Бенни и омар

Тембр звука турбин самолёта начал снижаться. Пилот, похоже, был человеком, который иногда любил повыпендриваться. К тому времени, как шасси коснулось взлётной полосы, он проделал все возможные воздушные манёвры, за исключением разве что бочки. Они слегка подскочили одним колесом при посадке, постепенно останавливаясь.

Пассажиры-тунисцы разразились нестройными аплодисментами, будто закуривая победную сигарету в честь удачной посадки. С большим количеством объятий и похлопываний по плечам они поднялись с кресел, опустошая багажные отделения над головой. Было трудно поверить, что так много вещей можно впихнуть в столь маленькое пространство. Там были одеяла и велосипеды. Кресла и лампы. Спутниковые антенны и детские коляски. Бенни мог бы поклясться, что один мешок извивался, пока его вытаскивали. Он решил не обращать на это внимания.

Семейство Шоу унюхало Тунис раньше, чем его увидело. Когда дверь самолёта была наконец открыта, воздух снаружи хлынул в салон. Он был тяжелым и сладковатым, влажным, с привкусом пряностей. Он опьянял и будоражил, словно культура страны тесно переплеталась с её воздухом. Тунисцы едва ли на плечи друг другу не забирались, стремясь поскорее выбраться из самолёта, но семейство Шоу сидели, застывшие и взволнованные, посему весь этот живой поток прошёл над ними.

Отец первым вышел из ступора.

– Отлично, народ, – сказал он, доставая сумки. – Давайте выдвигаться. Нас уже должна ждать машина.

По прошествии двух часов, когда последний закатный луч солнца отражался от зеркальной поверхности одностороннего стекла, машина всё ещё ждала. Багаж Шоу каким-то непостижимым образом не был погружен в самолёт и застрял в Хитроу. Бенни гипнотизировал конвейер для выдачи багажа, уверяя себя, что если долго и упорно смотреть, его багажная сумка выедет, пошатываясь, через откидные створки. Но то, что он делал на самом деле – так это игнорировал окружающую его обстановку. Это было слишком для него. Жара медленно подтачивала его упорство и окутывала подобно электрическому покрывалу. Одежда на нем постепенно становилась влажной.

Пат Шоу был втянут в бесполезную беседу с таможенником и водителем ЕвроГаза. Один говорил преимущественно на французском, второй – только на арабском, а па знал только английский, причем говорил с Уэксфордским акцентом. Это был ночной кошмар лингвиста.

– Нет сумок, – говорил отец. – Сумки пропали.

– ^{Pas de baggage} (6), – объяснил водитель таможеннику.

– Да! – пришёл в восторг отец. Наконец-то прорыв. – Ручной багаж. Именно.

Бенни посмотрел на окружающих людей. Первое, что бросалось в глаза, они не были ирландцами. Бенни не был идиотом, он не ожидал, что жители Туниса будут ирландцами. Что он ожидал, так это смуглых людей с ирландским характером. Но это было не то, что он получил. Тунисцы не были заинтересованы в своём соответствии предубеждениям Бенни. Они упрямо продолжали быть самими собой. Их даже невозможно было хоть как-то классифицировать. Объединение генов успешных завоевателей из мусульманских стран и Европы с генами темнокожих обитателей юга Сахары привело к непредвиденному результату. Складывалось ощущение, что здесь были представлены все расы мира. Вроде только что ты смотрел на темнокожего парня, одетого как репер, а в следующую минуту какой-то рыжеволосый бледный малец уже пытается продать тебе цветы.

Па в конечном счёте перестал спорить с таможенником. Он вновь присоединился к семье, что-то ворча себе по нос. Он был в бешенстве. Только что пар из ушей не шёл. Бенни видел его в таком состоянии лишь однажды: тогда была небольшая неразбериха с отчётами и фальшивыми подписями. Мама взяла его под руку, и это немного его остудило, как случалось всегда.

– Ситуация следующая, – сказал отец, его голос перекрыл окружающий шум. – Мы сейчас отправляемся в Сфакс, а они доставят наш багаж, как только он сюда прилетит.

– Если, – вставил замечание Бенни.

Отец бросил на него свирепый взгляд.

– Не начинай Бенни. Я ещё не остыл после всех этих задержек на таможне. Ты и твоя чёртова клюшка! Мне хочется сломать её о твою спину.

Одно можно было смело сказать об отце – он никогда не обманывал. Бенни, защищая, покрепче прижал к себе клюшку. Сейчас они были в Африке. Угроза того, что твоего ребёнка может забрать социальная служба, больше не действовала. Наоборот, сильно возросла вероятность быть проданным в рабство!

