

Пендергаст замер на несколько секунд, затем спросил:

– А у старика в этом письме было имя?

Кори подумала и ответила:

– Только фамилия. Суинтон.

Еще одна пауза. Наконец Пендергаст сказал:

– Вы, вероятно, совсем на мели.

– Нет-нет, денег мне хватает, – снова солгала Кори. Черт побери, ей нужно будет подыскать себе какую-нибудь временную работу. И найти новое место для жилья. Но она ни за что не возьмет денег у Пендергаста – он и без того много для нее сделал. – Правда-правда, на этот счет не беспокойтесь.

Пендергаст не ответил, выражение его лица оставалось непроницаемым. Поверил ли он ей? Рассказал ли ему шеф полиции о выстреле в ее лобовое стекло или об убитой собаке? По лицу специального агента трудно было определить. В местной прессе об этом не писали – все по-прежнему были озабочены поджигателем.

– Вы мне ничего не рассказали о вашем путешествии, – сказала Кори, меняя тему предмета.

– Все, что мне требовалось, я получил, – откликнулся Пендергаст, постукивая тонкими пальцами по картонной папке. – Я нашел потерянную историю о Шерлоке Холмсе. Последнюю написанную Конан Дойлом и до сего дня неопубликованную. Она весьма любопытна. Я вам ее рекомендую.

– Будет время – непременно прочту, – кивнула Кори.

Еще одна пауза. Длинные пальцы Пендергаста подтолкнули к ней папку.

– На вашем месте я бы прочел ее сейчас же.

– Спасибо, но у меня сейчас масса дел – нужно все заканчивать.

И чего Пендергаст все время лезет с этим Дойлом? Сначала «Собака Баскервилей», теперь вот это.

Бледная рука взяла папку за угол и раскрыла.

– Откладывать это нельзя, Кори.

Она подняла взгляд и увидела его глаза – они горели особенным светом, который она так хорошо знала. Кори помедлила. Потом, покорно вздохнув, вытащила из папки листы бумаги и принялась читать.

Глава 47

Происшествие в Асперн-холле

Среди многих расследований Шерлока Холмса, в которых я имел честь принимать участие в качестве его Босуэлла [38] , есть одно, до сих пор не переложенное на бумагу. У меня всегда оставались сомнения на этот счет, но не потому, что данное приключение выделялось из других дел Холмса какой-то особой жестокостью или экстравагантностью. Скорее уж, я думаю, дело в зловещей, даже губительной атмосфере, свойственной каждому аспекту этого дела, атмосфере, которая оскорбила, чуть ли не ранила мое сердце. И даже сегодня при мысли об этой истории у меня пропадает сон. В жизни иногда случаются такие события, которых лучше бы не было. Для меня эта история – одно из таких событий. Но вот теперь я передаю эту историю на суд читателя: решайте сами, есть ли в ней основания для того отвращения, какое она во мне вызывает.

38

Босуэлл Джеймс (1740–1795) – юрист и писатель, более всего известен как автор биографии Сэмюэля Джонсона, знаменитого английского литературного критика, лексикографа и поэта.

Дело было в марте 1890 года, в начале мрачной и безрадостной весны, наступившей после одной из самых холодных зим на памяти человечества. В то время я проживал в квартире Холмса на Бейкер-стрит. Стоял темный вечер, тем более гнетущий, что на узкие улочки Лондона опустился туман, а газовые уличные фонари превратились в тусклые желтые звездочки. Я бездельничал, сидя в кресле перед горящим камином, а Холмс, до этого беспокойно меривший шагами комнату, подошел к эркерному окну и замер перед ним. Он рассказывал мне о неком химическом эксперименте, проведенном им сегодня днем: как применение двуокиси марганца в качестве катализатора ускоряет разложение хлората калия на хлористый калий и, что гораздо важнее, на кислород.

Он говорил, а я молча радовался его энтузиазму. Плохая погода несколько недель держала нас взаперти, вниманию Холмса не было предложено ни одной «маленькой задачки», и его начала одолевать апатия, которую он довольно часто лечил кокаином.

И в этот момент я услышал стук в дверь.

– Вы ждете гостей, Холмс? – спросил я.

Единственным его ответом было резкое отрицательное движение головой. Он подошел сначала к графину на буфете, потом к стоящему рядом сатуратору, смешал бренди с содовой, после чего опустился в кресло.

– Вероятно, миссис Хадсон принимает кого-то, – сказал я, потянувшись к трубке в держателе.

Однако приглушенные голоса и последовавшие за ними шаги по коридору опровергли мое предположение. Еще несколько мгновений – и в дверь раздался тихий стук.

– Войдите, – крикнул Холмс.

Дверь открылась, и мы увидели миссис Хадсон.

– К вам молодая леди, сэр, – доложила она. – Я сказала, что сейчас уже поздно и ей следует договориться о встрече на завтра, но она ответила, что дело не терпит отлагательств.

– Конечно, ведите ее сюда, – ответил Холмс и снова встал с кресла.

Несколько секунд спустя в нашей гостиной появилась молодая женщина. На ней было длинное дорожное пальто модного покроя и шляпка с вуалью.

– Прошу вас, садитесь, – сказал Холмс, с обычной своей учтивостью показывая на самое удобное кресло.

Женщина поблагодарила его, расстегнула пальто, сняла шляпку и села. У нее была красивая фигура, статная осанка, а судя по ее виду, она умела владеть собой. Единственным недостатком, замеченным мной, были слишком суровые черты, но, возможно, это было следствием тревоги, одолевавшей ее. Я по своей привычке попытался применить метод Холмса к этой незнакомке, но не смог заметить ничего существенного, кроме высоких дорожных сапожек на ее ногах.