Белый огонь

Только после одиннадцати часов я услышал первые шаги – кто-то шел по болотной траве со стороны Асперн-холла. Я осторожно выглянул из укрытия. Это был Холмс, безошибочно узнаваемый по кепке и длинному пальто, его тощая фигура появилась из тумана, и походка была его – пружинистая, легкая. Он шел по самой кромке болота прямо ко мне. Засунув «веблей» в карман жилета, я приготовился к любому развитию событий.

Я ждал без движения, а Холмс приближался, держа руки в карманах. Он двигался в направлении Хексема с абсолютной невозмутимостью, словно вышел на обычную вечернюю прогулку. И вдруг я заметил, как из леса появилась другая фигура. Она была крупная и темная, почти черная, и я в ужасе увидел, что она на всех четырех устремилась к Холмсу. С его места по другую сторону бугорка мой друг не мог пока видеть это существо. Я сжал в руках мой «веблей». Сомнений не оставалось: из леса бежал тот самый страшный волк, намереваясь добавить к трем предыдущим жертвам четвертую.

Я следил за его приближением, держа револьвер наготове на тот случай, если зверь слишком близко подбежит к Холмсу. Но вдруг – когда животному оставалось до Холмса около сотни ярдов и оно оказалось в поле зрения моего друга – случилось нечто очень странное. Животное замерло, а потом начало с угрожающим видом красться вперед.

– Добрый вечер, сэр Персиваль, – сказал Холмс как ни в чем не бывало.

Зверь ответил на приветствие злобным рычанием. К этому времени я вышел из засады и стал приближаться к животному сзади, изо всех стараясь двигаться бесшумно. Волк резко поднялся на задние ноги. Подойдя ближе, я, к своему удивлению, увидел, что это никакой не волк, а человеческое существо: сэр Персиваль, облаченный в нечто похожее на пальто из медвежьей шкуры. Подошвы его кожаных сапог были оснащены самодельными когтями, а подушечки волчьих лап свободно свисали с его рук, пристегнутые к перчаткам. В одной руке он держал пистолет, в другой – большой клинообразный инструмент с тяжелой рукояткой и длинными острыми зубцами. В свете взошедшей луны его волосы отливали неестественной белизной. Меня такой поворот событий почти парализовал.

Сэр Персиваль снова рассмеялся смехом маньяка.

– Добрый вечер, мистер Холмс, – сказал он. – Из вас получится прекрасная закуска.

Разразившись бессвязным потоком слов, разобрать который я не имел ни малейшей возможности, он взвел курок пистолета и прицелился в Холмса.

Ситуация складывалась критическая, и это вывело меня из оцепенения.

– Сдавайтесь, сэр Персиваль! – крикнул я, стоя сбоку от него и прицеливаясь.

Мой крик застал его врасплох. Он развернулся и наставил пистолет на меня, но я успел нажать на спусковой крючок – пуля попала ему в плечо. Издав крик боли, он ухватился за плечо, потом упал на колени. Через мгновение Холмс оказался рядом с ним. Он отобрал у сэра Персиваля оружие и его отвратительный инструмент, который, как я понял, использовался для того, чтобы оставлять на телах жертв следы в виде волчьих клыков.

– Буду вам признателен, Ватсон, если вы как можно скорее доберетесь до города, – сказал он мне спокойным тоном, – и вернетесь с повозкой и несколькими физически крепкими людьми. А я останусь здесь с сэром Персивалем.

Остальное можно изложить коротко. После того как власти арестовали сэра Персиваля и доставили в полицейский суд, мы вернулись в Асперн-холл. Холмс обменялся несколькими словами с мировым судьей, молодым Эдвином Асперном и мисс Селкирк, а потом настоял на нашем возвращении в Лондон ближайшим поездом.

– Должен признаться, Холмс, – сказал я ему, когда на рассвете коляска, в которой мы сидели, направилась в сторону Хексема, – что если в прошлых делах я нередко до поры до времени пребывал в полном неведении, то на сей раз моему удивлению просто нет предела. Этот случай доказывает ваше непревзойденное coup de maоtre [44] . Как, черт побери, вы догадались, что за всеми злодействами стоит человек, а не зверь? И каким образом вы догадались, что это дело рук сэра Персиваля, если вы, конечно, вообще знали это?

44

Здесь: мастерство (фр.).

– Мой дорогой Ватсон, вы меня недооцениваете, – ответил Холмс. – Естественно, я знал, что это сэр Персиваль.

– Тогда объясните, как вы догадались.

– Ну, тут было несколько очевидных улик для человека, который умеет отделять существенные факты от простых совпадений. Начать с того, что первой жертвой стал сумасшедший. Когда речь идет о нескольких убийствах, Ватсон, всегда нужно особое внимание уделять первому. Нередко мотив обнаруживается именно в этом преступлении, а потому и все расследование строится на нем.

– Да, но первой жертвой был всего лишь безумный бродяга.

– Он, вероятно, стал таким в последние годы, однако прежде был иным. Вспомните, Ватсон, в его бреде часто повторялось одно слово: «каротин».

Я помнил, как помнил и то, что Холмса весьма заинтересовал этот факт. Но если тут и имелся какой-то смысл, то это было выше моего разумения.

– Продолжайте, – сказал я.

– Возможно, вы слышали, что для того, чтобы вяленая шерсть стала более податливой и из нее получился фетр высшего качества, используется так называемый процесс каротинизации – вымачивания шерсти в растворе нитрата ртути. – Произнеся слово «фетр», он многозначительно посмотрел на меня.

– Фетр, – повторил я. – Вы имеете в виду фетр для изготовления шляп?

– Именно. Этот раствор имеет оранжевый цвет – отсюда и название «каротинизация». Однако этот процесс очень вреден для здоровья тех, кто на нем работает. Именно поэтому его использование теперь практически сошло на нет. Если долгое время вдыхать пары ртути – в частности, при производстве шляп, как в нашем случае, – почти неизбежно наступает интоксикация и начинаются необратимые изменения в организме. Развивается тремор рук, чернеют зубы, речь становится неразборчивой. В крайних случаях наступает слабоумие или полное сумасшествие. Отсюда и поговорка: безумный, как шляпник. – Холмс взмахнул рукой. – Мне все это известно благодаря моему давнему интересу к химии.

– Но какое отношение это имеет к сэру Персивалю? – спросил я.

– Если не возражаете, давайте по порядку. Вы, конечно, помните, что констебль Фрейзер считал нашего бродягу пьяницей, а в доказательство этого говорил, что у того дрожали руки, была бессвязная речь, шаткая походка. Но запаха алкоголя в дыхании бродяги он не чувствовал. Я тут же предположил, что истинная причина всего этого была не в пьянстве, а скорее в ртутном отравлении. Его упоминание каротина объясняет, как произошло отравление: это профессиональное заболевание шляпника, изготавливающего фетр. Я, естественно, пришел к выводу, что совпадение между прошлой профессией сэра Персиваля и неожиданным появлением этого странного человека далеко не случайно. Нет, этот человек в прошлом явно участвовал в шляпном деле сэра Персиваля. Вспомните, пожалуйста, два факта. Первое: этот человек все время болтал о предательстве, о справедливом суде. И второе: сэр Персиваль заработал свое состояние на уникальном процессе получения фетра – если помните, он еще отказался говорить со мной на эту тему, когда я поднял ее в Асперн-холле.

Коляска продолжала свой путь к Хексему, а Холмс продолжал свой рассказ:

– Приняв во внимание все факты, я начал обдумывать вероятность того, что этот человек, низведенный до столь прискорбного состояния, когда-то был партнером сэра Персиваля, а может быть, и автором того самого революционного процесса изготовления фетра. И теперь, много лет спустя, он вернулся, чтобы свести счеты с бывшим партнером, разоблачить и уничтожить его. Иными словами, все это дело началось как обычный спор партнеров по делу, и сэр Персиваль разрешил его традиционным способом – убийством. Мне показалось весьма вероятным, что, когда этот бродяга появился в Хексеме, сэр Персиваль пообещал ему возмещение и договорился о встрече с ним на краю болота. Там сэр Персиваль убил своего бывшего партнера, а чтобы на его счет никогда не возникло никаких подозрений, жестоко разодрал тело, даже оставил на нем отметины, похожие на следы волчьих зубов: пусть все думают, что это жертва не убийства, а нападения хищника.

– И кажется, ему это вполне удалось, – заметил я. – Зачем же убивать снова?

– Вторым убитым, если вы помните, был натуралист из Оксфорда. В местной гостинице слышали его опровержение слухов о волке – он прямо говорил, что в Англии не осталось волков. Убив этого человека, сэр Персиваль достиг нескольких целей. Прежде всего, он заткнул рот человеку, который утверждал, что английские волки вымерли – ведь меньше всего сэру Персивалю хотелось, чтобы внимание всех снова обратилось к первому убийству. Кроме того, к этому времени до него, конечно, уже дошли слухи из Хексема, обвинявшие волка в убийстве его партнера. На тот случай, если его увидят, он смастерил большую медвежью шубу, а также перчатки с имитацией волчьих лап и сапоги, которые он, имея навыки шляпника, сумел сделать довольно убедительными. В этом маскарадном костюме он совершил второе убийство и бежал с места преступления. Я думаю, Ватсон, он даже надеялся, что на сей раз кто-нибудь увидит его и это даст новый толчок слухам о волке-людоеде. И ему действительно повезло.