Берлин: тайная война по обе стороны границы

Данную деталь своей биографии «Инженер» скрывал, и она не была известна особому отделу и мне, поэтому явилась для нас неожиданностью в ходе его проверки и произвела сильное впечатление на нашего агента.

Осенняя ярмарка 1958 года в Лейпциге оказалась для меня насыщенной оперативно значимыми событиями.

Мы сидели в кабинете начальника особого отдела, работали над проблемами документации по делу «Инженера», когда в кабинет вошел дежурный по военной комендатуре города в сопровождении двух немцев (особый отдел размещался в одном здании с военной комендатурой). Дежурный доложил, что к ним за помощью обратились два работника криминальной полиции г. Лейпцига. Речь идет о каком-то крупном преступлении, предположительно с участием советских военнослужащих. А поскольку это входит в компетенцию особого отдела, то он и привел полицейских к нам для согласования дела, да к тому же для уточнения деталей по существу просьбы полицейских — у них нет сейчас переводчика.

В беседе, состоявшейся с полицейскими, один из которых представился начальником криминальной полиции города Лейпцига, а другой оказался криминалистом, обслуживающим ювелирные магазины Лейпцига, выяснилось следующее.

Они ведут разработку крупной международной банды, занимающейся контрабандой бриллиантов. Полиция надежно внедрилась в эту группировку и выяснила, что основным поставщиком бриллиантов в Лейпциг является группа советских военнослужащих, доставляющих украшения в ГДР самолетом. Сбыт идет через центральный ювелирный магазин города. Завтра ожидается прибытие очередной большой партии, и полиция намерена задержать на месте преступления поставщиков контрабанды. У них имелся хорошо составленный словесный портрет курьера. Но поскольку это, предположительно, советский гражданин и, возможно, военнослужащий, то они обратились за санкцией к начальнику окружного управления полиции. Последний потребовал согласовать этот вопрос с Берлином. Процедура согласования длительная, времени для нее уже нет, так как, по оперативной информации, приезд поставщика с бриллиантами ожидается уже завтра. Чтобы не пропустить оперативно выгодный момент, они решили согласовать этот вопрос на месте и обратились в комендатуру за помощью.

В беседе с криминалистами о степени достоверности их информации и после ознакомления со словесным портретом поставщика-курьера, мы убедились в том, что их информация заслуживала доверия.

Судя по описанию внешности преступника и других косвенных данных о нем (периодические приезды в ГСВГ на соревнования на военном самолете), мы предположили, что здесь очевидно идет речь о военных спортсменах.

Мы одобрили планы собеседников из полиции на решительные действия при задержании преступника. Договорились, что при необходимости и по их сигналу им окажет помощь советский военный патруль, который будет соответственно проинструктирован и получит все необходимые указания для содействия им при задержании. Кстати, на деле этого не потребовалось. Видя решительность полиции, преступник предпочел не сопротивляться.

В этот день вечером я уехал в Берлин, так как свое задание, по которому был в командировке, выполнил успешно и полностью.

Позже от начальника особого отдела узнал, что в центральном ювелирном магазине Лейпцига криминальной полицией был задержан с поличным известный спортсмен-баскетболист сборной клуба ЦСКА. Выяснилось, что группа армейских спортсменов, используя военный самолет одного из маршалов, регулярно проводила крупные контрабандные операции в ГДР, так как военные самолеты не досматривались таможней.

Вся эта группа преступников-спортсменов предстала перед судом и понесла заслуженное наказание.

Весной 1959 года вместе с начальником отделения А. А. Чудиновым мне пришлось участвовать в другом ответственном мероприятии. Оно было связано с экстренной реализацией разработки особого отдела КГБ дивизии ПВО, которая дислоцировалась в Карл-Маркс-Штадте, на юге ГДР, на границах с Чехословакией и Польшей.

На совещании по этому вопросу, проводившимся вторым отделом Управления особых отделов КГБ, где эта разработка была на контроле, выяснились неизвестные мне ранее детали особой значимости железнодорожного узла в Карл-Маркс-Штадте для всей группы советских войск.

