Беременна в расплату
Шрифт:
— Он… Он не любовник!
Отчаянно кричу ему в лицо. В эти полыхающие ненавистью глаза.
— Ты была с ним. Он держал тебя за руку!
Зажмуриваюсь, когда его кулак с грохотом врезается в стену у моей головы.
— Жила в его доме! И улыбалась, принимая гостей на вашей помолвке! Как раз после моих похорон, на секундочку! Что, Мари?
Его грудь врезается в мою так, что почти перекрывает воздух.
— Со мной ты притворялась? Чтобы выжить?! Так мастерски играла, что даже я поверил! Знала, какая участь ожидает выкуп! Нашла единственный способ этого избежать! Заставить меня поверить. В это пустое слово. В твою любовь! Но я
— Неправда!
Отчаянно кричу в его лицо.
Самое любимое лицо. Самое дорогое.
Боже! Он жив! До сих поверить в это счастье не могу!
Слезы текут из глаз. Катятся ручьем прямо на шею.
— Тебя… Я всегда. Каждую секунду своей жизни любила только тебя, Бадрид! Так отчаянно любила! И люблю! Если бы… Если бы ты знал! Я ведь умерла, когда решила, что тебя больше нет! А сейчас… Я с ума готова сойти от счастья!
— Не говори мне, — его лицо прорезает дикая судорога боли. И мне самой. Больно. В груди! Внутри!
— Не говори мне про любовь, Мари, — отшатывается, отшвыривая меня на постель.
— Не смей, слышишь! Никогда не смей! Правду скажи! Хоть раз! Скажи правду! Что ненавидишь! Что просто должна была выжить, потому и притворялась! Может, эта правда тебя и спасет, Мари. А если будешь лгать… Если будешь выкручиваться и снова притворяться, играя любящую женшину, тогда…
Метталический поручень у кровати гнется в его руках как расплавленная пластмасса.
— Тогда шансов у тебя, Мари, не останется. Их больше не будет. Я приму правду в глаза. Самую ядовитую кислоту. Но вранья… Такого вранья, Мари… Его я тебе не прощу!
— Люблю!
Шепчу, глядя в его дикие, переполненные яростью и неимоверной болью, глаза.
— Люблю тебя. До последнего вздоха, Бадрид! До последнего стука сердца!
— Значит, так тому и быть, — его глаза сверкают яростью.
— Я дал тебе шанс. А ты сделала свой выбор. Но я сделаю то, чего не делал никогда и ни для кого. Я дам тебе еще один. Дам шанс подумать. И я хочу, Мари. Чтобы ты. Сказала мне всю правду! Чтоб перестала врать и притворяться! Это единственное, что сможет облегчить твою участь!
— Участь?
Я кривлю губы в горькой усмешке.
Неужели? Неужели мы вернулись к тому, с чего начали? А я уже успела и забыть…
— Я снова стану выкупом? И ты вышвырнешь меня? Отдашь своим псам?
— Нет, Мари, — сжимает кулаки и челюсти до хруста.
В нем полыхает самая настоящая лава вулкана! Сейчас накроет с головой! Всех накроет! Взорвет так, что ничего! Ни капли ни любви, ни ненависти, ни крови не останется! Ни одного ошметка кожи!
И сам это понимает.
Отходит подальше, почти касаясь спиной двери.
Широко расставляет ноги, скрещивая на груди руки.
Внешне становится спокойным, только ноздри бешено раздуваются.
Но я знаю.
Это дьявольское, адское спокойствие! И оно страшнее любых его криков! Любого взрыва вулкана, на которым мы сейчас сидим!
