Белый шаман

— А ты силен, — он с интересом смотрит на меня и добавляет, — Я ждал тебя.

Старик говорит на том самом незнакомом мне языке, но я его понимаю. Только вот, что он имеет в виду? Ждал здесь, или там, на кладбище? Да и утверждение о моей силе выглядит издевательством, учитывая расходящуюся от него волнами подавляющую мощь. Он улыбается, видя мое недоумение. Как добрый дедушка. Ох, не верю я таким улыбкам.

— Не веришь мне? — он, что читает мысли? — Правильно делаешь! — старик вытаскивает из огня тлеющую ветку и раскуривает свою трубку. Выпустив клубы вонючего дыма, сморит на меня: — Говорящий с духами не должен никому верить. Духи злобны и коварны. Сядь! — неожиданно приказал он, кивнув на землю. Ноги сами подогнулись, и я уселся на теплый, словно согретый лучами летнего солнца, камень. — Ты сейчас как ребенок. Тебя переполняют вопросы. Но ты не знаешь правильные. Я помогу тебе.

— Ты кто? — наверное, глупее вопроса я задать не смог бы. Но я был растерян, напуган и, пожалуй, зол.

— Это неправильный вопрос, — усмехнулся старик, и взмахом руки остановил готовые сорваться у меня с языка ругательства, — Я скажу, что меня зовут Эрохот и что? Ты стал ближе к пониманию?

— Тогда какие вопросы правильные? — раздражение и злость схлынули. Им на смену пришло детское любопытство. Но к резким перепадам настроения я уже привык.

— Это правильный вопрос, — кивнул Эрохот, — Я расскажу тебе кое-что, а потом ты задашь свои вопросы. Или не задашь, — и опять эта мерзкая ухмылочка. Вот же вредный дед! — Будешь? — он протянул мне свою трубку.

— Нет! — меня передернул при виде замусоленного, обгрызенного мундштука.

— Как хочешь, — хехекнул старик и затянувшись закрыл глаза. Он сидел молча, погрузившись в себя. Я уж было подумал, что старый хрыч закемарил. Очень хотелось встать и уйти. Еще бы знать, как! Вокруг нашей скальной площадки с костерком по центру клубился серый туман, от которого веяло непередаваемой жутью. — Давно это было, — вдруг заговорил старик. От неожиданности я вздрогнул. — Обильна и богата была земля Народа Выдры. Реки и озера полны рыбой, леса зверьми, а в тундре правил Великий Мамонт со своими детьми. Хорошо жили люди тогда. Но пришли в наши земли Ледяные великаны. Сильны и злобны были они. Первым на бой вышел Великий Мамонт со своими сыновьями. Семь дней и семь ночей бились они. Тряслась земля, небо потемнело, а люди и звери разбегались в страхе кто куда мог, — размеренный голос старика завораживал. Мне казалось, что я вижу, как бьются, трубно ревя и вырывая куски мяса из тел врагов, огромные мохнатые мамонты. — Проиграл Великий Мамонт ту битву. Убили и съели его с сыновьями Ледяные Великаны. Там, где бились они, появилась ледяная пустыня. А людям и зверям Великаны велели платить дань страшную. Каждый седьмой день от каждого рода человечьего и звериного надо было отдавать им по ребенку, — старик прервал рассказ. Он, раскачиваясь, замычал себе под нос какую-то заунывную мелодию. С каждым мгновением голос его становился все сильней и сильней, пока от горловых звуков не пошел рябью страшный туман вокруг нас. Ощущение ледяного ужаса немного отступило. А Эрохот резко прекратил пение и продолжил свой рассказ. — Холод и голод пришли на землю. Замерзали на лету птицы, а люди умирали целыми стойбищами. Тогда собрались шаманы людей и зверей и решили спросить духов, как победить злобных великанов. Семь раз по семь дней и ночей камлали они в большом чуме. Многие великие шаманы навсегда остались в мире духов. А потом пришел к ним дух Великого Мамонта и сказал: «Победить Ледяных Великанов может только Старик Лайхуну. Раз в семь лет выходит он из-под земли, чтобы звать своего пропавшего сына. Тогда только можно поговорить с ним. Но не будет он слушать вас просто так. Идите в ледяную пустошь и найдите там мой бивень. Выкуйте нож, сделайте из кости рукоять и подарите Лайхуну. Тогда может быть он выслушает вас. Только поторопитесь, скоро настанет ночь, когда старик Лайхуну выходит на землю». Пошли люди и звери в ледяную пустошь, нашли там бивень Великого Мамонта и сделали все, как он велел. А потом пошли к Лайхуну. Долго отказывался он помочь. Но за нож согласился. Прогнал старик злобных Великанов, а сам остался жить среди Народа Выдры, взяв себе в жены красавицу Кэлбэсам. Многие великие шаманы получились из их потомков. А сына своего Лайхуну, так и не дождался.

Мы долго сидели молча, глядя, как весело потрескивая, играют языки пламени.

— Ну и зачем ты мне это рассказал? — спросил я, уже зная ответ.

— Нож! — пожал плечам старик и кивнул на охотничий нож, висящий у меня на поясе.

— Нож?! — я ждал удивительного рассказа, что я тот самый потерявшийся сын Лайхуну, который, скорее всего, окажется герцогом Лейонхуфвудом. Хотя может все еще впереди. Я вытащил из-за пояса свой охотничий нож и рассмотрел его более внимательно. Нож, как нож. Не очень широкий прямой клинок. Довольно крупная, для удобства использования в морозную погоду, костяная рукоятка со стертой резьбой. Что там было изображено, уже не разобрать. Простенькие ножны сделаны из той же кости, что и рукоятка. Подвесы делал уже я сам. — Ты решил, что это тот самый нож? — недоверчиво усмехнулся я.

