Берия. Лучший менеджер XX века.

Некий якобы внебрачный «сын Сталина» (а может, заодно и сын лейтенанта Шмидта) К.С. Кузаков в № 39 «Аргументов и фактов» за сентябрь 1995 года утверждал, что подлинной-де причиной ареста Сучкова была «схватка под ковром» Берии и Жданова, но ЛП тогда делать было нечего, как только козни какому-то Сучкову строить. Однако арест Сучкова, которому протежировал Жданов, интересен тем, что вызвал-таки активность Алексея Кузнецова. 23 сентября 1947 года Политбюро приняло решение создать в ЦК «суд чести», а 23–24 сентября перед этим судом с подачи Алексея Кузнецова предстали бывший заместитель начальника Управления агитации и пропаганды ЦК… К.С. Кузаков и… заведующий отделом кадров печати управления кадров ЦК… М.И. Щербаков. Им был объявлен «общественный выговор», и обоих исключили из партии. Это был удар и по Жданову, и по Маленкову. Удар со стороны, в том числе и Алексея Кузнецова.

Да, интриги в высшем руководстве в конце 40-х начинались, но — без участия Берии. И в то время как он занимался атомными, ракетными и общеэкономическими проблемами, в высшем руководстве действительно формировалась аппаратная интрига, формальными первыми фигурами которой были тогда, скорее всего, аппаратчики Жданов, Маленков и Кузнецов, а также «хозяйственник» Вознесенский.

А теперь от общих рассуждений я перейду к тому удивительнейшему факту относительно председателя Госплана СССР Вознесенского, сообщить который обещал читателю уже давно.

Вначале, впрочем, немного хронологии…

1 марта 1949 года Бюро Совета министров СССР за подписями Берии, Маленкова, Вознесенского (ему пришлось подписывать волей-неволей), Микояна, Кагановича, Сабурова, Булганина, Ворошилова, Косыгина и Малышева направило Сталину доклад по итогам рассмотрения записки Госснаба СССР о плане производства промышленной продукции на I квартал 1949 года. Автором записки был М.Т. Помазнев, тогда — первый заместитель председателя Госснаба СССР Кагановича. И записка Помазнева, и доклад Бюро Совмина обстоятельно и предметно (с цифровым анализом) доказывали, что Госплан СССР работает, мягко говоря, слабо и некомпетентно.

В итоге 5 марта 1949 года Политбюро приняло постановление об утверждении постановления Совмина СССР «О Госплане СССР». Главным кадровым моментом было освобождение Вознесенского от обязанностей председателя Госплана и назначение на его место Сабурова.

7 марта Политбюро «удовлетворило просьбу» Вознесенского «о предоставлении ему месячного отпуска для лечения в Барвихе». Но «отпуск» затянулся… 4 июля секретарь ЦК Суслов треть докладной об ошибках редакции журнала «Большевик» (главный теоретический орган ЦК) посвящает критике хвалебных рецензий на книгу Вознесенского «Военная экономика СССР в период Великой Отечественной войны», а 17 августа Вознесенский обращается к Сталину «с великой просьбой» — «дать… работу, какую найдете возможной»… «Очень тяжело быть в стороне от работы партии и товарищей», — сетовал экс-зампред Совмина.

Однако 22 августа 1949 года уполномоченный ЦК по кадрам в Госплане СССР Е.Е. Андреев направляет записку секретарю ЦК Пономаренко. И вот тут хронология заканчивается, и начинается почти почти фантастический, но документально засвидетельствованный криминал. Андреев докладывал:

«В Госплане СССР концентрируется большое количество документов, содержащих секретные и совершенно секретные сведения государственного значения, однако сохранность документов обеспечивается неудовлетворительно…

Отсутствие надлежащего порядка в обращении с документами привело к тому, что в Госплане СССР в 1944 году пропало 55 секретных и совершенно секретных документов, в 1945 г. — 76, в 1946 г. — 61, в 1947 г. — 23 и в 1948 г. — 21, а всего за 5 лет недосчитывается 236 секретных и совершенно секретных документов…» и т. д. — на семи листах машинописного текста.