— Ты никогда не была для меня выкупом. Я сделал тебя своей женой. Первой женой. Оформил все документы как раз перед той проклятой свадьбой! Изменил тебе имя и историю, чтобы ни одна собака в тебя плюнуть не смогла! Ты стала Мари Касимовой. Нашей, как все считали, умершей, а на самом деле, стараниями Санникова, просто пропавшей без вести, племянницей. У тебя появилась роскошная родословная. И я завещал тебе свою империю. Чтобы в случае моей смерти, —
да, Мари, черт тебя раздери, я подумал и об этом! Чтоб никто. Не смел. Пальцем тебя тронуть! Особенно моя семья! Я сделал все, чтобы тебя защитить! Обезопасить! А надо было всего-то выгнать. Отдать замуж за того, к кому на самом деле тянулось твое сердце! Так, Мари? Да?!!!— Нееет!
Все внутри кричит, но из горла вырывается еле слышный звук.
— Да, Мари. Ты сделала свой выбор. Не захотела быть любимой женщиной, к ногам которой я бросил себя самого! Я бы на руках тебя носил. В золоте купал! И тебя принимали бы во всех домах! Я шею свернул бы каждому, кто бы посмел этого не сделать или дурно на тебя посмотреть! Но ты выбрала другую участь. Будешь женой. Такой, какой и положено быть. Молчать. Сидеть в четырех стенах в этом подвале. Удовлетворять меня, когда мне этого захочется. С этого дня по-другому не будет. И никаких просьб, Мари. Никаких разговоров. Ты открываеешь рот, только когда я приказываю встать на колени и принять мой член. Раздвигаешь ноги. Ублажаешь! Ты просто бессловестный сосуд для моей спермы с этого дня, Мари. Но! Единственное право, которое я за тобой оставляю, это сказать мне правду!
С грохотом захлопывает за собой дверь.
Слышу, как сокрушительно впечатывается его кулак в стену. Уже по той стороне.
Так, что все вокруг сотрясается! Весь подвал, даже пол, начинают дрожать!
Ненавидит.
Он меня ненавидит.
Никогда не поверит. Никогда не простит, — понимаю, так и оставаясь поваленной на постели. Закрываю лицо руками. Слышу, как по пальцам текут горячие слезы.
Не поверит ведь ни одному моему слову!
Да и как это все выглядит для него? Со стороны?
Я была с Динаром. И он это видел своими глазами. Там, на ринге.
И провела ночь с незнакомцем-бойцом…
А еще…
Господи!
Вот сейчас… Сейчас я готова крушить все вокруг точно так же, как и его кулаки! Стены долбить от злости!
Помолвка сразу после похорон! Это дикость! Жуткая дикость, которой ни за что. Никак. Нельзя простить!
Я слишком хорошо знаю Бадрида.
Разве он поверит словам? Тем более, когда их так красочно и ярко, так мощно и отвратительно опровергают все поступки!
А ведь еще он не знает, что я его напоила снотворным!
Хочется зарыться с головой в одеяло. Спрятаться от всех этих глупых, отвратительных ошибок, которые я натворила!
Да. Я ошибалась. А мне лгали!
Да!
Но разве Бадрид не сказал мне когда-то однажды? О том, что каждый поступок имеет последствия!
Глупость и сомнения, неосторожность, иногда приводят к более страшным результатам, чем даже умысел!
Кто бы поверил в такое стечение обстоятельств?
Сама на замечаю, как начинаю ударять сжатыми кулаками по подушке. Лупить матрас со всей яростью, выпуская ее на волю. Яростью на себя. Только на себя одну!
Я не вправе его винить. Ни в чем.
Ведь…
Будь я на его месте, и если бы увидела такое собственными глазами, разве бы смогла поверить в любовь? В ошибку?
А даже если бы поверила? Что ТАКОЕ могло быть ошибкой? Разве смогла бы простить и это?
Нет.
Я не поверил Бадриду в меньшем! Когда он устроил этот фарс со свадьбой! Не услышала. Не поверила его словам о том, что все, что он делает. ВСЕ. Абсолютно! Он делает для нас!
А ведь эти слова, когда он их мне говорил, шли из самого сердца! Разве я могла этого не знать? Не чувствовать?