Белый верх, чёрный низ

— Сюда! Вот же они! — обрушился на них радостный вопль.

В закутке сразу стало тесно — его заполнили вооруженные охранники. У Дьяра отняли энергострел — признавая правоту Фраи, сопротивляться он не стал.

Служители порядка его покладистость не оценили. Парню вывернули руки за спину, сковав их наручниками.

Так же бесцеремонно обошлись и с Фраей, когда вытащили из укрытия. Предварительно ещё и обыскали, вытащив из-за пазухи бумажку с конспектом и отобрав сумку с дневником.

Не в силах выдержать такого обращения со слабой девушкой, Дьяр рванулся, пытаясь её защитить. Его ударили в живот, чтобы утихомирился и не создавал проблем, а потом и вовсе потащили по коридору. Фраю повели следом.

Далеко идти не пришлось — в закрытой зоне пропускного пункта имелась камера для нарушителей порядка. Там их и усадили на скамью, под прицелом оружия и бдительным присмотром двух охранников.

Ребята переглянулись, поддерживая друг друга.

— Порядок, не боись, — пересиливая боль, улыбнулся Фрае Дьяр. Под его глазом наливался синяк. — Меня парни и похлеще били.

— Молчать! — прикрикнул на него один из охранников. — Говорить будете, когда вам разрешат.

Ждать долго не пришлось. Совсем скоро в открывшийся проём решительно зашёл Легус. Следом за ним серой тенью скользнула Ламиара.

На правах хозяина ректор покровительственно кивнул охранникам, и те вздёрнули беглецов, вынуждая встать. Один из стражей метнулся к нему и отдал бумагу и дневник, который при обыске сумки вытащили на обозрение. «У девчонки нашли» — сообщил услужливо, отступая и возвращаясь на своё место.

Легус внимательно изучил изъятое и удивлённо поднял брови, несомненно узнав выдержки из своего учебника. Покачал головой и презрительно хмыкнул:

— Решили своим компромат на нас подкинуть?

Фрая и Дьяр промолчали, чтобы не усугублять своё незавидное положение, и Легус с гневным негодованием посмотрел на беглецов.

— Что за безрассудство? Отсюда не выбраться! Ваша поимка была вопросом времени. Всегда говорил, что низшие тупые, — брезгливо поморщился и перевёл взгляд на Ламиару: — Ну и кого ты из них воспитала? Где послушание? Где почтение? Где страх наказания?

Женщина промолчала, её лицо не выражало ничего, на нём не было ни сочувствия к своим воспитанникам, ни солидарности с начальником. Легус раздражённо отвернулся от подчинённой и снова принялся морально давить на дерзких низших.

— Вы хоть поняли, на кого руку подняли? Чьё главенство и право получать желаемое пытались оспорить? Теперь Индор и Аталла пожалуются своим семьям! А неприятности и претензии от правящих родов не в моих интересах. Вы влезли куда вас не просили! И наказание будет жёстким... Ваши сообщницы его уже понесли и отрабатывают со своими высшими. Строптивые, но пошли на уступки и сами сдались. Может, и вы рассудительность проявите и по доброй воле избавите нас от проблем?

Ректор, намекая на суть наказания, опустил взгляд на пах Дьяра и неожиданно дёрнулся, встрепенулся, приглядывясь. Прищурил глаза с подозрением. Его взгляд переметнулся на стоящую рядом девушку, волосы которой вряд ли так сильно растрепались бы от беготни. И вновь вернулся к штанам Дьяра, на которых отчётливо виднелись коричневато-красные пятнышки. Недвусмысленное доказательство того, что планы ректора провалились. Лишившиеся девственности низшие уже не годны для инициации Индора и Аталлы.

Легуса настолько шокировало наглое поведение студентов, что он, разозлённый, рявкнул на Ламиару:

— Ты тоже это видишь?! Где был твой контроль? Как ты допустила? Вот к чему приводят твои так называемые меры! Теперь толку от них? Балласт, пустое место, мусор...

Он раздражённо повертел в руках маленькую книжку, закрытую на замок. Скривился, увидев весёлое изображение скелетика, и бросил её в Ламиару.

— С этим после разберёшься!

— А с ними как поступим? — подхватив дневник, спросила наставница, старательно сохраняя беспристрастность. — Отправим домой и воспоминания откорректируем?

— Ни за что! Хватит нести чушь! Недостойны они этой милости, слишком неуправляемые. Едва не сорвали мне встречу первокурсников. Порядок в академии нарушили. Воровка и бандит. Таких ликвидировать, и дело с концом.

Лист бумаги, который ректор держал в руках, демонстративно разлетелся по комнате, разорванный на мелкие клочки. Легус их швырнул, тем самым показывая, что ждёт непокорных низших.

— А как же репутация нашей академии? Как мы объясним, что два выпускника не вернутся в Чёрный Мир, когда придёт время? Внушить всей округе их поселений, что таких парня и девушки не существовало, будет крайне сложно. И для этого потребуется разрешение Совета. Ваша репутация пострадает. Вас обвинят в неправильном ведении дел в академии.

— Наши руки останутся чистыми. Всё можно обставить по-другому, как нам выгодно. Он её убьёт, и мы вернём его как преступника, а её тело — как его жертву. А убийцу сами низшие уничтожат. Как тебе перспектива, парень? Хороша? Стоила ли ваша выходка этого?

Не дожидаясь ответа, ректор шагнул ближе, и его глаза засветились. Дьяр вздрогнул, но тут же напряжённое тело расслабилось. Взгляд Легуса на миг метнулся к охраннику, и тот, среагировав на безмолвный приказ, снял с арестованного наручники и вложил в его ладонь энергострел.

И снова глаза высшего впились в низшего, который покорно развернулся и направил оружие на Фраю.

Девушка испуганно попятилась, в глубине её глаз вспыхнули голубые искры, и она в отчаянии прошептала:

— Дьяр, не смей.

Парень вздрогнул, замер, рука с оружием начала опускаться. Ректор, который на жертву не смотрел, не понял причин промедления. Но разбираться не стал, просто усилил воздействие, приказав вслух:

— Стреляй!

— Брось оружие.

Фрая сказала это не так уж громко, однако энергострел с грохотом упал на пол. Легус, Ламиара и охранники вздрогнули и уставились на Фраю, в глазах которой разгорался пожар голубого свечения.

— Белый Мир! Она же высшая! — потрясённо прошептала Ламиара.

Шокированный ректор судорожно хватал ртом воздух. Бросил на подчинённую краткий сердитый взгляд, но решил идти до конца. Сконцентрировался на девушке, шагнув к ней ещё ближе:

— Не вмешивайся! Позволь ему себя убить! Я запрещаю тебе говорить!

На лице Фраи на миг появилась растерянность. Однако сияние радужек никуда не исчезло, наоборот, словно усилилось, начав растекаться по коже. А с губ девушки сорвалось ругательство: