Беркут

Девочка-эльфийка кивнула маме и встала, тут же убежав на кухню.

Ребенок, кто знает что ей взбрело в голову? По счастью, хоть не ломала ничего, аккуратность ей прививали с младенчества.

Пока дочери не было рядом, Ауфиль задумалась. Задавала себе те самые вопросы, которые обычно не задает верующий. “Почему Всеотец оставил нас? Неужели я заслужила жить без внимания Творца? Неужели мы заслужили страдания? Неужели он хочет, чтобы мы страдали?” Многие из них имели весьма неутешительные ответы для большинства бола. Обеллос был нем почти тысячу лет. С той самой ранней осени, когда началась Эпоха Конца, никто не слышал его голоса, не встречался с ним во снах, не получал вестей и посланий. Будто Всеотца никогда и не было. Так что ни один мотив не был ясен, зато посчитать его виновным совсем несложно.

Но эльфийка хотела верить. И верила. В библиотеке сохранились не только сказки, но и летописи, справочники о чарах, длинные философско-магические трактаты для познания отдельных аспектов. Там она прочла о древнем чуде воскрешения. Там она прочла о том, как Всеотец даровал бола свою помощь в час великой нужды. Захотела того же. А кто не хотел?

И сейчас она думала, что ей как никогда требуется поддержка Творца. Пустота от отсутствия Грима в доме сжирала душу, рвала чувства на куски. Медленно, не так, как резкое горе. Подтачивала состояние матери постепенно, будто намеренно стараясь, чтобы в один момент Ауфиль не заметила, как утратила волю к сопротивлению. Чтобы она стала существовать, а не жить. Как большинство бола в этом городе, не знающие, зачем им продолжать борьбу.

Лишь Байя была постоянным напоминанием о том, что у Ауфиль есть не только сын под угрозой, но и дочь, которой нужен уход. Девочка была столпом, все еще нерушимо стоящим в душе ее матери, притягивая к себе всю оставшуюся веру и надежду. Даже муж Дерек, все еще любимый, не давал ей опору. Был мил, вежлив, ласков... но она не ощущала поддержки.

Только Ауфиль погрузилась в раздумья, как маленькая эльфийка тут же вернулась. Со стаканом прохладной воды в руках.

– Ты хочешь пить, мам? Я принесла!

Иногда матери казалось, что девочка читает ее мысли.

– Спасибо, дорогая. Я и правда захотела пить, - с благодарностью приняв стакан и осушив его, она подняла Байю на руки и поцеловала в щеку.

– Маленьким принцессам вроде тебя пора спать.

– Но ма-ам! Я ведь не принцесса, можно я еще немного с тобой побуду?

– Ты не Стратвар, милая, но для меня ты самая важная и дорогая принцесса. Так что пора ложиться.

– Ну… ну… а тогда расскажешь что-нибудь на ночь?

Девочка любила слушать мамины рассказы. Среди них была песня об Апостоле Эртосе, сразившем Катастрофу - Древнего Дракона Шарудота. По легенде, могучий монстр некогда заставил вулкан, что был домом для целой стаи Фениксов, окаменеть и застыть, дабы поселиться там, что нарушило баланс между вечно враждующими тварями. Была и поучительная история об императоре Кейране Жестоком, который так возжелал власти, что хотел создать личную армию полукровок - тех, кто несет в себе единство двух родов бола, и были там многие другие сказания о делах минувших дней.

– Хорошо, милая. Только слушай внимательно, договорились?

Девочка закивала, на что Ауфиль улыбнулась и погладила ее по голове.

– А заодно успокаивайся, иначе то не уснешь.

Вскоре Байя легла в постель, а эльфийка села рядом с ней и стала тихо напевать о том, кого часто вспоминала, но о ком еще не говорила с дочкой.

“Прелестный друг, послушай мой рассказ.

Поведаю, чего не видел глаз.

Не знала ты о том, что есть Отец,

В земле и в небе он для нас Творец.

У Обеллоса сил хоть отбавляй,

Захочет - расцветет бесплодный край.

Воздвигнет горы и родит леса,

Очистит в бурю шторма небеса.

Ты спросишь, может быть: "А как же так?

Не видно столь великих всюду благ!"

Ответ мой прост, как прост его посыл:

Чтоб мир в стараньях сам себя творил.

Его даров нам ныне и не счесть,

Но главный среди них, конечно, есть.

Сей мир ведь то, что дал нам Всеотец,

Возведены в нем крепость и дворец,

В нем дом и отдых, все для нас - бола,

Ведь Всеотец желает лишь добра.

Вдохнул он жизнь, творил и созидал,

И многим часто вести в морок слал.

Во снах им были явлены мечты…

Так засыпай, дитя мое и ты.”

Байя на удивление быстро заснула. А ее матушка же, ощутив смешанные чувства теплоты и тоски от этих слов стала готовиться к ночной службе на стене. Никогда еще она не была так смятена от свидетельства своей же веры… И еще никогда так не сомневалась в том, что говорила и думала.

Рой

С наступлением Эпохи Конца в Велане появилось немало пустующих домов. Когда-то давно столица изобиловала жизнью, земли не хватало, и город расширялся, стоило наступить моменту недостатка места в его пределах.

Императорский замок был жемчужиной Велана, но оплотом Империи Стратвар оставались стены столицы — зачарованные, могучие, крепкие. Всякий раз, когда приходил нужный час, сотни магов времен Эпохи Порядка отправлялись к каменной границе, дабы пересоорудить ее.

Главы Великих и обычных магических семей не жалели усилий, чтобы поучаствовать в своеобразном негласном соревновании. Каждая сила стремилась показать свое главенство, свою волшебную мощь, знания и умения. Последний раз стену перестраивали задолго до императора Ласаана, к моменту его властвования Империя постепенно выходила на плато численности своего населения.

Когда же пришла Первая Ночь, а с ней и время лишений, погибли многие тысячи бола. Целые семьи умирали от голода, от отсутствия кормильцев. Тогда еще была возможность работать лишь одному взрослому в доме, но не теперь.

И с момента как начали гибнуть бола до перехода на всеобщий труд умерло немало жителей Империи. В основном потери пришлись на людей. Те не одарены в большинстве своем сверхъестественными способностями, не могут похвастаться острым взором, способностью к полету или множеством рук — и многие попросту не сумели приспособиться к новым условиям. А именно к необходимости выполнять зачастую тяжелую работу.

Потому в Велане пустовало не так уж мало домов. В них не раз пытались обустроить хоть какие-то полезные места вроде оранжерей, но как поддерживать комфортную растениям температуру без стекла или магии? Сотни строений то пустовали, то становились приютами для сбегающих из дома детей, то логовами криминальных ячеек.

В тот вечер было весьма спокойно. На улице ни души, что приходится так кстати всякий раз, когда наступает время собраться. Собраться внутри здания, у которого дверь едва держалась на изъеденных веками петлях, а окна зияли дырами в стенах, будто пустые глазницы древнего черепа, не внушающие ничего, кроме тревоги.

Голоса разносились наружу негромко, находящиеся внутри шептались, чтобы не дать себя услышать.

— Что за дела? Куда исчезли мои люди, ты, кусок волколачьей морды? — говорящий человек напирал на съежившегося от страха молодого демона. Несмотря на свой высокий рост, парень, с виду всего с двумя глазами и двумя крыльями, боялся стоящего перед ним мужчину пуще огня.