Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

Он как будто забыл, что перед тем, как погаснуть, лампочка всегда начинает гореть ярче обычного…

…Через несколько лет, когда Анна Политковская назовет Березовского в одном из интервью кукловодом, Борис Абрамович страшно на это обидится. Потребует даже расшифровать, что именно вкладывает журналистка в такое понятие.

«Тот, кто дергает за ниточки с целью добиться нужного телодвижения. Склоняет на свою сторону. Заставляет думать так, как он хочет», – старательно принялась перечислять Политковская. Борис Абрамович аж прихлопнул по коленкам от возбуждения:

«Поймите, все, что вы перечислили, и есть позиция реального политика. Да, за ниточки дергать – это и есть реальная политика с моей точки зрения».

Понятно, да? То есть он хотел видеть себя в роли директора кукольного театра, а Путину в конструкции этой отводилась незавидная участь Буратино, а то и вовсе – курчавого пуделя Артемона. Карабас-Барабас будет, значит, дергать за ниточки «с целью добиться нужного телодвижения», а Буратино – послушно дрыгаться в такт. «Это и есть реальная политика».

Полноте. Никакая это не политика, а самая, что ни на есть византийщина и сплошное мошенство. Когда зритель приходит в театр, он заранее знает, что увидит спектакль, потому и платит за билет, программку и бинокль, и ничуть не удивляется потом, видя, как убитый полчаса назад на сцене артист, преспокойно садится в трамвай.

Березовский же хотел развернуть подобный театр не на сцене, а в жизни, выдать представление за реальную действительность, сами мы не ме-е-естные, бе-е-женцы. Этакий гигантский всероссийский лохотрон, где ловкость рук гарантирует всеобщее надувательство.

В том, что случилось в итоге с Березовским, ему некого винить, кроме себя самого. Разве виноват Путин, что оказался он иным, нежели Борис Абрамович себе его представлял?

Березовского подвела излишняя самонадеянность и самовлюбленность. Он давно уже привык иметь дело с себе подобными – беспринципными, циничными корыстолюбцами. Все, что выбивалось из этого ряда, просто не укладывалось в его системе координат.

А ведь процитированный выше отрывок из путинской книжки – был далеко не единственным симптомом, сигналом, который Березовскому надлежало услышать.

Еще задолго до выборов, осенью 1998-го, Путин успел наглядно продемонстрировать ему свою несговорчивость и твердость натуры.

История эта столь примечательна, что о ней следует рассказать подробно, а посему – ненадолго прервем наше повествование и вернемся в недавнее прошлое, лет эдак на десять назад…

$$$

Правильно, ровно на десять, ибо первое мое знакомство с Александром Литвиненко состоялось как раз в 1997 году.

Это сегодня имя его известно всей планете, тогда же слава Литвиненко не выходила еще за стены Лубянки, хотя человеком слыл он здесь весьма заметным.

Майор Оперативного управления ФСБ Литвиненко – да, тогда он был еще майором – отличался от большинства своих коллег какой-то неуемной энергией и полным отсутствием дисциплины. Литвиненко органически не признавал заведенных порядков. Он мог, не спросясь, отправиться на какую-нибудь милицейскую операцию или, вопреки субординации, напрямую заявиться в приемную директора. (Был случай, когда он прорвался даже в кабинет главы МВД Куликова.)

По своей ментальности он навсегда так и остался конвойником, предпочитавшим в качестве главного аргумента увесистый кулак, – в прежней жизни Литвиненко командовал конвойным взводом в дивизии Дзержинского, здесь-то и завербовали его местные особисты.

В иное время ни о какой службе в органах и мечтать Литвиненко не мог, в КГБ не принято было брать вчерашних агентов. Но на дворе стоял уже конец 1980-х. Тщательно выстроенная десятилетиями система кадрового отбора начинала давать сбой, страна рушилась – какие уж тут условности.

В 1988 году Литвиненко попадает на Лубянку. Окончив специальные курсы, он был зачислен в центральный аппарат, сначала – в военную контрразведку, потом – в Управление по борьбе с контрабандой и коррупцией.

Всюду, где бы ни служил Литвиненко, у него обязательно возникали скандалы с коллегами и начальством. С завидной регулярностью он обвинял окружающих в связях с криминалом и коррупцией. При таком неуживчивом, склочном характере ничего хорошего в будущем ждать его не могло. Но летом 1994-го в жизни Литвиненко произошло эпохальное событие – он познакомился с Березовским.

После покушения на гендиректора «ЛогоВАЗа» в прокуратуре была создана оперативно-следственная бригада, в состав которой руководство на свою беду включило и Литвиненко.

Сам он впоследствии так будет рассказывать об этом судьбоносном знакомстве, перевернувшем всю его жизнь:

«Он (Березовский. – Авт.) приехал в приемную, правда, немножко выпивши. Мы с ним два с половиной часа разговаривали. Он говорит: «Мне с вами очень приятно общаться. Я вижу, что вы человек неординарного мышления». Я ему свою позицию высказал, потом он свою… Завязались отношения. Потом он мне стал верить».

Бывшему агенту КГБ «Московскому» позарез нужны были свои люди внутри Лубянки. Дружба с генералами – это, конечно, хорошо, но не будешь же дергать их по всякому пустяку. Тем более что и сам Литвиненко был явно не прочь оказаться полезным столь влиятельной особе, долг, известно, красен платежом.

Такой случай представился уже очень скоро. В марте 1995-го, наутро после убийства Листьева, столичный РУОП нагрянул с обыском в дом приемов «ЛогоВАЗа». Березовского собирались задерживать и силком везти на допрос, но тут словно черный плащ прилетел на выручку Литвиненко и натурально отбил плачущего олигарха от кровожадных тюремщиков, – с пистолетом наголо он вывел Березовского из здания и увез в Кремль.

(«Если честно, благодаря Саше я просто считаю, остался жив, – признавался потом Борис Абрамович. – Потому что он сказал: „Кто подойдет к Березовскому – буду стрелять!"“).

С этого момента доверие его к Литвиненко выросло в разы. Он даже приводит своего спасителя в Кремль – к Юмашеву, Коржакову и Барсукову, дабы открыл тот небожителям глаза на истинное положение дел в контрразведке: какую двойную игру ведут лубянские генералы, саботируя линию президента и занимаясь откровенным вредительством.

Зерна эти легли на благодатную почву; и сам Ельцин, и ближайшее его окружение никогда не доверяли бывшему КГБ. После того, как в октябре 1993-го министр безопасности Баранников перебежал в стан Руцкого с Хасбулатовым, а его сменщик Голушко без звука выпустил путчистов из Лефортово, они окончательно уверились в патологической двуличности чекистов. Ни одно другое ведомство, как госбезопасность, не реформировалось с таким рвением и частотой, личный состав выводили за штат едва ли не каждый год.