Беременна от мажора

— Он три года в Британии прожил. По слухам, отец сослал. Так он опыта набирался, сейчас вернулся и здесь свой бизнес планирует строить.

— И что он там делал? — выдавливаю жалким, писклявым голосом.

Лифт закрывается, и мне становится душно. Не хочу его видеть, особенно после дорожного представления. Даже если вчера он столкнулся со мной на выставке случайно, то сегодня притащился уже явно специально, жук-огородник. Громко выдыхаю. Ну почему в лифтах не предусмотрены окна? Я бы вывалилась ненароком.

— Понятия не имею, что он там делал. Картофель и сахарную свеклу выращивал, — смеется Каругов, пожимая плечами. — Знаешь, сколько пахотных земель в восточной Англии? Это я шучу. Ему нужны мы, и это главное. Приехал и сразу к нам, минуя конкурентов. Ну классно же, Иванка Игоревна?

— Очень.

— Ну вот. У тебя лицо счастьем должно светиться. Сейчас же сотри эту кислую физиономию. Нас ждут великие дела.

Натягиваю искусственную улыбку и скалю зубы. До конференц-зала десять шагов, а у меня как будто гири к ногам привязаны. Хочется содрать пиджак, блузку и юбку, которая кажется еще уже, чем до этого. Невыносимо жарко внутри.

И когда мы уже почти заходим в комнату, Каругову звонят, и он отступает, разворачиваясь обратно в коридор. О ужас! Я остаюсь одна в раскрытых дверях. Бежать поздно и глупо. Ни за что не покажу, что нервничаю.

В зале, кроме Димы, никого нет. Все остальные не успели прийти? Или куда-то свалили? И если бы не Владимир Иванович с его мобильником, можно было бы пережить эту встречу спокойно. Но начальник смылся, а за огромным столом, вальяжно развалившись в кожаном кресле и нагло щелкая колпачком ручки, сидит Красинский-младший. Увидев меня, он расплывается в довольной улыбке и смотрит очень внимательно и цепко.

Откуда такая радость? Мы расстались практически врагами, он психовал, обзывая меня продажной девкой. Подозревал в связи с отцом, считал, что я забеременела от папочки, а теперь радуется нашей встрече? Еще и парень мой ему мешает. Может, головой в своих ЛАндонах стукнулся? Или паук какой импортный укусил за задницу? У них там совсем другие насекомые, может, их яд галлюциногенный? Или гены отца добрались и до его головки?

Видеть его не хочу! Невыносимый, бешеный, больной на голову, привлекательный придурок. Последнего не отнять. Сегодня на нем идеально сидит дымчатый костюм с рубашкой и галстуком глубокого серого цвета. Не знаю, куда смотрит «Хьюго Босс», такая рожа пропадает, мог бы стать глобальным амбассадором. Сердце стучит, словно бешеное, легкие раздуваются как кузнечные мехи, а ноги гудят от напряжения.

— Привет, лапочка, — игриво усмехается Красинский, наклоняя голову к плечу и разглядывая меня, будто я медом намазана.

Я молчу, в ответ не улыбаюсь. У нас деловая встреча.

— Не пугайся, детка. Заходи в мою большую клетку, — шутит Дима, нахально прогуливаясь взглядом по моему телу.

***

Поверить не могу, что снова слышу это слово: «Лапочка». Дима посмел назвать меня лапочкой. Через три года, во время которых я растила нашего сына, после того, как по сути кинул с ребенком на руках. Если раньше я оправдывала его, искала причину, даже где-то понимала, что во всем виноваты токсичные взаимоотношения с отцом, то после тех трудностей, через которые я прошла… Я просто не хочу слышать его голос.

— Дмитрий Егорович, я так понимаю, вы говорите на русском языке, и в переводчике, общаясь с вами, Владимир Иванович не нуждается. Иностранной делегации я здесь также не вижу, из чего делаю вывод: вы с моим боссом прекрасно справитесь без меня.

Развернувшись, я иду к двери, но, дернув за ручку, понимаю, что она заперта. Пытаюсь снова и снова.

— Это что, черт возьми, значит?

— Не волнуйся, лапочка, я просто попросил твоего босса оставить нас наедине ненадолго.

Это выводит меня из себя. Не ожидала от Каругова. Хотя?! Почему нет? В бизнесе главное — деньги.

Дима, улыбнувшись, медленно встает из-за стола. И идет ко мне.

Я не боюсь его, как отца. Не думаю, что он нападет на меня или сделает что-то против моей воли. Но меня напрягает даже просто быть с ним в одном помещении, разговаривать, смотреть глаза в глаза. Мне неуютно.

— Меня зовут Иванка Игоревна Александрова, я ваш переводчик. Если есть еще какие-то просьбы или вопросы касательно сделки или бизнеса, я к вашим услугам. Пожалуйста, обращайтесь ко мне только по имени-отчеству.

Дима все ближе. Я чувствую губительный аромат его туалетной воды. Он снова улыбается. На этот раз как будто нежнее, игриво приподымает правую бровь.

Он смотрит на меня таким проникновенным взглядом, что мне становится не по себе. Сердце предательски екает.

— Давай так, Иванка, если ты забыла меня и ни разу не вспоминала, то я озвучу причину своего появления, и мы перейдем к решению наших проблем.

Причину? Да пошел он к черту. Мне неинтересно. Случайно встречаюсь с его карими глазами. Они горят весельем.

— Дмитрий Егорович, как я понимаю, со зрением у вас все в порядке. И вы успели заметить, что у меня есть мужчина. То, что между нами когда-то было, давно поросло травой. И, честно говоря, я вообще не понимаю, почему вы сейчас вдруг вспомнили о моем существовании? Так что давайте сразу же перейдем к решению наших проблем. — Убираю я руки за спину, потому что просто не знаю, куда их деть.

Он стоит прямо передо мной, и я изо всех сил стараюсь не отводить от него взгляда. Я смогу. Он мне никто.

Широкие плечи, безупречное телосложение, невероятно чувственная линия губ.

— Знаешь, как это называется, Иванка? — Наклоняет он голову, заставляя смутиться. — Ты врешь обоим парням, выдавая заранее задуманную программу сквозь зубы.

— Мы перейдем когда-нибудь к делу?

— Думаю, Игорек всегда был честен во всем и старался дать тебе то, что ты хочешь.

Мне это не нравится. Внутри все звенит, напрягаясь как струна. Почему он говорит о моем парне, и откуда ему известно его имя? А еще невыносимо смотреть на него. Как же они с Васькой похожи. Улыбка, цвет глаз, волосы, ямочка на подбородке, и даже голову мой сын наклоняет совсем как отец. Они так сильно напоминают друг друга.

— Я знаешь, что думаю: ты солгала ему, Иванка. Соврала, что было хорошо, когда вы впервые были близки, еще раз — когда он остался до утра. Соврала, когда он признался тебе в любви. Выпивая каждый раз, Иванка, когда ты лжешь самой себе и Игорьку, можно потерять сознание. Я видел вас вместе — это безнадежно. Я ненавижу людей, которые сомневаются в отношениях и тянут их. Я терпеть не могу девушек, врущих милым парням, используя их ради безопасности и комфорта.

— А еще продажных, — киваю, вспоминая наши разговоры, когда я забеременела.