Берег и море

Разумеется, это не совсем правда, а я не так уж и раздражена. Просто, кажется, я очень сильно по нему соскучилась.

— Ты выглядишь замечательно, Миллс, — говорит Киллиан, и на мгновение мне кажется, будто бы в зале повисает тишина.

Но нет, просто теперь играют только виолончели.

— Даже не думай, что для тебя старалась, — произношу я, на секунду убирая руку с плеча Киллиана, чтобы показательно смахнуть волосы с лица.

— И мечтать не смею, — отвечает он.

Я крепко зажмуриваю глаза, считаю про себя до трёх и открываю. Киллиан всё ещё здесь, его ладонь всё ещё лежит на моей талии, его прекрасные голубые глаза всё ещё смотрят на меня с заботой, запах солёной воды всё ещё окружает нас, словно невидимая стена, ограждающая от других.

Не показалось. Он и правда настоящий.

— Ты должен быть мёртв, — сообщаю я.

Лицо Киллиана остаётся неизменным, лишь уголок губ едва дёргается.

— Я тоже рад тебя видеть, душа моя, — говорит он.

— Нет, я серьёзно, — перехожу на шёпот, потому что пухлый низкорослый мужчина в кремовом сюртуке, танцующий в паре с такой же маленькой и пышной барышней, бросает на нас косые любопытные взгляды. — Что произошло? Как тебе удалось продержаться ещё два года?

— Лу … Если люди должны быть вместе — они найдут способ.

— Киллиан, пожалуйста! — прошу я.

Мужчины вокруг начинают опускаться на одно колено, чтобы позволить своей даме зацепиться за приподнятую руку и сделать несколько оборотов вокруг. Я знаю, Киллиан сделает то же самое, и поэтому отпускаю его и делаю шаг назад, давая понять, что не буду танцевать с ним до тех пор, пока он всё мне не расскажет.

И тогда Киллиан берёт меня за запястье и тянет в сторону стола, позади которого есть огромная стеклянная дверь, ведущая на лоджию.

Свежий вечерний воздух бьёт в лицо, когда мы оказываемся снаружи. Киллиан стягивает с себя плащ и набрасывает его мне на плечи, хотя я и не прошу.

Я подхожу к самому краю и смотрю вниз. Здесь очень высоко, наверное, этажей семь. Я вижу, как совсем рядом плещется вода и практически ощущаю влагу на своей коже.

Показалось. Это неожиданно холодные пальцы Киллиана касаются моей шеи, отводя волосы назад, за спину.

Я оборачиваюсь. Упираюсь спиной в каменные перила, не дающие мне упасть.

— Что тебе сказала Реджина? — спрашивает Киллиан.

— Наверное, всё, — отвечаю я. — Ну или, по крайней мере, большинство, хоть и в общих чертах.

Киллиан кивает.

— После того, как заклятье Голда подействовало, я очнулся на «Весёлом Роджере» посреди Северного моря за чёрт знает сколько миров отсюда. В день, когда ты родилась, я, оказывается, только узнал об одной занятной вещице, и мне очень хотелось добыть её любым способом …

— Вещице? — перебиваю я.

Знаю ведь, если не спрошу, мне так ничего и не расскажут.

— Вещице, — повторяя, соглашается Киллиан. — Игральные кости капитана Фалькенбурга. Ходил слушок в наших кругах, что они были далеко не простой игрушкой. И не знаю, как так совпало, — Киллиан делает паузу, чтобы легко коснуться подушечками пальцев моей щеки, — но они сыграли большую роль в том, что сейчас я здесь, а не где-нибудь на дне морском.

Благодаря плащу Киллиана, мне не холодно, но я всё равно передёргиваю плечами.

— Я нашёл их, — продолжает Киллиан, не замечая моей реакции. — Не буду говорить, с кем мне пришлось ради этого связаться и кому чего задолжать, но спустя некоторое бесконечно долгое по моим меркам время, я уже стоял в носу корабля и вертел в руке два рубиновых кубика… После этого нужно было решить проблему с тем, что ещё через восемнадцать лет меня ждала неминуемая смерть. И я знал лишь одно место, где человек может обмануть смерть.

— Неверленд, — как-то само собой пришло в голову.

Будто бы мне уже рассказывали об этом мире, но не в Сторибруке, а здесь, в Зачарованном лесу. Возможно, мне было лет пять, и это была сказка на ночь.

— Неверленд, — снова повторяет Киллиан. — Там есть источник, который лечит любые раны и возвращает человека к жизни, но лишь при условии, что он останется на острове навсегда. И я так и сделал. Поэтому спустя двадцать три года моё сердце не остановилось. Да и всё равно мне нужно было забрать оттуда одного старого друга.

Я вспоминаю того мальчишку, с которым явился Киллиан.

— Кто он? — интересуюсь я.

Ветер подхватывает мой вопрос и уносит прочь.

— Сын Крокодила, — спокойно отвечает Киллиан.

От удивления мои брови ползут вверх. Я мало что знаю об истории Румпельштильцхена, но момент, где он теряет сына, почему-то прочно въелся мне в память.

Я смотрю на Киллиана, пытаясь подобрать нужные слова, но ничего не приходит на ум. Наверное потому, что и сказать-то нечего, кроме как «Я тобой горжусь». Он не стал мстить своему врагу за смерть бывшей возлюбленной, да ещё и вернул ему сына.

Поступок, достойный положительного героя.

— Но как ты выбрался с острова и при этом остался в живых? — не унимаюсь я.

— «Летучий Голландец».

Я качаю головой, мол, понятия не имею, о чём речь.

— Капитан Фалькенбург захотел вернуть свои кости, и …

Вдруг Киллиан замолкает. Его губы растягиваются в добрую и тёплую улыбку.

— Ты ведь всё равно понятия не имеешь, о чём я? — усмехаясь, спрашивает он.

— Главное, что ты всё-таки меня нашёл, — произношу я.

Киллиан наклоняется и припадает губами к моему лбу на долгие мгновения. Я закрываю глаза. Где-то кричат птицы, шелестит море, омывая свой берег, а за дверью слышны голоса людей, чувствующих себя как дома на моём празднике.

Празднике, на котором мне нет места.

— Ты же понимаешь, что мы должны сделать? — вдруг раздаётся над моим ухом голос Киллиана.

Я вздрагиваю и открываю глаза.

— О чём ты?

— Ты ведь ничего не помнишь из своей жизни. Реджина должна была тебе рассказать, что как только твое настоящее сердце, — Киллиан берёт мою ладонь и прикладывает к своей груди, — вот это — окажется на достаточно близком от тебя расстоянии, твоя память о Сторибруке вернётся, закрывая собой годы жизни в Зачарованном лесу.

— Но если мы поменяем их местами, то я всё забуду! — восклицаю я.

Под «всё» я имею в виду конкретно Киллиана, и он это прекрасно знает.

— Тебе отсюда уже никуда не деться, — Киллиан поднимает глаза к темнеющему небу. — Зачарованный лес — твой дом. Ты не сможешь жить здесь, никого и ничего не узнавая.

— Мне всё равно, — бормочу я. — Можем уплыть куда-нибудь на «Весёлом Роджере». Ты, я и твоя прекрасная команда.

— Прекрасный в моей команде только я, поверь мне, — смеётся Киллиан. — И всё же, так нельзя.