— Это тот самый нож, — уверенно кивнул старик, глядя на меня, как на неразумного ребенка.

— Да, откуда ты можешь знать?! — вспыли я.

— Они сказали, — старик показал трубкой мне за спину. Я резко обернулся. Прямо у меня за спиной стоял высокий широкоплечий мужчина с азиатскими четами лица. Нарядная, расписанная схематичными изображениями мамонтов и людей парка из оленьей шкуры обшита понизу и рукавам бахромой, тут и там на ней болтаются какие-то амулеты и кости. Пояс, с прикрепленным к нему ножом, точной копией моего. Добротные штаны мехом наружу из такой же прочной шкуры, как и на куртке. Пимы с красивым орнаментом и наклеенными клоками рыжей шерсти мамонта. Почему я решил, что именно мамонта? Не знаю. Просто был уверен в этом.

Он оценивающе рассматривал меня из-под надвинутой на лоб короны, склепанной из полос металла, острым, хищным взором воина. Пересилив себя, не отводя взгляда, посмотрел ему в глаза. Словно бетонная плита упала мне на плечи. Пальцы судорожно сжали рукоять ножа. На лбу проступила испарина. Захотелось распластаться на земле и слиться с ней. Сделаться маленьким и незаметным. Лишь бы избавится от страха и невыносимой тяжести. Мне вдруг стало стыдно, а вслед за стыдом нахлынула ярость, бурным потоком смывшая с плеч давящую на них тяжесть. И вот мы уже на равных смотрим в глаза друг друга. Воин усмехается и приветливо кивает мне. Киваю ему в ответ и, повинуясь минутному порыву, под панический вскрик Эрохота:

— Нет! — делаю приглашающий жест рукой. Воин отрицательно машет головой.

— Ты еще очень слаб, мамонтенок, — улыбается он мне, — Мы придем, когда ты станешь сильней.

Великий Мамонт разворачивается и уходит, постепенно растворяясь в серой пелене. Следом с доброй улыбкой любимого дедушки скрывается Лейонхуфвуд, одетый в парадный мундир генерал-адъютанта Империи, со всеми регалиями и орденами, рядом с которыми особо нелепо смотрятся амулеты из обожженных костей и перьев птиц. Приветливо кивает головой Строганов. Поучается это у него как-то по-простому, по-приятельски даже. Граф залихватски вскидывает два пальца к козырьку гвардейской фуражки. И мы снова остаемся вдвоем с Эрохотом.

— Никогда! — заполошно, едва дыша, запричитал, отчитывая меня, бледный, как мел старик, — Слышишь, никогда, не зови к своему костру духов, с которыми у тебя нет договора или с которыми ты не сможешь справиться! Нет добрых духов! Они хитры и коварны! И хотят лишь одного, подчинить тебя себе!

— Да перестань, — легкомысленно усмехнулся я, — Нормальные же мужики.

Эрохот поднял глаз вверх:

— Какой глупый! Какой совсем-совсем дурной у меня ученик!

— А когда это я стал твоим учеником?! — ощетинился я.

— У нас нет выбора, — обреченно покачал головой старик, — Ты что, дурак, не слышал, что сказал дух Великого Мамонта?! Они вернуться, когда ты станешь сильнее!

— И что? — я не понимал причин паники.

­– И то! — взвился Эрохот, — И тогда или ты подчинишь их, или они тебя. Ты избран ими! Не знаю, за что только такие Великие Духи избрали такого глупого, никчемного говорящего с ними.

— И что тогда будет? — все равно я не понимал, в чем проблема. Мне эти четверо не показались опасными. Сильными, да. Но не опасными.

— Ничего, дурак! — зло бросил старик, — Если ты не совладаешь с ними, в тайге появится одержимый огромной мощи! Этих четверых не подчинит даже большой круг шаманов. Их мощь способна уничтожить все вокруг.

И было в его голосе столько страха и обреченности, что сомнений в правдивости его слов у меня не осталось.

— И что теперь?

— Учить тебя буду! — буркнул старый шаман, — Нам пора, — она махнул рукой в сторону костра, от чего тот стал тут же гаснуть. Мгновение, и я очнулся сидящим рядом с Эрохотом на камне посреди заснеженной тайги. И древние деревянные идолы смотрели на меня с пониманием и сочувствием.

* * *

Ну, вот вроде и собрался, с удивлением и грустью оглядел свое первое в этом мире убежище. Сейчас, когда в голове немного прояснилось, и исчез давящий все мое пребывание здесь ужас, стало заметно, насколько не пожалело время некогда мощное сооружение иной цивилизации. Трещины в стенах, обрывки энерговодов, висящие там и тут декоративные панели. Сколько еще послужат эти остатки былой роскоши? И смогу ли я привести тут хоть что-то в порядок. И надо ли? Может пора привыкать к новому миру, к новой жизни и начать рассчитывать лишь на свои силы? Тем более все эти техно-магические артефакты внушают определенные опасения. Хотя отказываться от доставшихся мне в наследство преимуществ по крайней мере глупо. А что касается моих страхов, так они были, есть и будут. В природе человека относиться с долей опаски ко всему новому и неизведанному.