Белый орк

Орчонок согласился, а Вахул сделал мысленную пометку: сперва все спрашивать у Грума, иначе любая невинная для человека фраза может обернуться полной потерей репутации.

Исмаил лежал у костра посреди лагеря и пил вино. Точнее, заливал драгоценный напиток в забрало, а он вытекал с другой стороны шлема. Рядом с рыцарем сидела троица соблазнительно одетых поварих и натирала салом и без того жирный доспех.

– На тебя скоро слепни со всей Степи слетятся, - сказал Альберт на имперском.
– И зачем ты переводишь алкоголь?

– Отстань. Я отдыхаю.

– Ты отдыхаешь с того момента, как вылез из кургана. Пора бы и делом заняться. Я собираюсь на охоту - со мной пойдешь?

– А ты знаешь, что не стоит предлагать орку...

– Завали забрало! Ты не орк. Поднимай свой ржавый зад.

– Нет, - ответил Исмаил и перевернулся на живот.

Сплюнув под ноги, Альберт закинул за спину колчан и пошел охотиться самостоятельно. В сгущающихся сумерках костер был виден издалека словно маяк, так что заблудиться Вахул не боялся. Еще днем он приметил поблизости заросли какого-то бурьяна высотой с человеческий рост. Уж если где и водилась животина, то только там.

Спустя полчаса ходьбы лагерь за спиной превратился в тусклую рыжую точку. Охотник присел и медленно потопал к зарослям, как и учила Тарша. Альберт надеялся подстрелить что-нибудь действительно редкое и опасное, вроде кривозубого степного тигра. Чтобы сестра вождя ему (Альберту) на шею и воскликнула: «мой мужчина!». А потом на этой же полосатой шкуре они бы...

Погрузившись в сладкие грезы, Вахул едва не прозевал добычу. Из зарослей вышел серебристо-серый красавец олень и принялся жевать колючки. У зверя отсутствовал правый рог, зато левый ветвился за оба сразу. Альберт заметил на нем какие-то наросты и шишки, но в темноте было не разобрать.

Затаив дыхание, охотник натянул тетиву, прицелился и отпустил стрелу. Снаряд угодил оленю прямо в ляжку, хотя Вахул на любом суде поклялся бы, что метил в голову. Вместо того, чтобы убежать (как и подобается приличной зверушке) олень плашмя упал на землю, словно был сделан из дерева, а не живой плоти. После чего трубно заревел и попытался ухватить древко стрелы зубами. Не вышло.

Альберт потянулся за второй стрелой, дабы добить раненого, как из кустов вылетела закутанная в широченный балахон фигура и склонилась над однорогим.

– О великие духи, Рожок, кто с тобой это сделал?

Голос принадлежал женщине - очень плавный и тягучий словно мед. Шайн отчетливо услышал незнакомый акцент, но не смог сразу определить какой именно.

– Проклятые варвары! Рожок, не умирай! Смотри на меня, дыши!

Балахон метался туда-сюда в тщетных попытках облегчить участь животине. Альберт понял, что допустил серьезную ошибку, но ее еще есть шанс исправить, если не отсиживаться вдалеке.

– Девушка, не трогайте стрелу - только хуже сделаете.

– Что? Кто здесь? Ах ты маленький сопливец, зачем ранил моего Рожка? Веди своих родителей, негодник!

– Я, вообще-то, не орчонок.

– Ты голодающий карлик?

– В каком-то смысле.

Незнакомка извлекла из складок необъятного одеяния факел и кресало. В неверном свете Альберт рассмотрел лицо орчихи и обомлел. Она походила на человека еще больше, чем Тарша. Точнее, даже не на человека.

На эльфа.

Узкое треугольное лицо, широко посаженные красивые большие глаза, тонкий носик без привычной горбинки. Цвет кожи светло-зеленый, куда светлее, чем у орка. Губы тонкие, а клыки совсем маленькие, почти незаметные.

– Ты - человек! Но одет в шкуры и стреляешь из степного лука. Зачем ты убил Рожка? Ты что, не видел бубенцы на его прекрасных ветвях?

Так вот что это за шишки. Но в темноте-то и не разберешь.

– Не стой столбом! Сделай что-нибудь!

Альберт подошел к зверю и осмотрел рану. Стрела едва задела мышцы, пройдя навылет через шкуру и жировой слой. Сущий пустяк - похромает немного и оклемается. Главное остановить кровь.

– Мне нужны чистые тряпки и какой-нибудь инструмент. Клещи или топорик.

– О, - полуорка прижала руки к груди, - у Маргит есть все, что захочешь. Только спаси Рожка.

Новая знакомая скрылась в бурьяне, а минуту спустя вернулась с мотком бинта и добротными кузнечными клещами. Альберт откусил наконечник стрелы и вытащил древко. Олень заревел и щелкнул зубами.

– Не бойся, мой дорогой, все будет хорошо, - Маргит положила голову животного на колени и принялась гладить шею.

Шайн перебинтовал рану и удовлетворенно хмыкнул. Вены и артерии не задеты, жить будет.

– Что же теперь мне делать?
– запричитала орчиха.
– Как везти товар?

– Ты купец?
– удивился Шайн.

– Маргит - Тор-гаш. Ничего не покупаю, только продаю.

– Как можно продать, не купив?

– Делать своими руками!

– И что же ты делаешь?

– О, пойдем, покажу!

За бурьяном пряталась превосходная карета явно людской работы. Широченные колеса были облиты смолой для лучшей проходимости, кузов стоял на рессорах, вошедших в обиход совсем недавно. Сперва Альберту показалось, что внутри кареты одна солома, но потом он понял - это лишь меры безопасности. Маргит перевозила глиняную посуду - да такого качества, что не везде в Империи найдешь. Формы удивительно ровные, аккуратные, покрытые белой глазурью и расписанные синей краской. Причем украшения варьировались от простых линий до самых настоящих произведений искусства.

– Ты это сама сделала?

– О да, я трудилась целый месяц, а теперь не сумею попасть на ярмарку вовремя!

– Не знал, что орки торгуют меж собой.

– Маргит торгует с людьми! Что же мне теперь делать?

– Пошли в наш лагерь. Завтра мы идем далеко на запад, подбросим тебя, а там и Рожок оклемается.

– О, это очень хорошая мысль. Я согласна!

Глава 5

Альберт попытался сдвинуть карету самостоятельно, да только куда там. Пришлось возвращаться на стоянку за крупным рогатым скотом. Половина племени увязалась вслед за дипломатом, чтобы посмотреть - какую же добычу он подстрелил, что потребовался целый буйвол для перевозки.

Узнав, что это просто бродячая торговка, разочарованные орки повернули восвояси.

Пригнав карету в лагерь, Альберт попросил Грума узнать у вождя - можно ли Маргит отправиться с ними на Запад? Вокруг шатра Горрана собралась значительная часть общины. Альберт стоял напротив, Маргит пугливо жалась за его спиной. Орки почему-то глядели на странницу вовсе не дружески, а нервно, напряженно.

Наконец в свет факелов вышел шаман и передал волю вождя: пусть едет. Кочевники собрались было вернуться к привычным делам, как ночную тишину разрезал знакомый гулкий бас: