Белый Волк

Слева вылезала из воды Гарианна, и Рабалин загляделся. Холод воды, вопреки уверениям Диагораса, оказался слабее его пыла. Рабалин подплыл к своей одежде и спросил, оставаясь в воде, сидящего рядом Диагораса:

— А Скилганнон с Друссом тоже придут?

— Думаю, да, когда поговорят с Халид-ханом. Похоже, что Железная Маска проходил здесь дней десять назад. С ним, по словам Халида, около шестидесяти человек, а в крепости будет еще больше. — Диагорас, хмурясь, достал бритву с костяной ручкой и стал скоблить щетину, отросшую вокруг трехзубой бородки.

— Что Друсс будет делать дальше? — спросил Рабалин. Диагорас окунул бритву в воду.

— Поедет в крепость. Железная Маска увез с собой женщину и ребенка. Ребенок — это Эланин, дочь князя Орасиса.

— Он был другом Друсса.

— Да. Дело это непростое. Женщина — мать Эланин и любовница Железной Маски. Друсс хочет убить Железную Маску, чтобы отомстить за Орасиса. И его тревожит, что мать не разрешит увезти девочку обратно в Дренан.

— Он что, ее спрашивать будет?

— Речь идет о Друссе-Легенде, парень, — засмеялся Диагорас. — Отнять дитя у матери? Ни за что на свете! Но прежде чем решить этот вопрос, нам придется управиться с полутораста воинами. Кроме того, с Железной Маской едет надирский шаман, умеющий колдовать и вызывать демонов. Наконец, остается сам Железная Маска. Он носит два меча, как и Скилганнон, и, как говорят, мастерски ими владеет. Так что о судьбе ребенка я печалиться пока погожу.

— Ты тоже пойдешь в крепость с Друссом?

— Пойду. Он мой друг.

— Я с вами.

— Там видно будет. Я ценю твое мужество, но как боец ты пока мало на что способен.

Гарианна, одетая и с арбалетом в руке, молча прошла мимо них. Рабалину полегчало. Он вылез на берег.

— Красивая она, правда? — сказал Рабалин.

— Нет слов, — согласился Диагорас.

Близнецы тихо разговаривали, сидя на другом берегу. Потом они поднялись, и Рабалин увидел длинный уродливый шрам на правом бедре Ниана. Точно такой же был и у Джареда, но на левом бедре. Братья опять взялись за руки и прыгнули.

Пришли Скилганнон и Друсс. Скилганнон сразу полез купаться, Друсс просто снял сапоги и опустил ноги в воду. Близнецы тем временем снова выбрались на берег. Ниан спал, Джаред, задумавшись, сидел рядом.

— Вы видели, какие у них шрамы? — спросил Рабалин у Друсса.

Тот кивнул и спросил в свою очередь:

— Тебе, наверное, попировать не терпится?

— Тоже мне пир! У них небось и есть-то нечего.

— Это верно. Последние годы у Халида выдались трудными. Я отдал им часть наших припасов. Будь учтив и благодари, что бы тебе ни предлагали, но много не ешь. Все, что останется, они потом поделят между собой.

— Учишь мальчика лгать, Друсс? — хмыкнул Диагорас. Друсс почесал бороду и улыбнулся:

— Ты точно собака со старой костью. И не надоест тебе?

— Ни в жизнь, — весело ответил Диагорас. — А эти шрамы и меня заинтересовали. Они у них почти одинаковые.

— Вот у них и спроси.

— Это какая-то мрачная тайна? — не отставал Диагорас. Друсс потряс головой, не спеша разделся и с плеском бултыхнулся в озеро.

— Сплавай, спроси их, — предложил Диагорас Рабалину.

— Да ну. Некрасиво как-то.

— И то верно. Черт, любопытно-то как! Я теперь ночью спать не буду.

Обсохший Рабалин оделся и вылез из пещеры. Солнце уже садилось, и зной немного спал. Рабалин, побродив по деревне, сел под выступом скалы. Уже стемнело, когда он заметил какое-то движение на гребне далекого холма. Фигура, которую он не успел разглядеть, скрылась, следом за ней мелькнула другая. Рабалин и на этот раз не понял, что это — то ли человек пробежал, то ли олень. Он постоял еще немного, но на холме больше ничего не появилось.

Неизвестное существо было, во всяком случае, очень большое. Рабалин не знал, водятся ли в этих сухих горах медведи.

В это время затрубил рог. Народ собирался у большого залатанного шатра Халид-хана.

Внезапно проголодавшийся Рабалин тут же позабыл о странном движении на холме и побежал вниз.

Пир изобилием не отличался. Два худосочных бычка, j зажаренных на костре, плоский соленый хлеб, бочонок водянистого пива и сладкие лепешки, где, как показалось Рабалину, было больше каменной пыли, чем сахара. Смущенный Халид-хан то и дело извинялся перед Друссом, сидевшим на его

— Дружище, — Друсс опустил тяжелую руку на плечо вождя, — когда человек отдает мне лучшее из того, что имеет, я чувствую, что он оказывает мне честь. Ни один король не мог бы предложить мне больше, чем ты сегодня.

— Лучшее я приберег под конец. — Халид хлопнул в ладоши, и две молодые женщины принесли ему маленький бочонок. Вождь нацедил в кубок бледно-золоти стой жидкости и подал Друссу.

— Да это же лентрийский огонь, клянусь Миссаэлем! Притом отменный.

— Двадцать пять лет выдержки, — похвастался счастливый Халид. — Хранил для особого случая.

Молодой воин стал собирать у всех чаши и кубки, а вождь поочередно наполнял их. Настроение в шатре сразу поднялось, двое мужчин принялись бренчать на нехитрых струнных инструментах.

Остальные пятьдесят человек, набившихся в шатер, громко подпевали и хлопали в ладоши. Рабалин тоже отведал чудесного напитка и сразу понял, почему тот называется лентрийским — огнем. Он поперхнулся, закашлялся и отдал свой кубок какому-то горцу.

— Точно кошку с когтями проглотил, — пожаловался он Диагорасу.

— У лентрийцев он зовется водой бессмертия. Выпив его, ты понимаешь, что чувствуют боги. — Диагорас осушил свою чашу и отошел, чтобы налить еще.

Рабалин, уставший от шума и толкотни, увидел, что Скилганнон пробирается к выходу, и последовал за ним.

— По-моему, тебе это пойло тоже не понравилось.

— Прежде, в другой жизни, нравилось, — пожал плечами Скилганнон. — Что ты собираешься делать дальше?

— Поеду с Друссом и Диагорасом спасать принцессу.

— Она не принцесса, просто княжеская дочь — но это не так уж важно. Подумай как следует. Ты еще можешь сделать другой выбор.

— Я не боюсь. Жить надо по правилам.

— Бояться еще не стыдно, Рабалин. И я не потому советую тебе подумать, что считаю тебя трусом. Друсс великий воин, а Диагорас — солдат, побывавший во многих сражениях. Шансов на победу у них немного, и станет еще меньше, если им придется заботиться о тебе — храбром, но не умеющем пока выживать самостоятельно.

— Ты мог бы помочь нам. Ты тоже великий воин.

— Эта девочка для меня ничего не значит, и с Железной Маской я не ссорился. Мне нужно найти храм, больше ничего.