Семейство нестройным рядом направилось к джипу. Как только помещение, где было хоть какое-то кондиционирование, осталось позади, температура и влажность резко подскочили вдвое. Бенни ощутил стену жара, высасывающую воздух из его легких.

Хотя бы джип не разочаровал. Строго говоря, это был не Джип, а Лэнд Ровер Дискавери. Водитель запустил их в салон, разблокировав двери пультом управления. Ну, хорошо, это было довольно ловко, подумал Бенни, находясь под впечатлением. Он забрался на заднее сиденье, высота машины отрезала его от окружающей обстановки. Он почти мог себе представить, что едет домой, сидя на последнем ряду в автобусе. Бенни закрыл глаза и немного сполз вниз, но всё было бесполезно. Африка никуда не исчезла.

Город быстро остался позади. Они мчались на запредельной скорости. И везде вокруг, возвращая Бенни к действительности, были тунисцы. Они что-то кричали друг другу, свешиваясь из окон, непрерывно хвастались и разъезжали целыми семьями на хрупких мопедах.

Бенни вдруг осознал, что клюёт носом, взор будто бы заволокло дымкой. Его угасающее сознание выхватывало отдельные детали за окном. Дети продают цветы на светофоре, рискуя закончить свою жизнь под колёсами ливийских бензовозов. Они давно уже должны были быть в постели, а не обламывать свои ногти о шершавый асфальт. Бенни боролся со сном, стараясь держать хотя бы один глаз открытым. За окном было много такого, на что стоило посмотреть. Джордж уже сдался. Но он, Бернард Великий, продержится дольше этого Подлизы. Это же Африка. Здесь чудеса таятся за каждым углом. Не пропусти их. Не…

Бенни был в Африке, спящий, в тысячах миль от дома. Его мозг ушёл в перезагрузку и решил вырубиться. Оба брата тесно прижались один к другому, посапывая и пуская слюни друг на друга. Постаравшись, можно было даже ощутить напряжение этого бессознательного поединка, просачивающееся сквозь окна джипа.

Бенни опять проснулся. Такое происходило с ним каждое утро. Но на этот раз что-то его разбудило. Что-то помимо всех окружающих его странностей. Звук был такой, будто за дверью в комнату раз за разом переворачивался фургон. Бенни сел на кровати. Он был в маленькой прямоугольной комнате. Бенни был далек от того, чтобы считать себя гуру в вопросах стиля, но если сравнивать его с парнем, который декорировал эту комнату, он мог бы смело писать статьи для Космо-что-то-там. Просто жуткое лоскутное одеяло свешивалось с кровати, по какой-то неизвестной науке причине напомнив ему о расстройстве желудка, которое он однажды испытал. Шторы были розовые. Вы, наверное, подумали: как мило, нежно-розовые. Ошибаетесь. Это был яркий, ядовито-розовый цвет. Стены покрывала настолько водянистая кремовая эмульсия, что сквозь неё четко проступал гипсокартон. Кроме кровати, в комнате ещё были два предмета мебели: плетёный ящик для хранения вещей и плохо с ним сочетающийся темно-коричневый платяной шкаф под тис. Бенни незамедлительно влюбился в это помещение. Теперь у него была комната, которую можно было не бояться уничтожить. Если он бросит пару мячей в покрытую бежевой краской стену, ма, скорее всего, скажет ему за это спасибо.

Это был Сфакс. Всё также бросающий в дрожь. Старый добрый бриз задувал в комнату через вентиляцию. Из-за холодного воздуха горло Бенни пересохло. И тогда он вспомнил о кондиционере. Ну, конечно же. Здесь он, наверное, такой мощный, что запросто мог бы охладить ядерный реактор.

Тот же самый маньяк-декоратор порезвился и в гостиной. Те же кислотные шторы и светло-серый ковёр. Тема расстройства желудка была перенесена на диван и два кресла. Вдоль стен было расставлено несколько приземистых универсальных предметов мебели. Бенни плюхнулся на кушетку. Она спружинила под ним, сохраняя форму. Он немного повзбивал кушетку локтями и коленями. Скоро победа будет за мной, подумал он.

Бенни не стал особо изучать кухню. Она была большой, как он предположил. Тут была куча разнообразного кухонного инвентаря. Кастрюли и всё такое прочее. И ничего в холодильнике, кроме пары пакетов апельсинового сока. Бенни разорвал один уже вскрытый и половину его содержимого сразу влил себе в горло. Он понятия не имел, который сейчас час. Было рано. Из остальных комнат не доносилось ни звука. Видимо, все были измотаны путешествием. Его клюшка для хёрлинга стояла в углу. Бенни схватил её и откопал в своей О’Нейловской сумке теннисный мяч. Он не собирался рисковать своим драгоценным слиотаром в незнакомой местности.