Объектом разработки были граждане ГДР, супружеская чета Шольц. Глава семьи Пауль работал в городе мастером на заводе счетных машин, передовом по тому времени предприятии республики. Его жена Клара Шольц являлась секретарем директора кустовой железной дороги округа Карл-Маркс-Штадт. Оказалось, что в планах Штаба Группы советских войск в Германии этому железнодорожному узлу отводилась особая роль.

В угрожаемый военный или предвоенный период этот железнодорожный узел становился основным центром снабжения советских войск в Германии. Сюда же по железной дороге получала выход Центральная группа войск из Чехословакии и Северная группа войск из Польши, имевшая в готовности пока не использовавшийся железнодорожный мост через реку Нейссе. Единственный существовавший железнодорожный мост через Одер в районе города Франкфурта, по расчетам нашего командования, может быть выведен из строя в первые же дни военных действий. Поэтому уже сейчас, в мирное время, на железной дороге округа Карл-Маркс-Штадт отрабатывались секретные мобилизационные мероприятия на особый период с участием немецкой дирекции железной дороги и советской железнодорожной комендатуры. Связующим звеном в их взаимодействии оказалась секретарь директора Клара Шольц, подозреваемая особым отделом в шпионской деятельности.

Разработка супругов Шольц находилась, по существу, только в начальной организационной стадии, то есть шел подбор агентуры, определялись их контакты, изучались возможные способы связи с разведкой противника. Пока же по делу не было получено никаких конкретных доказательств их шпионской деятельности. Подозрений было много, но их еще не успели задокументировать как факты преступной деятельности.

В основу разработки легли материалы о странном поведении фрау Шольц при поддержании служебных отношений с нашей железнодорожной комендатурой, руководившей воинскими перевозками.

По обусловленному с немецкой стороной порядку, их железнодорожная дирекция должна была передавать в нашу комендатуру сопроводительные документы на воинские составы еще до их прибытия на станцию.

На практике, особенно при ожидании поступления важных перевозок, этого не происходило. Секретарь появлялась на платформе зачастую после прибытия эшелона, когда его уже начинали разгружать. Она носилась вдоль платформы с документами, якобы разыскивая самого железнодорожного коменданта, заглядывала в вагоны и на платформы, где проводились работы по разгрузке, и грузы, естественно, раскрывались.

Секретарь уверяла всех, что должна передать документы только лично в руки самого коменданта ввиду их важности, а он в это время уже в эшелонах проводил приемку грузов.

Строго по инструкции — при разгрузке присутствие посторонних лиц запрещалось. Но к таким бесцеремонным визитам секретаря директора наши офицеры постепенно притерпелись. На прямые замечания о нарушении действующего порядка взаимоотношений между советскими и немецкими учреждениями она обычно отвечала: «Не могу же я разорваться, если директор дает одновременно несколько поручений. Вот я и не успеваю их вовремя выполнять!»

Такое поведение секретаря директора усугублялось и тем, что в дни прибытия важных военных грузов и их разгрузки на охраняемой от посторонних платформе обычно к концу рабочего дня появлялся и ее муж Пауль. Он приходил на воинскую платформу якобы забрать свою жену домой. Пауль обычно, ожидая ее, сидел на скамеечке у здания дежурного коменданта и терпеливо наблюдал работы по разгрузке составов. К его частым визитам на охраняемую платформу наши военные тоже уже привыкли — все же муж секретаря самого директора дороги. Жена в такие дни явно испытывала терпение мужа. Наши офицеры посмеивались над проделками взбалмошной женщины и великим терпением ее мужа. Как оказалось впоследствии, эти сцены ожидания предусматривались ими заранее к дням прибытия эшелонов.

Правда, однажды молодой солдат, охранявший вход на платформу, отметил странность в поведении мужа секретарши. Сидя на скамейке у комендатуры, он постоянно производил какие-то странные манипуляции с футляром от очков, как будто бы прицеливался им на воинские составы и грузы. Об этих наблюдениях солдат написал рапорт на имя начальника комендатуры. Данному факту командование не придало значения, и документ дожидался своего часа, когда в комендатуре уже стала работать оперативно-следственная группа.