Я приведу наименование лишь некоторых из упомянутых Андреевым и «утерянных» подчиненными Вознесенского документов:

Государственный план восстановления и развития народного хозяйства на 1945 год, на 209 листах;

о покупке в США за наличный расчет оборудования, недопоставленного американцами, на 15 листах;

об организации производства радиолокационных станций, на 6 листах;

справка о потребности в донецком, кузнецком и челябинском углях по отдельным маркам и сортам на 1947 год по Минавиапрому, на 1 листе;

справка о запасах топочного мазута в государственном резерве, на 1 листе и т. д.

И куда эти «утерянные» документы ушли, никто в Госплане сказать не мог. Факт, повторяю, удивительнейший, для любого, не понаслышке знающего, что такое работа «с секретами», неправдоподобный, но…

Но — факт!

И данные эти абсолютно достоверны, ибо взяты из сборника документов «Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953», изданного издательством «РОССПЭН»

тиражом в полторы тысячи экземпляров в 2002 году в основанной Franko Venturi серии «Документы советской истории» (председатель Научной серии Michael Confino, ответственные редакторы Andrea Graziosi и О.В. Хлевнюк). Не будет же столь представительный коллектив антисоветчиков фальсифицировать документы советской истории в целях подтверждения обвинений против «жертв» Сталина, не так ли?

Многословные оправдания Вознесенского, направленные им Сталину 1 сентября 1949 года, производят жалкое впечатление и отнюдь не рисуют нам фигуру выдающегося государственного деятеля.

Возвращаясь же к хронологии, сообщу, что 11 сентября 1949 года Политбюро утвердило предложения Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) по вопросу «О многочисленных фактах пропажи секретных документов в Госплане СССР».

КПК рекомендовала:

«1. За нарушение советских законов об охране государственной тайны и создание в аппарате Госплана СССР разлагающей обстановки попустительства виновникам утери секретных документов Вознесенского Н.А. исключить из состава членов ЦК ВКП(б).

2. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9.VI.1947 г. и ввиду особой серьезности нарушений закона в Госплане СССР, предать суду Вознесенского, как основного виновника этих нарушений, а также…»

и далее перечислялись фамилии ряда высокопоставленных «госплановцев» Панова, Купцова, Орешкина и Белоуса…

Вот за что был арестован в октябре 1949 года Вознесенский и его бывшие сотрудники, а уж расстрелян в октябре

1950 года он был, как я понимаю, далеко не только за это. За год следствия можно было выяснить и много чего еще…

Сомневающимся в моем последнем предположении могу порекомендовать прочесть в упомянутом выше сборнике РОССПЭНа подробную записку уполномоченного ЦК по кадрам в Госплане СССР Е.Е. Андреева о проверке и замене кадров в Госплане СССР (стр. 301–305). Это не только честный, но и умный документ, вышедший из-под пера безусловно компетентного работника. И картина положения в Госплане образца Вознесенского там дана не просто невеселая в деловом отношении, но и политически весьма сомнительная.

Теперь же я подведу некоторые итоги, высказав — как «информацию к размышлению» — версию событий 1945–1950 годов, для полного исследования которых надо предпринимать отдельные усилия.

Александр Сергеевич Щербаков был русским человеком и, несмотря на «аппаратное» происхождение и аппаратное положение, не был аппаратчиком. Он обладал прекрасной памятью, но в то же время умел анализировать и затем принимать решения, чем и был опасен партократии. В 1925–1930 годах Щербаков работал под руководством Жданова в Нижегородском обкоме, потом одно время — вторым секретарем Ленинградского обкома. Его привыкли считать «молодым» кадром, но это ошибочное впечатление — его просто убили молодым, а так он был всего на два года моложе Берии.