Беременна от сына президента

Ты не помнила ничего, и я просто вложила в твою голову новые воспоминания.

— А братья? — сижу реву, вытирая слезы краем одеяла. – Они же видели фотографии пропавшей девочки. Как они одну приняли за другую?

— Они так часто где-то гуляли, что просто не обратили на это внимание. Совсем еще пацаны были тоже.

— Вы понимаете, что совершили преступление?

— Понимаю. Но я же ее спасла.

— Да вы не… — папа готов сорваться, но я беру его за руку, чуть сжимаю.

— А где настоящая Арина? Неужели вам никогда не было интересно ее найти?

— Нет. Я лишь надеялась, что у меня никто не заберет тебя. И когда тебя купили, я так боялась, что тебя заберут. Что ты уйдешь и бросишь старуху, — срывается она на громкий рев, а отец шипит мне в ухо.

— Что значит, купили, Арина? Кто тебя купил?

— Это уже не важно…

Отец бросает мою руку и уходит из палаты, я подтыкаю одеяло бабушке и иду за ним. И тут, как назло, Карим стоит, пытается пройти через братьев.

Ну, почему все так не вовремя?

Отец уже летит на Карима, но его тормозит дородная медсестра.

— Никаких драк в больнице. Идите на улицу.

Я переглядываюсь с Аллой, стыд заливает лицо. Теперь еще и все узнают, что я была куплена, как шлюха. Неужели Карим скажет всю правду?

На улице отец берет Карима за грудки, рычит в лицо.

— Что значит, купили? Объясни, блять, раз уж пришел!

Карим кидает на меня быстрый взгляд, а я качаю головой.

Пожалуйста, не надо! Я не хочу, чтобы они знали! Не хочу!

— Арину хотели продать Джамалу, владельцу местного рынка в их городке. Я выкупил ее, сделал вид, что использовал. На утро мы расстались, но встретились на дне города, где Арина пела.

Я вздыхаю. Слабая версия, но лучше той грязи, что была на самом дне.

Все-таки родителям о детях нужно знать далеко не все.

— Ты не рассказывала…

— Меня спас сын президента, ты бы поверила?

Алла пожимает плечами. Мы вместе наблюдаем как отец отпускает Карима, чуть толкая его.

— Спасибо, если это правда.

— Правда. Карим говорит правду.

— А теперь ему пора.

— Мне нужно переговорить с Ариной. Я не уйду без этого,

— Говори.

— Наедине.

Отец показывает Кариму фигу, а потом рявкает.

— По машинам.

— Пап, — прошу тихо. – Дай нам пять минуты. В знак благодарности, что он спас меня от ужасного человека и привез домой. Пожалуйста.

Отец морщится, словно ему тяжело позволить это. Но кивает.

— Две минуты.

Мы стоим друг на против друга, чувствуя, как кончается время, которое нам отвел мой отец.

— Обустроилась? В вашем доме.

— Там все тоже самое. Словно в детство вернулась. Марина, наверное, рада без ума.

— Да не совсем, учитывая, что мы расстались вчера.

— Расстались? Это, потому что я Садырова? Типа теперь я достойна самого сына президента.

— Да, примерно так я вчера и думал, но знаешь, родители порой говорят очень мудрые вещи. Мама дала понять, что не стоит к тебе лезть, если не люблю, а просто хочу вернуть свою игрушку. И я бы пиздец многое отдал, чтобы вернуть ее, — подходит он ближе, но соблюдает дистанцию. – Но стоит мне подумать, что игрушкой детства была Ира Садырова, как меня ломает от стыда. Я нихера не понимаю, что чувствую и чего хочу, понимаешь? Разве что впервые быть с тобой честным. Сказать, что не смогу доказать тебе свою любовь, лишь желание. Вот в нем я уверен…

— Честным это хорошо. Но я бы лучше жила с мыслью, что тебе запрещает отец, чем с мыслью, что все что между нами было далеко от любви.

— Хочешь жить во лжи?

— Я думала тут, что и в детве свято верила, что мы поженимся, но ведь это были только мои фантазии. А ты рано или поздно нашел бы себе девушку, а я бы тебя возненавидела. Переспала бы с кем – то из школы и на этом великая детская любовь закончилась.

— Ну или случилось бы беременна в шестнадцать и автоматная очередь мне в зад от твоего отца.

Мы улыбаемся друг другу, но только радости нет, лишь горькая грусть и желание вцепится в его лицо с криками, как сильно ненавижу. Ненавижу за нелюбовь.

— Арин, — то, что он называет мое имя просто бальзам на душу. – Я хочу, чтобы ты была счастлива, понимаешь? А еще я хочу видеть своего ребенка, если ты позволишь.

— Боюсь, если не позволить возле нашего дома появится армия.

Карим усмехается, а за спиной орет отец.

— Уже прошло шесть минут.

— Думаю можно переписываться. Я сообщу тебе, когда он родится и ты сможешь его навестить. И… Мне жаль, что с Мариной так получилось. Вы были хорошей парой.

— Все к лучшему, — он тянет руки, но я отступаю. Он так легко признавался в любви, когда у нас все только начиналось, так легко давал обещания, когда мы жили вместе и так легко отказывается от меня, словно ничего этого не было. Словно я для него лишь неприятность, которую нужно поскорее забыть. – Арин…

— Прощай, Карим. Будь счастлив.

— Да, и последнее, тут папка. Документы на квартиру и рояль.

Он уходит, кивая мне, а я прижимаю папку к себе и возвращаюсь в семью. Семью, которая принимает меня, но вряд ли теперь сможет понять. Понять как сильно мне больно не от предательства Карима, не от того, что он не искал меня, даже не от того, что хотел женится, потому что, я Садырова. Больно, потому что не любит.

Он меня не любит.

Глава 37.

— А давай куда – нибудь уедем? — предлагает мама, взяв меня за руку. – Я с твоего исчезновения не была на море.

Я киваю, но мои мысли далеко. Они остались на той улице, где мы с Каримом попрощались. И почему я думала, что после новости о моей семье он вдруг начнет меня добиваться? Зачем ему вообще меня добиваться, если нет любви.

Нет любви.

— Ир… Арин? – маме пока сложно смириться с моим именем.

— Да, было бы здорово. Опять сгорю, как в прошлый раз.

— Я нашла шляпу с большими полями. Не сгоришь, — улыбается она. – А если и сгоришь, то ожоги пройдут. Любая боль проходит, Арин. Любая…

— Знаю. Только это знание не помогает, — реву, глотая тихие слезы. Мама гладит по голове, успокаивает пока едем домой, пока собираем чемоданы. Моих вещей почти и нет. Все что нужно мы покупаем уже непосредственно в Турции, где у нас свой небольшой дом на берегу моря. Мы с ней вдвоем, много разговариваем, восполняем пробелы, которые образовались за последние десять лет. Вскоре приезжают братья с отцом, пытаясь сделать вид, что мы одна большая дружная семья, но все равно относятся ко мне настороженно, словно я вот — вот испарюсь как снегурочка по весне. Через недели две мама спрашивает, чем бы я хотела заниматься, может быть восстановиться на учебе. А я не могу дать определенный ответ. Наверное, потому что в голове все спутано. Потому что одни мечты и цели слишком быстро за последние месяцы менялись. Раньше я хотела стать певицей, потом женой Карима, потом просто родить ребенка и заработать на свою квартиру, а теперь… Теперь я не понимаю куда мне двигаться, как мне жить.