Берлин: тайная война по обе стороны границы

Решение найдено и в срок! Майор с солдатами мгновенно исчезли с платформы. Взглянув им вслед, я заметил, что весь китель на спине удалявшегося начальника склада был черным, промокшим от пота.

В это время неожиданно для меня и начальника правительственной охраны ГДР, у нас за спиной, у стены склада, как раз напротив входа в правительственный вагон, стала выстраиваться большая группа генералов из штаба ГСВГ.

Об этом я не был предупрежден. Немец спросил меня:

— Зачем здесь генералы? Ведь официальная часть встречи, согласно протоколу, проходит на летном поле аэродрома!

Я ответил, что не знаю и что генералы у нас не имеют привычки докладывать о своих планах младшим офицерам.

Вот именно в это момент из-за угла склада появился мой руководитель по наряду, начальник второго отдела управления, вызванный мною по срочному сигналу неблагополучия на посту. Он, было, направился к правительственному поезду, где стоял я, но, увидев за моей спиной толпу генералов, просто испарился, исчез с глаз, как пушинка, унесенная резким порывом ветра, или джинн, выпущенный из бутылки. Бросил на произвол судьбы меня, своего подчиненного, который напрасно ожидал от него ценных указаний или хотя бы доброго совета в нестандартной ситуации.

Вскоре после волшебного исчезновения моего руководителя по наряду — начальника второго отдела появилась на платформе советская правительственная делегация, во главе которой бодро шагал Н. С. Хрущев. Рядом с ним, по обе стороны, шли маршал Гречко и премьер-министр ГДР Отто Гротеволь, существенно возвышаясь над фигурой Хрущева.

Мы с начальником правительственной охраны ГДР прижали к металлической лестнице вагона, добротно сделанной на заводе, нашу деревянную, самодельную подставку, чтобы она не качалась. Немец легко это сделал массой своего тела, а мне пришлось прижимать подставку левой рукой, держа правую у козырька фуражки. Делегация спокойно прошла в вагон по нашей чудолесенке. Она с честью выдержала государственные испытания. Спасибо находчивости и оперативности начальника склада: выручил и вовремя!

Руководитель правительственной охраны ГДР предложил мне вместе с ним войти в вагон вслед за делегацией:

— Посмотрим, как они там устраиваются!

Поднялись. Вижу, Н. С. Хрущев стоит посреди вагона, довольный увиденным. Потирая руки, сказал:

— Это что, наши хозяева хотят отделаться только одними бутербродами?

При выходе из вагона начальник охраны попросил меня перевести слова Хрущева, сказанные в вагоне. Я перевел на немецкий язык слова главы советской делегации начальнику охраны правительства ГДР так:

— Товарищ Хрущев очень доволен увиденным. Ему понравилось, как красочно и со вкусом оформлен правительственный вагон!

Немец посмотрел на меня с недоверием: правильно ли я ему перевел?

Я, кстати, до сих пор не знаю, владел или нет начальник охраны русским языком. Он сказал мне, что сам слышал из уст Хрущева слово «бутерброд», а оно почти одинаково звучит как по-немецки, так и по-русски. Я ему значение употребления этого слова Хрущевым не перевел. Но был вынужден «откорректировать» неполноту своего перевода и пояснил, что словом «бутерброд» Хрущев воспользовался, показывая на бутерброды, которые были узорно разложены на блюдах.

Мой собеседник согласился с разъяснениями:

— О да! Наши официанты прошли хорошую школу сервировки блюд!

На этом мы с ним попрощались. Начальник охраны поднялся в вагон и приступил к исполнению своих обязанностей в поезде.

В это время к правительственному вагону опять подошел начальник управления генерал Г. К. Цинев. Я доложил, что делегация в вагоне, разместились без происшествий. Последовал вопрос руководителя:

— А зачем ты заходил в вагон? Ведь это не наша сфера деятельности!

Я доложил, что был вынужден последовать за делегацией ввиду настоятельной просьбы начальника правительственной охраны. Сообщил о реплике Н. С. Хрущева при входе в вагон и просьбе начальника охраны перевести ее содержание с русского на немецкий.

Г. К. Цинев воскликнул:

— Вы что, так дословно ему все и перевели?

Я возразил, что своих не выдаем, несмотря на профессиональный долг переводчика точно переводить сказанное. Доложил подробно, как я разъяснил начальнику охраны смысл эмоциональной реплики Н. С. Хрущева. Замечаний на мои комментарии не последовало.

На этом можно было бы и закончить рассказ о моем участии во встрече Н. С. Хрущева на аэродроме Брандт.

Однако вынужден дополнить рассказ об этом эпизоде службы некоторыми деталями, которые предшествовали моему назначению в число участников наряда по обеспечению безопасности двух правительственных делегаций. Я дважды пытался отказаться от этого поручения.

Именно в день прибытия делегации у меня была, согласно графику работы, не основная, а уже запасная явка с одним ценным источником. Руководство третьего отдела знало об этом. Никто из сослуживцев не мог заменить меня на предстоящей встрече с агентом. Срыв запасной явки с закордонным источником — дело опасное. Это вынуждает оперработника прибегать к экстренным способам связи, что всегда нежелательно. Такие действия могут поставить под удар личную безопасность агента. За это я отвечал как оперработник, переживал и по-человечески чувствовал моральную ответственность за судьбу своего соратника.

На посту у правительственного вагона меня же мог заменить любой сотрудник третьего отдела. Однако предложение о моей замене в наряде руководством не было принято во внимание. Генерал Цинев не любил менять своих решений. Специфика работы в разведотделе просто не принималась им во внимание. Кто-то из руководителей отдела даже намекнул мне, что такой отказ может быть расценен как недостаточная степень моей политической зрелости, недопонимание важности решаемой задачи. Видимо, именно из-за отстаивания своей позиции, вызванной оперативной обстановкой, сложившейся на доверенном участке работы, меня не оказалось в числе сотрудников, поощренных за успешное решение служебных задач при встрече советской правительственной делегации во главе с Хрущевым.

Моя фамилия была вычеркнута из списка, который мне показал кадровик, готовивший приказ, росчерком мягкого синего карандаша, принадлежавшего начальнику управления. Список поощряемых лиц возглавлял начальник второго отдела. Хотя он, организуя охрану, не предусмотрел предварительную репетицию с пробной постановкой правительственного вагона у той платформы или необходимость замера расстояния между ступеньками вагона и платформой, где будет стоять правительственный вагон. Он просто бросил меня, своего подчиненного, на произвол судьбы в этой непростой ситуации.

Я по натуре не склочник, поэтому не писал рапорт на имя генерала об этом пакостном поведении руководителя. Традиционного «разбора полетов» не было. А анализ результатов мероприятия, по военной традиции, должен предшествовать представлениям к поощрению. Тогда бы я имел возможность доложить о существе претензий к своему руководителю при подведении итогов. Были нарекания к руководителю наряда и у других сотрудников, не только у меня. Но не мы руководили мероприятием, а второй отдел. Он же не счел нужным подвести итоги и выявить возможные организационные недоработки, чтобы не допускать их впредь, а доложил об успешном выполнении задачи. Причем эти организационные недостатки опять повторились и тоже в мероприятиях по охране Н. С. Хрущева, но только в другой обстановке.