Берегись, Ангел!

Аристов хмурится, когда я одергиваю водолазку, которая сильно задралась, пока я пыталась выбраться из под него. Сердце до сих пор бьется безумно быстро, словно я все еще бегу от него.

От того, что он стоит рядом, становится не по себе, и я обнимаю себя руками, совершенно не улавливая сути сказанного Анной Васильевной. Что-то об индивидуальных занятиях для меня и Аристова. Только этого мне еще не хватало…

— С тобой все нормально? Он не сделал тебе больно? — Спрашивает Макс, когда мы возвращаемся в школу, и выводит этими слова из транса, в котором я нахожусь последние минут десять.

— Все хорошо, Макс. — Говорю и оборачиваюсь, потому что чувствую на себе его тяжелый взгляд.

Дан идет позади и хмурится. От его злости, кажется, не осталось и следа, по крайне мере, в глазах я не вижу недовольства.

— Куда ты? — Максим с недоумением смотрит на то, как я забираю рюкзак и покидаю танцевальный зал, пока Анна Васильевна беседует с разгневанной Листовской.

Одноклассница, судя по резким фразам, которые вылетают из ее перекореженного рта, не добилась от директора желаемого и теперь усердно давила на психику учителю.

— Я не буду с ним танцевать, да и на выпускной тоже не пойду. Пока. — Бросаю, стараясь не смотреть на Макса.

Внутри гадкое ощущение, которое мне не нравится. Я не хочу ничего испытывать в сторону Аристова. Даже ненависти или жалости. Вообще ничего, потому что он просто ненормальный!

Снова начинает трясти, и я не замечаю, как бегу к остановке, и лишь в автобусе успокаиваюсь. Перед глазами его безумный взор. Изучающий и пугающий.

Вздрагиваю от мыслей о произошедшем и растираю запястья, будто его руки все еще сжимают их. Сильно.

Силы в Аристове полно, и теперь я об этом точно знаю.

Качаю головой, пытаясь прогнать прочь образ Дана. Удается с трудом. До сих пор кажется, что щеки обжигает от горячего дыхания, а грудную клетку давит от веса его тела.

Только ступив на знакомую территорию, прогоняю размышления о чертовом мажоре, потому что в квартире подозрительно тихо, и только тиканье часов в коридоре гулом отдает в ушах. Я снимаю обувь и уже хочу скрыться в комнате, как из кухни выглядывает отчим и машет рукой. Хочет, чтобы я подошла к нему.

— Иди сюда, Ангел. — Говорит спокойно, и я еле передвигаю ноги, стараясь понять, в каком он состоянии.

Еще одно сражения я сегодня не выдержу. Сердце замирает и работает через раз, пока я преодолеваю небольшое расстояние.

— Я тут поесть приготовил, — произносит, отводя глаза в сторону и указывает на накрытый стол, — ты садись. Я сам Олега заберу.

— Спасибо, но я не хочу. — Отвечаю, прекрасно понимаю, в чем дело. — В школе поела.

— Да, ладно тебе, Ангел. Зря старался чтоль. — Пытается улыбнуться, но я пячусь назад, хотя запахи с кухни вызывают жуткое желание поесть.

Слюна скапливается во рту, ведь максимум, что я себе позволяю в школе, это чай и булочка. Если Макс присутствует в столовой, то снабжает меня каким-нибудь супчиком или салатом, от которого я тщетно отказываюсь.

— Олежку приведу сейчас. Он покушает. — Быстро иду к двери, а Владимир хмурится.

— Может, и сама аппетит нагуляешь. Как в школе? Все нормально? — Играет в нормального человека, как всегда бывает перед днем гибели матери.

— Отлично. — Показываю большой палец и моментально обуваюсь, выскользая из квартиры под кивки отчима.

Ладошки потеют, но я здороваюсь с соседкой и на ватных ногах плетусь к детскому саду. Забирать брата еще рано, только если не я, то отчим сам пойдет. Олежка будет в шоке в этом случае.

Я не показываю братишке, насколько напугана.

Нет. Сейчас Владимир спокоен, ведь завтра нужно идти на кладбище и почтить память матери. Зато потом…

Потом начнется ад.

Олежа радостно обнимает меня, и я готовлю его к тому, что дома нужно будет поесть, иначе в дальнейшем это станет дополнительной причиной наказания.

Атмосфера в квартире витает напряженная, и я сижу за столом, словно мне к спине привязали доску. Прямо.

Мышцы затекают, но я даже не шевелюсь, смотря, как Олежа с аппетитом есть борщ.

Готовит Владимир очень вкусно, и когда он только появился в нашей семье, мама нахваливала его, а я так же, как братишка, уплетала суп за обе щеки.

Даже не верится, что все изменилось в одночасье. Нет матери, и пропал Владимир. Не смотря на показную доброту отчима, мне приходится уйти на работу, оставляя с ним Олежу.

Сердце разрывается от взгляда, который мне дарит братишка, но если остаться дома, то я потеряю место, приносящее хоть небольшие, но деньги.

Когда выхожу из подъезда, ежусь от внезапного волнения. Не знаю, откуда оно, и иду через двор к остановке. Спина горит, будто на меня сейчас смотрит кто-то.

Аристов.

Только он так мастерски прожигает своим взглядом. Оборачиваюсь, но кроме серых стен здания и пары машин ничего подозрительного не вижу.

Да и с чего бы Дан находился в нашем не престижном районе?

Усмехаюсь своей глупости и иду дальше.

* * *

— Почему ты не посещаешь занятия? — Елена Владимировна убивает меня не только словами, но и пристальным взглядом, который до костей пробирает.

— Я не буду танцевать с Данияром. К тому же, это пустая трата времени. Я не пойду на выпускной. — Говорю спокойно, только на последних словах голос предательски дрожит.

Хотела ли я оказаться на празднике в честь окончания школы?

Да.

Если бы ко мне относились, как к человеку, а не отбросу общества.

Для мажористых одноклассников я всего лишь нищебродка, и не важно, что я учусь на одни пятерки. Они составили обо мне мнение еще в первый день, благодаря стараниям Аристова, и теперь поздно что-либо исправлять, да и не нужно.

Но при таких условиях нет желания стать посмешищем. Вполне хватило за время обучения.

— Ангелика, — мамина подруга тяжело вздыхает и поднимается, направляясь к столу, где заваривает нам чай, — так нельзя. На Данияра мы обязательно найдем управу, поверь.