Берег чёрного дерева

Первым известным представителем вашего рода и его основателем его величия был собственно Цолерн по прозвищу Злая Непогода. Прозвище он получил за свой склочный характер, и на любое обращение он всегда отвечал одной из фраз "Вздор!" и "Без тебя знаю". Могучий воин, умелый всадник, неплохой но жесткий правитель. Когда он женился и у него появился старший сын Вильгельм, и тому исполнилось пять лет, Цолерн попытался обучить своего сына верховой езде. Если по началу юному Вильгельму всё нравилось, то когда Цолерн отпустил поводья и лошадь понесла, то мальчишка начал в страхе кричать и плакать. В конечном итоге он на полном скаку выпал из седла, однако прежде чем упал, был подхвачен проходящей мимо ведьмой.

Ведьма звалась Лоухи, и едва к ней приблизился сам Цолерн, и буркнул своё "Спасибо за спасение сына! Я отблагодарю!", как ведьма на свою голову заявила:

— За своего сына ты мне должен серебряный гульден! Гульден с изображением оленя!

— Дерзишь, старая! Вот тебе гульден и проваливай! А оленей ищи сама!

— Тогда жди… жди, Цолерн, и мы ещё посмотрим, что из твоего наследства будет стоить гульдена с изображением оленя!

С того дня отношения Цолерна к своему сыну охладели, а так как лорд к семилетию сына овдовел, то он вскоре женился, и его новая жена родила ему близнецов, которых назвали Шальк и Адольф. Первый выезд на конях у близнецов вышел прекрасно, и с того дня Цолерн души в них не чаял.

В итоге Вильгельм вырос склонным к наукам, а его младшие братья к воинским искусствам. И к этому времени Цолерн нашел два места просто созданных для строительства замков, и замки назвали Шалькберг и Хиршгульденберг — замок гульдена с оленем. В честь сына по имени Шальк и для насмешки над пророчеством ведьмы Лоухи.

Под уговорами жены, Цолерн изменил порядок наследования, завещав замок Цолерн и свой меч, своему младшему сыну Адольфу. Рыцарская цепь и одноимённый замок достались Шальку, Вильгельм же получил в наследство только замок Хиршберг, название которого сократили для удобства.

По отношениям между братьями известно только то, что младшие вконец рассорились с Вильгельмом, и когда тот умер в цвете лет, будучи бездетным, братья явились в его замок, чтобы вступить во владение и разделить наследство, но их остановили.

В замок прибыл паладин, который прочёл отправленное к нему гонцом завещание, по которому все деньги и драгоценности были пущены на создание детских приютов, а сам замок должен быть продан церкви за гульден с изображением оленя, и уже эти деньги должны делить братья-наследники.

Выставленные из замка с одним только серебряным гульденом, Шальк и Адольф решили эти деньги пропить. Но даже на следующий день в кабаке эту монету у братьев не приняли, поскольку днём раньше такие монеты вышли из обращения…

— Как-то так, ваша милость.

Киваю на эти слова и, немного подумав решаю уточнить на счёт некоторых вещей из рассказа:

— А что на счёт родовых реликвий рода? У меня было озарение, и оно подсказало, что их должно быть три! Меч Цолернов, "Злая непогода" у меня, второй реликвией, как я понял является рыцарская цепь…

— Её стали называть Рыцарской Цепью Шалька или же Шалькбергская цепь.

— А что за третья реликвия?

— Третьей реликвией стал тот самый серебряный гульден с оленем! Братья Шальк и Адольф решили, что эта проклятая монета должна остаться в семье. Хе-хе, не каждый род может похвастаться тем, что у них хранится монета ценою в целый замок!

— И что стало с цепью и монетой?

— Цепь через несколько поколений, когда потомки Шалька потеряли свой замок и получили приют у Цолернов вернулась в род, а монета и так была у Адольфа. После того как церковь отобрала у вашего отца замок Цолерн, вы выкрали у церковников цепь и она плыла с нами на другом корабле. А монета… монета тоже могла попасть в этот край, я слышал от гильдии воров, что один из паладинов взял её с собой на удачу при отправлении в эти земли!

— Спасибо тебе, Биллер, теперь мне стало немного спокойнее, и я больше не ощущаю себя той еще неблагодарной свиньёй, забывшей свои корни!

— Что планируете делать в дальнейшем, ваша милость?

— В дальнейшем приставь какого-либо энтузиаста к священнику, пусть выпытает из него все известные тому сведения пока нас не будет в лагере. Кстати, а что нужно чтобы лагерь стал поселением?

— Сущая мелочь — дождаться строительства дома старосты. А к священнику мы приставим Надода, у Красноглазого, этого престарелого живодёра, энтузиазма хватит на десятерых!

— Прекрасно, тогда собирай всех свободных бойцов, особенно браконьеров, надо будет пройти к морскому берегу, в место где я выплыл из воды, и начать поиски Муфасы. Пока я выплывал из воды, мельком видел как его выбросило волной на берег. Очевидно этот казг направился в глубь острова, и во время моего пути я скорее всего с ним разминулся.

— Думаете нам удастся его быстро отыскать? У вашей милости могут быть и другие срочные дела…

— НЕ СМЕЙ МНЕ УКАЗЫВАТЬ! — со злобой говорю ему. — Тем более нам нужно разведать округу, и если вокруг лагеря, а скоро уже поселения, всё будет разведано самими жителями, то более далёкие места нужно разведать специально. А раз так, то почему бы и не начать в том направлении?

Уже через пару часов наш походный порядок был на том самом месте, куда я выбрался из моря. Тринадцать еретиков, семеро браконьеров, четыре мстителя и один брат в ереси. Плюс мой слуга Биллер и, собственно, я сам. В любом случае у нас получился вполне серьёзный отряд, и на нашу походную колону никто так и не напал — спасибо браконьерам. За что мне нравятся эти парни, так это за то, что они уже после найма являются хорошими разведчиками и имеют хорошие бонусы атаки против зверей и зверолюдов.

По дороге попалось гнездо с уже знакомыми мне птичками, и я даже узнал их название — форараки и диатримы. По факту, вид один, вот только форараки это молодые птенцы и самцы, а диатримы уже взрослые самки. Тут в гнезде получилось, что на одну диатриму приходится полтора десятка форараков. И собственно, если форараки в высоту имеют два-два с половиной метра и эти птахи своим телосложением заточены на скорость бега, то у диатримы все три метра высоты и плотное телосложение. Эта птичка по своей натуре не быстрая, но мощная, да и в гнезде браконьеры заметили яйца. По этой причине я приказал заскочить в гнездо на обратном пути. Если удастся приручить этих птичек и начать разводить, то… на что-нибудь да сгодится! А не получится, так хоть избавлю своих людей от угрозы.

— Господин! Я нашел чей-то след и вот это! — в руках браконьера был обрывок кожаного ремня с бронзовой бляхой на конце.

— Ваша милость! Это же кусок того пояса что вы дарили Муфасе! Он был где-то здесь!

Ещё пару-тройку часов мы все шли по следам отыскиваемым браконьерами. И так всё шло пока мы не наткнулись пустующую хижину возле перекрученного старого дерева. Двери были открыты, внутри была обстановка как у иного знахаря или алхимика — сушащиеся пучки трав, части тел животных, а то и сами небольшие зверушки, как целиком высушенные (лягушки, змейки, насекомые) так и замаринованные в горшках.